Приют пилигрима
Шрифт:
— Нет, я не могу прийти прямо сейчас. Здесь капитан Пилигрим… Скажите ей, что она не должна этого делать. Это меня очень расстроит. Напомните, что она обещала.
Потом дверь закрылась, и Лесли вернулась.
— Джером… Кто это сделал?
— Я не знаю.
— Кому это могло понадобиться? Не понимаю. Я, кажется, не могу ни думать, ни чувствовать. Это… Это такой шок. Нет, невозможно… Я думала, что он умер. Я уже давно так думала. Но о таком я не думала никогда.
— Бедная моя девочка!
Лесли спокойно посмотрела на него:
— Нет, не надо меня жалеть. Это не нужно. Я хочу тебе сказать… Я не собиралась выходить за него.
— Не собиралась?
— Нет. Кое-что случилось — теперь это не важно. Я почувствовала, что больше не могу. Если бы он в тот вечер пришел ко мне, я бы ему сказала. Но он так и не пришел.
— А еще кто-то об этом знает?
— Нет.
— Тогда мне лучше сохранить это в тайне.
— Я подумаю. Я ничего не скажу об этом, если не понадобится. Но они же начнут задавать вопросы, я лгать не буду.
— Сначала ты им сказала, что размолвка была несерьезной.
— Она и не была — сама по себе. А потом кое-что случилось — и я почувствовала, что больше не могу. Когда Генри позвонил и сказал, что придет, я решила разорвать нашу помолвку. А потом, когда он исчез, и это получило такую огласку, я подумала, что не стоит еще больше все портить. Ведь на самом деле я не успела порвать с Генри. Он даже не знал, что я собираюсь это сделать, так что это не могло быть причиной его отъезда. Только я сама знала, что собиралась с ним порвать. Ты — первый, кому я об этом рассказала.
Глава 22
Фрэнк Эбботт приехал на следующий день. Секретное совещание с Марчем и мисс Силвер, на это ушло полчаса, после чего послали за Робинсом. Он вошел с обычным своим выражением, такой же, как и всегда. На лицах с печатью такой значительности, с таким желтым, болезненным цветом не так-то легко прочитать настоящие эмоции.
Фрэнк, державший блокнот наготове, что-то записывал в нем все время, пока шел допрос.
— Вам известно, что вчера в подвале было обнаружено тело?
— Да, сэр.
— Вы знаете, чье это тело?
— Я полагаю, сэр, это было тело мистера Генри. — Робине прочистил горло. — Это большое потрясение для всех нас.
— Что заставляет вас думать, что это тело Генри Клейтона?
— Все так считают.
— Я спросил, что вас заставляет так считать?
— Едва ли я могу ответить — просто это пришло мне в голову.
— Вы услышали, что в подвале нашли тело, и вам пришло в голову, что это тело мистера Клейтона?
— Да, сэр.
— Почему?
Без всякого изменения в лице или тоне Робине ответил:
— Это очень странно — такое исчезновение, без всякого следа. Естественно, что это пришло мне в голову.
— Кто вам об этом рассказал?
— Я услышал разговор двух полисменов.
— И рассказали вашей жене?
— Мы оба слышали их слова.
Марч сидел за столом. Фрэнк Эбботт записывал. Мисс Силвер безмятежно вязала. Робине, опустившийся на стул с явной неохотой, сидел на его краешке так напряженно, будто к спине ему привязали доску. Его льняная домашняя куртка резко контрастировала с темной бледностью лица и чернотой жестких, с сильной проседью, волос. Марч подумал: «Странное лицо. Хотел бы я знать, что прячется под ним». Вслух же сказал:
— Говорили ли вы вашей жене: «Это ему плата за дела его»?
— Зачем мне такое говорить?
— Ваша жена сказала мисс Эллиот, что вы это говорили.
— Миссис Робине была очень расстроена, сэр. Она знала мистера Генри, еще когда он был мальчиком. Не знаю, что она сказала мисс Эллиот, но она была в таком состоянии, что могла сказать все что угодно — на грани истерики.
Марч подался вперед:
— Вы так и не ответили на мой вопрос, Робине. Вы произносили такие слова — «Это ему плата за дела его»?
— Нет, насколько я помню, сэр.
— Была ли у вас причина — или, может быть, вы считали, что у вас есть причина, — применять это выражение по отношению к мистеру Генри?
— Но зачем, сэр? Я знал его еще мальчиком.
Марч откинулся на спинку, слегка нахмурясь.
— Мне крайне неприятно задавать этот вопрос, но я вынужден спросить: считаете ли вы мистера Клейтона виновным в каком-либо случившемся в вашей семье несчастье?
— Я не понимаю, о чем вы, сэр.
— Боюсь, я не могу принять этот ответ. У вас ведь случилось несчастье с вашей дочерью? Я спрашиваю, считаете ли вы мистера Клейтона в нем повинным?
Выражение лица Робинса даже не изменилось. Оно потяжелело. Его глубокие линии стали еще глубже.
— Нам так и не удалось узнать, кто виноват.
— Вы подозревали мистера Клейтона?
— Мы не знали, кого подозревать.
— Но ведь правда, что в январе сорок первого вы получили известие о вашей дочери? Она оказалась в Лондоне, и вы к ней ездили?
— Кто вам сказал это, сэр?
— Мистер Роджер Пилигрим сообщил мисс Силвер.
Робине обернулся в сторону звякающих спиц.
— Тогда, я полагаю, он сообщил вам, мисс, что моя Дочь погибла во время воздушного налета?
Мисс Силвер кашлянула.
— Он сказал мне, что вы виделись с дочерью в больнице перед ее смертью.
— Это была даже не больница — скорее, пункт оказания первой помощи, мисс.
— Но вы ее там видели.
— Да, мисс.
Марч вмешался:
— И она сказала вам, что отцом ее ребенка был мистер Клейтон?
Смуглое лицо осталось таким же жестким и невыразительным. Глаза его остановились на точке, расположенной гораздо ниже глаз его собеседника.