Приз для принцев
Шрифт:
Возможно, все сомнения в виновности Алины у него отпали бы, если бы он увидел выражение ее лица, когда Чен доложил ей, что в библиотеке находится мистер Ричард Стеттон. Удивление и гнев плеснулись в ее глазах, когда она приказала Чену просить гостя подождать.
— Шаво предал меня, — пробормотала она себе под нос, — тем хуже для него.
Она колебалась, не зная, стоит ли ей встречаться со Стеттоном. Потом поднялась, подошла к письменному столу, выдвинула один из ящиков и пересчитала лежавшие там деньги… тридцать две тысячи франков, все, что осталось от ста тысяч франков Стеттона.
— Не много, — сказала она вслух с улыбкой. Потом задвинула и заперла ящик и, бегло взглянув на себя в зеркало, вышла для встречи с гостем.
Когда она вошла в библиотеку, где ждал Стеттон, тот поднялся и сдержанно поклонился. Надо сказать, перед ним стояла трудная задача, потому что никогда еще Алина не была так прекрасна. Голубое платье соблазнительно облегало ее формы, будто любовно ласкало ее теплое тело; золотые волосы, голубые глаза и белая кожа производили ошеломляющее впечатление белого снега, синего неба и золотого сияния солнечного света.
Молодой человек почувствовал, как заколотилось его сердце при взгляде на нее. Он с усилием взял себя в руки и холодно сказал:
— Вы, очевидно, удивлены тем, что видите меня, мадемуазель.
Алина подошла к креслу перед камином и жестом пригласила его сесть рядом.
— Признаюсь, немного удивлена, — ответила она. — После того, что произошло три дня тому назад, это естественно.
— Я говорю не о том, что произошло три дня назад.
— Нет? Тогда о чем?
— Обо мне… о том, что произошло сегодня утром.
— А-а. Вы имеете в виду…
— Мой поединок с месье Шаво.
— Но в таком случае почему я должна быть удивлена, увидев вас?
Стеттон смотрел ей прямо в глаза, когда отвечал вопросом на вопрос:
— Вы не знаете причины?
— Нет.
— Месье Шаво был превосходным фехтовальщиком.
Алина удивилась:
— Вы говорите «был»? Но значит… что…
— Месье Шаво умер, — холодно подтвердил Стеттон.
Короткая вспышка — угрызения совести, жалость, сожаление, ненависть? — появилась и исчезла в глазах Алины.
— Вы убили его? — Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Нет.
— Тогда что? — нетерпеливо воскликнула она. — Почему вы говорите загадками?
Не отвечая, Стеттон встал, полез в карман жилета и вытащил оттуда обрывок красного шелкового шнура.
— Вы узнаете это, мадемуазель? — спросил он, передавая его Алине.
Она едва заметно вздрогнула, потом, после некоторого колебания, взяла шнур и стала с любопытством разглядывать его.
— Что вы имеете в виду? — наконец спросила она. — Как я могу узнать кусок обыкновенного шелкового шнура?
— Я думаю, что можете, — ответил Стеттон, глядя на нее взглядом, который ему хотелось бы считать пристальным, — поскольку вы повязали его на шпагу месье Шаво.
Алина изумленно взглянула на него.
— Повязала на шпагу месье Шаво! — воскликнула она. — Вы, случайно, не сошли с ума, Стеттон?
— Вы это отрицаете?
— Такое даже отрицать глупо.
Стеттон снова сел.
— Возможно, вы измените свое мнение, — сказал он, — когда я расскажу вам то, что знаю. Я даже могу начать с самого начала.
И он рассказал ей историю дуэли, включая и описание подробностей смерти месье Шаво. На это Алина пожала плечами; а когда он рассказал ей о последних словах француза и его проклятиях в адрес мадемуазель Солини, ее лицо загорелось праведным гневом.
Затем Стеттон сообщил, как обнаружил доказательство в виде кусочка шнура на эфесе сабли, и закончил, строго спросив Алину, продолжает ли она считать его обвинения глупыми.
— Это не только глупо, — ответила она, — это и оскорбительно, и ужасно. Мне не хочется думать, что вы в это поверили, Стеттон. Кроме того, это невозможно.
Каким образом месье Шаво мог принести мне свою шпагу?
— Очень просто. Месье Фраминар рассказывал мне, что шпаги на ночь были оставлены в комнате Шаво.
И в этом не было ничего дурного, никакого нарушения правил.
Алина встала и с чувством собственного достоинства произнесла:
— Довольно, месье Стеттон. Если вы верите, что я способна на такие вещи… если верите, что я могу совершить такое…
— Я не говорю, что верю этому! — вскричал Стеттон, тоже поднимаясь.
— Вы, несомненно, намекаете на то, что убеждены.
— Вовсе нет; я просто спросил, отрицаете ли вы это.
— Я так и сказала.
— Это неправда?
— Нет.
— Вы не виделись прошлым вечером с месье Шаво и не ходили в его комнату?
— Нет. Подождите минутку. — Алина мгновение колебалась, потом продолжила: — Месье Стеттон, есть нечто, о чем, очевидно, я должна рассказать вам. Некоторые вещи вы поймете лучше, когда кое-что узнаете. Помните, три дня назад, когда вы задержались после званого обеда…
Стеттон кивнул, мог ли он забыть тот вечер!
— Ну вот, — продолжала Алина, — человек, которого вы приняли за генерала Нирзанна, на самом деле был месье Шаво. Нет, не прерывайте. Он в гостиной передал мне записку, в которой сообщил, что желает видеть меня наедине как можно скорее. Он никак не объяснил мне свою просьбу, кроме того только, что это крайне важно. Я разрешила ему вернуться, когда все уйдут, и приказала Кемпер, когда он придет, проводить его в мою комнату.
Стеттон хранил молчание, впитывая ее слова. Она продолжала:
— Я велела ему воспользоваться задней лестницей, потому что не желала, чтобы кто-нибудь видел, как он вернулся. Потом, когда пришли вы и были там, и… Остальное вы знаете сами. С тех пор я думала, что, возможно, именно поэтому он искал ссоры с вами, если только… Не было ли между вами чего-нибудь еще?