Призрак Проститутки
Шрифт:
— Почему, Эд, вы против? — спросил его Маккоун. — Разве это не соответствует вашим принципам?
— Нет, черт возьми, — ответил Лэнсдейл. — Это же бумеранг. Мы не одолеем Кастро таким примитивным путем. Мы же не можем не признать, что кубинский крестьянин живет сейчас лучше, чем раньше. Люди не примут такой издевки над Кастро.
Позже Харви прокомментировал это так:
— Сделав такое заявление, Лэнсдейл потерял Маккоуна, половину госдеповцев и половину военных. Маккоуну не говорят, чего сумел добиться Кастро. «Какую же, по вашему мнению, генерал, — спросил тогда Маккоун, — надо теперь взять ноту?» «О, — говорил Лэнсдейл, — я бы сделал упор на том, что дьявол дал вам все, кроме свободы. Надо довести до их сознания, что мы можем дать им все, что они имеют от Сатаны, плюс свободу».
— Иисуса Христа на бутерброде с ветчиной, — сказал Харви. — Маккоун о Сатане и слышать не хочет, Максуэлл Тэйлор явно смущен, Роджер Хилсмен из Госдепа давится от смеха. За столом сидело человек десять ответственных чиновников и человек тридцать приспешников, а туману Лэнсдейл напустил такого, что рукой не раздвинешь. До Лэнсдейла не доходит, что он проигрывает.
Неделей позже в Тактической группе стали рассказывать, что Лэнсдейл собирается посеять на Кубе слух, будто Кастро — Антихрист и Второе пришествие не за горами. В подвале говорили, что Лэнсдейл прокрутил этот сценарий на заседании Совета национальной обороны. В безлунную ночь в заливе Гаваны может всплыть американская подлодка и выпустить в небо осветительные ракеты. Их будет выпущено столько, чтобы можно было сказать, что Иисус воскрес, что Иисус идет к Гаване по воде. Затем гаванские сплетники распространят слух, что Кастро тоже был в заливе вместе с береговой охраной и сумел не подпустить Христа к берегу. Если провести эту операцию с умом, реакция может получиться наисильнейшая. И Кастро может полететь.
Представитель Госдепартамента якобы заметил: «Это похоже на ликвидацию посредством иллюминации».
Лэнсдейл ужасно все это переживал. Киттредж, между прочим, написала в очередном письме:
Вчера вечером Лэнсдейл опять звонил Хью и жаловался на canard[188]. Клялся, что это неправда. Утверждал, что ничего подобного на Совете национальной обороны не обсуждалось и эта мерзкая сплетня родилась в стенах Тактической группы. Лэнсдейл явно думает, что это дело рук Харви. А я думаю, не причастен ли к этому Хью.
8
На мартовские иды от Киттредж пришла записка:
Будьте душенькой, Гарри. Вы немало рассказывали мне про ДжиМ/ВОЛНУ, но кусочками, в чересполосицу. Можете изложить все полностью? Я даже не уверена, правильно ли я понимаю, что представляет собой ДжиМ/ВОЛНА.
23 марта 1962 года
Дорогая Киттредж!
Я не уверен, что смогу удовлетворить вашу просьбу. ДжиМ/ВОЛНА — большая организация. Однако на прошлой неделе по получении вашего письма я увидел ее во всей многогранности. И понял, сколь она многогранна, в самом необычном месте — на собрании Особой усиленной группы. Должен вам сказать, офицеров моего ранга обычно и близко туда не подпускают. Могу я считать, что вы вполне знакомы с тем, что представляет собой Особая усиленная группа, из кого она состоит и по какому уставу действует? В случае, если вы незнакомы, разрешите сказать, что ее не следует путать с просто Особой группой или Особой группой ПМ (против мятежей). Начнем по порядку: Особая группа собирается в здании правительства каждый четверг в два часа дня в присутствии советников президента — Максуэлла Тэйлора, Макджорджа Бунди, Алексиса Джонсона, а также Джона Маккоуна. Они обозревают все, что произошло в мире в военной сфере с прошлого четверга. Когда с делами покончено, из министерства юстиции приходит Бобби Кеннеди, и начинается заседание Особой группы ПМ. Эти уже имеют дело с войсками особого назначения. То есть с «зелеными беретами». Последнее заседание происходит обычно во второй половине дня — это собирается Особая усиленная группа, — и посвящено оно целиком Кубе.
На прошлой неделе там должен был выступать Билл Харви, и он прихватил меня с собой в качестве помощника. Эта обязанность может быть весьма тягостной. Ты сидишь с двумя довольно большими чемоданами, набитыми документами, которые могут понадобиться Харви для ссылок. Сидя за спиной Харви, я обязан следить за тем, чтобы он не спотыкался, излагая материал. Если кто-то за столом коснется вопроса, обсуждавшегося в течение последнего полугода, я должен быстро представить соответствующую документацию. Когда ты успеваешь подобрать документы по темам, что я и сделал, задача оказывается не такой трудной, поэтому стоило поприсутствовать на заседании, несмотря на груз обязанностей и сковывающее сознание того, что я нахожусь среди высоких чинов. Признаюсь, я физически ощущаю вес человеческой личности, оказавшись в одной комнате с такими людьми, как Макнамара, Маккоун, Хелмс и Максуэлл Тэйлор: сознание, что ты дышишь одним воздухом с такими тяжеловесами, всегда присутствует, сколько бы они ни трепались друг с другом. А трепотня у них столь же дружелюбная, как подсекающие удары в теннисе. Так или иначе, на этом заседании стоило побывать — тут нет вопроса. Сколько раз я проходил мимо здания правительства с его фонарями и балконами, и мне так хотелось посмотреть, как там внутри. Хотя комната, в которой проходило совещание, ничего особенного собой не представляла — тяжелые кожаные кресла с подлокотниками для начальства, ирландский охотничий стол для совещаний и серия гравюр на охотничьи темы (относящихся приблизительно к 1920 году) — у меня было такое чувство, что я перешел рубеж в своей карьере.
Харви присутствовал на совещании около сорока пяти минут. Он нервничал, пока мы сидели в приемной у секретаря, — правда, только я мог понять, что он нервничает (по тому, как сильно стал перекатываться в его голосе гравий). Господи, как по-разному может звучать голос этого человека: далеко не тихий в разговоре с сотрудниками и спокойное, басовитое, еле внятное бормотание на публике. Только Билл Харви способен сплести длиннющую вязь слов для передачи простой мысли, если не хочет слишком ясно выразиться. Сегодня его попросили доложить о деятельности агентов по реализации «Мангусты» и соответствующих проектах в разных странах. Поскольку я довольно подробно рассказывал вам о многих, лишь перечислю их здесь. Несколько минут Харви посвятил Франкфуртской операции. В этом, если вы припоминаете, принимал участие Хью. Участие немалое. Надо было убедить одного немецкого промышленника, чье кодовое имя ШИЛЛИНГ (судя по всему, давнего друга Рейнхарда Гелена), поставить кубинскому машиностроительному заводу круглые подшипники. Я помню, вы сомневались по поводу этичности такой просьбы, тогда как я был потрясен тем, с каким умением Хью убедил немца, чья компания славится высокой точностью своих подшипников, снизить требования к своей продукции, чтобы подложить свинью Кубе. Я хочу сказать, что мне вовсе не так уж это нравится, но я пришел к мрачному выводу, что Кастро следует изматывать и это один из долгосрочных способов покончить с ним. Харви упомянул также английские автобусы, которые мы сумели несколько «подправить» в ливерпульских доках. (По прогнозу, объявил он Особой усиленной группе, эти автобусы быстро сломаются в Гаване.) Он остановился также на нашей банковской операции — блокировании кредитов Кубе с помощью передовой банковской техники. Помните? У нас ведь есть агенты в банках Антверпена, Гавра, Генуи и Барселоны. Вы сказали, что не в состоянии вникнуть в технические детали. А я вроде могу. Большинство заказов, сделанных Кубой в Европе и особенно в Южной Америке, не отправляют без предоплаты.
«Такое положение дел, — сообщил Харви ОУГ, — является следствием директивы, разосланной мной с разрешения мистера Холмса и директора Маккоуна всем нашим резидентурам за границей, а их восемьдесят одна. Согласно этой директиве, минимум один офицер в каждой резидентуре должен заниматься кубинскими делами. — Он указал на один из моих чемоданчиков: — Здесь имеется картотека ста сорока трех операций, задействованных по этому проекту согласно нашим рекомендациям».
Должен сказать, Харви строит свое выступление своеобразно и умело. Минут пятнадцать он уделил описанию «основного ядра» нашей деятельности, перечислив свыше ста рейдов наших коммандос на Кубу и продвижение плана организации мощного взрыва на медных рудниках в Матахамбре. Затем, поскольку на этом совещании — в виде исключения — не было Лэнсдейла, Харви рассказал о нашем «вкладе в Программу Лэнсдейла».
Мы «забросали с воздуха» Камагуэй, Сьенфуэгос, Пуэрто-Принсипе и Матансас. В листовках кубинцам предлагалось носить с собой спички на случай, если подвернется возможность устроить саботаж. Можно, например, поджечь неохраняемые поля сахарного тростника. Можно снять трубки с крючков в телефонах-автоматах. «Проделав эту операцию в достаточном количестве мест в часы пик, можно нарушить связь».
То, что все это мелочовка, Харви прекрасно понимал, но он изобразил это как Программу Лэнсдейла.
Через некоторое время у меня появилось второе дыхание, я перестал трепыхаться, успею ли найти нужный документ, и отключился. А Харви продолжал гундосить про «морскую оснащенность» ДжиМ/ВОЛНЫ, которую он почтительно преувеличил за счет того, что прогулочные яхты у нас именуются «плавучими базами», а экскурсионные катера — «канонерками». Проблемы, с которыми столкнулись суда вторжения в заливе Свиней, безусловно, возникнут снова. Все наши шлюпки и суда, как и агенты, вынуждены жить двойной жизнью. Как было бы просто, если бы мы могли использовать американский флот, но мы не можем это сделать, во всяком случае, в наших рейдах, и потому идет нескончаемый маскарад: каждые две-три недели наши суда перекрашивают и им дают новые регистрационные номера. «Канонерка» — всего лишь прогулочное суденышко с парой пулеметов на носу, но такое жульничество, поверите ли, необходимо, поскольку любое наше судно, отбывающее на Кубу, нарушает Акт о нейтралитете. ФБР, таможня, Иммиграционная служба и даже казначейство (которые должны вылавливать торговцев наркотиками) получат по шее за то, что не смотрят за нами.
Так или иначе, на этом престижном собрании на меня снизошло прозрение. Пока Харви говорил, мне вспомнилась одна из наших баз в Майами на Ривьера-драйв, 6312, скромный особняк в ряду других таких же в Корал-Гейблз — каменная ограда, чугунная калитка, двухэтажная асиенда в квазииспанском стиле с красной черепичной крышей, — приятный прохладный красивый дом с башенкой для философов, украшающей крышу. Ничего примечательного, пока вы не заглянете на задний двор, который выходит на канал Корал-Гейблз, откуда можно попасть в Бискайский залив, а набравшись терпения, добраться и до Гольфстрима. Киттредж, в это просто трудно поверить. Кубинцы, отправляющиеся с заданиями, в ходе которых они могут погибнуть в кубинских болотах, заходят в дом под видом ремонтных рабочих, внутри вооружаются, получая в том числе черные капюшоны, которые они натянут на голову, чтобы кубинский пилот, если их потом схватят, не опознал никого, и с наступлением темноты отплывают на скоростных, роскошно оборудованных рыболовных судах, которые на самом деле являются нашими скрытыми канонерками. Какая странная война! Трудно представить себе, что эти люди едут сражаться, выходя из розовых, или канареечно-желтых, или кобальтово-синих, или зеленых, как лайм, домов, окруженных цветущими садами в буйстве пурпурного и красного цветов, где под ветерком трепещут, нагоняя истому, листья пальм. Какой жизненной силой должны обладать эти деревья с шершавыми стволами, чтобы стоять вот так, вытянувшись, на жаре!