Призрак Проститутки
Шрифт:
— У меня для тебя снова есть дело, — с ходу сказал он. — Будем надеяться, оно окажется тебе по плечу.
— Если есть сомнения, зачем же останавливать выбор на мне?
— Потому что за это время я узнал, над чем ты работал с Кэлом. Это хорошо. Ты мне об этом не говорил. Мне нужен человек, который умеет держать рот на замке. Понимаешь, это примерно то же, что ты делал, только руководство будет получше.
— Дассэр.
— Объектом по-прежнему является Распутин.
Это был уже прогресс: Проститутка рассчитывал, что я пойму, о ком идет речь. Под Распутиным мог быть только Кастро. Кто еще сумел избежать стольких покушений на свою жизнь? Вообще-то можно было, конечно, и не таиться — мы ведь говорили по непрослушиваемому телефону, — но у Проститутки были свои придури.
— Харви огорчился, узнав, что ты будешь работать с ним в этом деле, — продолжал Проститутка, — но ничего — привыкнет. Во всяком случае, пусть постарается привыкнуть.
— У меня есть вопрос. Вы это возглавляете?
— Скажем так: я разделяю ответственность со старым Землепашцем.
— А Маккоун дал одобрение? — Мне не следовало задавать этот вопрос, но я чувствовал, что он ответит.
— Выбрось из головы Маккоуна. Господи, конечно, нет. Он не посвящен.
Про Лэнсдейла я мог и не спрашивать. Хью ни за что не позовет Лэнсдейла.
— Как это будет называться? — спросил я.
— АНЧОУСЫ. Блюдо с разноцветными анчоусами. Толстяк будет у нас КРАСНЫЙ АНЧОУС, ты — ЗЕЛЕНЫЙ АНЧОУС, я — СИНИЙ АНЧОУС, а Распутин — СЕРЫЙ АНЧОУС. Вскоре познакомишься с джентльменом, который в свое время работал на Классика Боба. Его зовут Джонни Рэлстон. Он будет БЕЛЫМ АНЧОУСОМ.
— А как насчет… — Я не знал, как назвать его. Конечно, мы говорили по надежному телефону, но, учитывая дух момента, мне не хотелось называть его имя. — …Как насчет Футболиста-Защитника?
— Вот-вот, называй его так. Отлично. Футболист-Защитник. На самом деле он ничего знать не хочет. Только требует ото всех: давайте результаты, но не заставляйте его додумывать, что он чует носом.
— Дассэр.
— В этом деле ты будешь всюду сопровождать КРАСНЫЙ АНЧОУС. Нравится ему это или нет.
— А он будет меня всякий раз звать с собой?
— Будет, если не хочет неприятных объяснений со мной.
На этом Проститутка повесил трубку.
Долго ждать мне не придется. Я знал, что Харви будет сегодня в «Зените». Вскоре у меня зазвонил телефон.
— Ты обедал? — спросил Харви.
— Нет еще.
— Ну, значит, останешься без обеда. Встретимся в гараже.
Его «кадиллак» стоял с включенными моторами, и я едва успел подойти к машине, чтобы открыть Харви дверцу. Он что-то буркнул и жестом дал понять, чтобы я залезал первым. Всю дорогу он молчал, и его дурное настроение было так же ощутимо, как скверный запах.
Заговорил он, только когда мы выехали на Риккенбеккер, ведущую к Майами-Бич.
— Мы едем на встречу с неким Рэлстоном. Ты знаешь, кто это?
— Да.
— Хорошо. Когда мы туда приедем, не раскрывай рта. Разговаривать буду я. Ясно?
— Дассэр.
— Ты не подготовлен для такой работы. Как ты, вероятно, знаешь, тебя навязали мне. С моей точки зрения, это ошибка.
— Я постараюсь, чтобы вы изменили свое мнение.
Он рыгнул.
— Передай мне этот кувшин с мартини, ладно?
На Коллинз-авеню в Майами-Бич он заговорил снова.
— Ты не только будешь держать рот на замке, но и будешь не спускать глаз с этого жирного шара Джонни Рэлстона. Смотри на него так, словно перед тобой кусок дерьма, который ты разотрешь, если он пошевелится. Думай, что ты способен плеснуть кислотой ему в глаза. Молчи, иначе он сразу поймет, что все это лабуда.
— Теперь картина для меня ясна, — сказал я.
— Лично против тебя я ничего не имею. Просто считаю, что ты не создан для такого рода дел.
Розелли жил на новехонькой яхте, которая стояла на приколе в Индейском ручье, напротив «Фонтенбло». Рядом с ней был пришвартован новенький сорокафутовый прогулочный корабль. Стройный загорелый мужчина лет пятидесяти, с тонкими чертами лица и красиво зачесанными седыми волосами сидел на палубе яхты и встал при виде подъехавшего «кадиллака». Он был в белых брюках и белой рубашке, босой.
— Приветствую вас, — сказал он.
Я заметил, что яхта называется «Лентяйка II», а пришвартованное к ней судно — «Рывок III».
— Можем мы сесть где-нибудь не на солнце? — спросил Харви, как только мы поднялись на борт.
— Заходите внутрь, мистер О’Брайен.
Гостиная на яхте, больше тридцати футов в длину, была выдержана в телесных тонах, как и номер люкс в «Фонтенбло». Мягкая мебель с изогнутыми спинками и ножками стояла на ковре, покрывавшем пол от стены до стены. У белого кабинетного рояля, спиной к клавиатуре, сидели две девицы в розовом и оранжевом лифчиках с завязками на шее, в желтых юбочках и туфлях на высоких каблуках. Обе были блондинки, загорелые, с детскими личиками и пухлыми губами. Почти белая помада на губах отливала лунным светом, как бы возвещая, что девицы готовы целовать всего тебя без изъятия, и это им не претит, ибо в таких делах они мастерицы.
— Познакомьтесь: Терри и Джо-Энн, — сказал Розелли.
— Здравствуйте, девушки, — сказал Харви достаточно любезным и в то же время презрительным тоном.
Словно сговорившись, девицы даже не взглянули на меня, и я им не улыбнулся. У меня было такое чувство, что я отлично справлюсь с указанием не раскрывать рта. Я все еще внутренне кипел оттого, какую оценку дал мне мой босс.
Харви слегка нагнул голову в сторону Терри и Джо-Энн.
— Девушки, — сказал Розелли, — пойдите-ка на палубу и позагорайте, хорошо?
Как только они вышли, Харви недоверчиво опустился на краешек большого круглого кресла и вытащил из чемоданчика маленькую черную коробочку. Включив ее, он произнес:
— Для начала нашей беседы скажу вам, что я приехал сюда не баклуши бить.
— Вполне понимаю, — сказал Розелли.
— Если вы подключили запись, лучше выключите ее и сидите спокойно. Если у вас где-то крутится магнитофончик, вы только зря потратите пленку. Эта черная коробочка не даст ничего записать.
И словно в подтверждение слов Харви из прибора раздалось легкое, весьма неприятное электронное гудение.