Призрак Проститутки
Шрифт:
— Ладно, тогда я выпью за ваше здоровье, раз вам неохота за мое, — сказал Кеннеди. — И на кампари не соблазнитесь? А я слышал, что вы не против кампари.
— Это, должен вам сказать, не совсем точно, — был ответ. — В редких случаях я не возражаю выпить мартини в обеденный перерыв, но на этот раз ограничусь содовой. — Отхлебнув из бокала, Гувер продолжал: — Весьма сожалею, что с нами нет миссис Кеннеди.
— Она вчера уехала с детьми в Хайанниспорт.
— Ах да, я слышал, из головы вылетело. Да и поездка в Индию наверняка ее утомила.
— Так что будем обедать тет-а-тет, — заметил Кеннеди, — по вашей просьбе.
— По моей, да, это верно. Но все равно жаль, что я не могу приветствовать вашу красавицу супругу. Кстати, она была совершенно великолепна во время экскурсии по Белому дому для нашей телеаудитории. Я убежден, что она ценное приобретение для Белого дома.
— Безусловно, — согласился Кеннеди, и спросил: — А у вас, мистер Гувер, и на телевидение хватает времени?
— В свободные минуты — такое случается крайне редко — я с удовольствием смотрю телевизор.
— Ну да? Расскажите-ка. Чему же вы отдаете предпочтение?
— Года два назад — «Вопросу за шестьдесят четыре тысячи долларов». Признаюсь, я нередко ловил себя на мысли, что и сам мог бы выиграть немалые деньги, прими я участие в этой игре в подходящей для себя категории.
— Да, вы наверняка преуспели бы.
— Но в нашем положении это исключено, увы. К тому же потом я, как и остальные миллионы зрителей, перестал смотреть эту программу, узнав, что организаторы подтасовывали результаты. Какой омерзительный пример коррупции, да еще в таком, казалось бы, респектабельном месте. Нет, поступок Чарлза Ван Дорена непростителен.
— Это любопытно, — перебил Гувера президент. — Почему вы его одного вините?
— Потому что у него нет ни малейшего оправдания. Зачем было парню с такими феноменальными способностями впутываться во все эти махинации? Это у представителей этнических меньшинств на все есть готовое оправдание — бедность, но Чарлз Ван Дорен… чем тут-то можно объяснить согласие жульничать и идти на игру, имея все ответы в кармане? Лично я целиком отношу это за счет вседозволенности и распущенности всех этих питомцев «Лиги плюща». — Он отхлебнул из бокала. — Но давайте лучше о приятном. Знаете, три космических витка Джона Гленна меня крепко порадовали. Не сомневаюсь, русские теперь уже почувствовали, что мы дышим им в спину.
— Мне очень приятно услышать такую оценку, — сказал Кеннеди, — ведь иногда кажется, что мы уже уступаем им чуть ли не милю на пятимильной дистанции.
— А я ничуть не сомневаюсь, что мы их нагоним.
Подали первое — перловый суп с овощами. Президент восхитился Уйлтом Чемберленом: невероятный результат — сто очков за одну игру в чемпионате НБА.
— Давно это было? — поинтересовался Гувер.
— Три недели назад. Наверняка вы слышали. Это же поразительное достижение.
— Слышал, разумеется, — промямлил Гувер, — только, знаете ли, этот вид спорта — баскетбол — не вызывает у меня интереса.
— Неужели?
— Скука. Носятся десять верзил по площадке и каждые двадцать четыре секунды подскакивают за мячом.
— М-да, и тут ничего не поделаешь, верно? — произнес Кеннеди.
— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
— Меня, к примеру, изумляет то, как цветные спортсмены, похоже, завоевывают ключевые позиции в этом виде спорта, — заметил Кеннеди.
— Вы меня неправильно толкуете, — сказал Гувер, — я ведь не сказал, что за мячом носятся негры-верзилы.
— Не сказали.
— Я готов поддержать все благородные устремления негритянской части нашего населения, но вы первый затронули деликатную тему. Эта среда, похоже, гораздо чаще рождает великих атлетов, нежели выдающихся лидеров.
Подали второе — жаркое по-американски с вареным картофелем и горошком. Когда чернокожий официант вышел из комнаты, Кеннеди сказал:
— Я бы, например, без колебаний назвал Мартина Лютера Кинга выдающимся лидером.
— А я бы нет, — возразил Гувер. — Более того, у меня прорва причин не отзываться о нем положительно.
— Стоит ли так резко, мистер Гувер?
— Я всегда стараюсь обходиться без резкостей, если в этом нет необходимости, господин президент. Мартин Лютер Кинг — самый выдающийся лжец нашего времени, и я могу это доказать. Если вам когда-нибудь вдруг это понадобится, будьте уверены: у меня на него достаточно материала, чтобы он моментально умерил свои возмутительные требования.
— Ясно, — сказал Кеннеди, — значит, вы намерены в скором времени ознакомить меня с содержанием тех самых «особых папок», не так ли, мистер Гувер?
— Собственно, сегодня я здесь потому, — сказал Гувер, — что меня тревожат кое-какие новые поступления.
— Касательно, в частности, чего — не соблаговолите ли уточнить?
— Касательно, в частности, круга общения одного из ваших друзей.
— Кого же именно из моих друзей? — спросил Кеннеди.
— Фрэнка Синатры, например.
— У Фрэнка действительно широкий круг общения.
— Господин президент, это не раздутая газетами сплетня по поводу известного эстрадника, который вынужден пожимать десятки рук в ночных клубах. Речь идет об устойчивой связи с Сэмом Джанканой, одним из столпов мафии. В этом деле замешана и юная дама, услугами которой, похоже, пользовались оба джентльмена, а также — у нас есть веские основания предполагать — и ряд других людей тоже.
Кеннеди молчал.
Молчал и Гувер.
— Кофе? — первым нарушил молчание Кеннеди.
— Не откажусь.
Все тот же негр-официант принес кофе, а когда он вышел, Кеннеди подытожил:
— Значит, вот к чему все сводится. Вы советуете, чтобы мой приятель Фрэнк Синатра держался подальше от Сэма Джанканы.
— Да, — подхватил Гувер, — это обрубит все концы. Хотя одна ниточка остается.
— А именно?
— Ниточка, не более того. Эта юная попрыгунья по имени Модена Мэрфи водит, похоже, самую тесную дружбу с одной из сотрудниц президентского секретариата тут, в Белом доме.