Призрак Проститутки
Шрифт:
Вилли. А багаж?
Модена. Я, дурочка, ляпнула то же самое. „На выход!“ — рявкнул он, и мы понеслись по коридорам, а фэбээровцы бежали следом с криками и воплями, как взбесившиеся репортеры. А тот чертов агент всю дорогу бормотал — так, чтобы мы одни слышали: „Два фунта говна в фунтовой таре“.
Вилли. Неужели сотрудники ФБР позволяют себе такое?
Модена. Похоже, при виде Сэма они выходят из равновесия. Их, я думаю, в первую очередь бесит то, что нет у них против него никаких улик. Слишком Сэм для них хитер. Несмотря ни на что, последнее слово все же осталось за ним. Когда мы садились в такси, Сэм повернулся к тому дылде и сказал: „Вы еще пожалеете, что раздули этот костер“.
„Это что — угроза?“ — спросил агент.
„Да нет, — ответил Сэм почти миролюбиво, — просто констатация факта“.
Тот заморгал и отвел глаза.
Они ехали за нами до самого дома, но Сэм — ноль внимания. Сказал только: „Пусть себе торчат хоть всю ночь, москитам на ужин“. Мы спустились вниз, в кабинет — Сэм уверен на сто процентов, что это помещение не прослушивается, — и он стал обзванивать своих людей, требуя, чтобы они немедленно ехали к нему.
Вилли. А разве ФБР не могло их засечь на подходе?
Модена. Ну и что? Они сто раз видели этих людей рядом с Сэмом. Если они не могут подслушать, о чем идет речь, какая им выгода?
Вилли. Ты там здорово освоилась, подруга.
Модена. Я очень люблю Сэма.
Вилли. Похоже на то.
Модена. Да.
Вилли. Значит, с Джеком у тебя все?
Модена. Просто я очень люблю Сэма. Он мне сказал, что ни разу в жизни не доверялся женщине, но я не такая, как все, и он может со мной откровенничать.
Вилли. Расскажи. Что же он тебе доверил?
Модена. Да как же я могу! Я обещала Сэму, что больше не буду пользоваться своим телефоном, и уже нарушила обещание. Просто я эти чертовы будки терпеть не могу.
Вилли. Я думала, твой телефон выскребли.
Модена. Все равно!
Вилли. Расскажи. Мне чутье подсказывает — твой телефон чист.
Модена. Сэм сказал, что ненавидит Бобби Кеннеди. Что возненавидел Бобби с той минуты, когда в пятьдесят девятом его вызывали в комиссию Макклеллана, где тот был юрисконсультом. Слыхала, как свидетели говорят: „Я отказываюсь отвечать на том основании, что мой ответ может быть использован против меня“? Так вот Сэм опасался, что его заманивают в ловушку. В школе он только зря болтался. Даже читать не выучился. По сию пору, говорит, когда надо прочесть что-то вслух, его тянет хихикать. Бобби Кеннеди задавал вопросы типа: „Вы избавляетесь от трупов, замуровывая свои жертвы в бетон?“ — а Сэм, пытаясь зачитать по шпаргалке отказ отвечать на вопросы, вместо этого каждый раз начинал хихикать. „Я думал, так хихикают только девчонки“, — сказал ему Бобби.
Сэм говорил мне, что от этих воспоминаний его до сих пор прошибает пот. Да, он помогал Джеку, но Бобби он ненавидит. Сэм надеялся, что Джек отзовет ФБР. Вот тогда он отомстил бы Бобби. Только ничего не вышло.
Вилли. Сэм зол на Синатру?
Модена. Не то слово. Сэм считает, что я ни бум-бум по-сицилийски, но у меня очень хороший слух, и я кое-что улавливаю. Например, когда его люди говорят: „Фарфалетта“, — значит, речь идет о Синатре.
Вилли. И что это значит?
Модена. Фарфалетта — это бабочка.
Вилли. А как ты узнала?
Модена. Люди Сэма всегда дополняют сказанное жестами.
Вилли. Понятно, но все же — откуда тебе знать, что речь идет о Фрэнке?
Модена. Иногда проскальзывает и „Синатра“. Или „Фрэнки“. Когда рук не хватает. В тот вечер мне было ясно, что Сэм говорил, как ему опротивел Синатра. Человека два сказали, что надо раздавить бабочку. И принялись елозить руками по столу. Сэм скривил рот в ухмылке — дьявол, да и только. Мне знакома эта его ухмылка.: Она означает, что он нацелился сделать деньги там, где никому другому не под силу. Последние его слова были: „Мы еще поглядим, кто кого“.»
(20 мая 1962 года)
Из рапорта ФБР от 10 июня 1962 года, специальный агент Роуз:
В канцелярию директора
О Джанкане
ОБЪЕКТ ангажировал Фрэнка Синатру, Дина Мартина, Сэмми Дэвиса-младшего, Эдди Фишера и Джои Бишопа — каждый из них в течение семи дней даст сольные концерты в «Вилле „Венеция“» — придорожном ночном клубе в северо-западном пригороде Чикаго, который, по всей вероятности, принадлежит ОБЪЕКТУ. Благодаря подобной концентрации талантов резко возросла прибыль ОБЪЕКТА от наплыва посетителей в круглосуточное игорное заведение, открытое в двух кварталах от «Виллы „Венеция“», в бывшем складском помещении. Доходы ОБЪЕКТА от этого казино составляют примерно полтора миллиона долларов в месяц, а всего за три месяца он рассчитывает положить в карман четыре с половиной миллиона. По информации из надежного источника, каждый из гастролеров получает лишь небольшую часть своего обычного гонорара, поскольку приглашение в Чикаго исходило от Синатры.
Из расшифровки разговора АКУСТИКИ от 12 июня 1962 года.
«Вилли. Ты слышала о праздновании дня рождения Джека в Мэдисон-сквер-гардене?
Модена. Конечно.
Вилли. Я по телевизору смотрела, а ты?
Модена. Я пропустила.
Вилли. Мэрилин Монро была великолепна. Она пела „С днем рождения, господин президент“. Модена, платье на ней сидело как перчатка — ну просто шедевр инженерного искусства.
Модена. Мэрилин Монро водит с Джеком шашни.
Вилли. Ты уверена?
Модена. Я чувствую.
Вилли. Ты расстроена?
Модена. Вот еще!
Вилли. Брось, Модена, меня не проведешь!
Модена. Да ни капельки. Что кончено, то кончено. Я не скучаю по Джеку Кеннеди. Просто сердита.
Вилли. По-моему, ты говорила, что все и так шло к концу.
Модена. Шло. И уж безусловно, кончилось после того, как встрял Эдгар Гувер. Джек позвонил мне в тот же день и сказал, что это последний звонок через коммутатор Белого дома, но при этом — надо отдать ему должное — дал мне номер своего личного телефона в Белом доме — на крайний случай.
Вилли. Ты по нему звонила?
Модена. Сначала не собиралась. Но потом, когда ФБР начало наведываться на мою квартиру в Лос-Анджелесе… Мои сменщицы были в шоке. Они сразу поняли, что это не ухажеры забрели выпить.
Вилли. По-моему, это для тебя не проблема. Ты же почти не видишь своих сменщиц.
Модена. ФБР жутко действует мне на нервы. У меня начались головные боли. Просто ужас. Я почти перестала летать. Сэм сократил мои вылеты до минимума — всего три в месяц, но в таком состоянии мне и это тяжело — каждый раз приступ. Голова кружится, все валится из рук — как-то за один рейс три раза поднос роняла.