Призрак Проститутки
Шрифт:
Нечего и говорить, что почти все дороги из бухты Парва не отвечали этим требованиям, но мы все-таки нашли одну более или менее подходящую — через Сан-Росарио. У Харви в этом городке есть агент, его дом — прямо на предполагаемом маршруте колонны. Естественно, агент немедленно получил по радио соответствующие задания. Должно быть, он важный винтик в нашей тамошней сети, разу него имеется импульсный передатчик.
*
Из моего письма Киттредж от 14 сентября 1962 года
Дело стремительно идет к развязке — быстрее, чем можно было ожидать. Наш агент в Сан-Росарио радировал вечером 12 сентября, что мимо его окон проследовал тягач с громадной ракетой на платформе. Он даже сумел более или менее точно прикинуть размеры ракеты, заранее измерив длину фасада дома напротив. Длина ракеты — двадцать три метра. Это, несомненно, межконтиненталка среднего радиуса.
Харви приказал этому парню немедленно сматывать удочки. Он сделал свое дело, и мы его отзываем. Срочно.
Буду держать вас в курсе…
Киттредж — мне (16 сентября 1962 года)
Я молю Бога, чтобы Толстяк ошибся. Этот мешок с желчью рад стараться. Все дело в том, что Харви — окажись он прав — может в одночасье получить пост руководителя отдела Советской России, а я вижу себя с Кристофером на руках среди рвущихся вокруг ракет. Кастро — чудовище. Как он только посмел согласиться, чтобы русские разместили у него свои ракеты? А может быть, и того хуже — сам попросил?
Киттредж — мне (17 сентября 1962 года)
Я немного успокоилась. Понимаю: надо действовать — час за часом, шаг за шагом. Прошу вас — постоянно держите меня в курсе происходящего. Я задам вопрос Хью (в последние дни он необычно молчалив), но даже если мир действительно вот-вот взорвется, я не осмелюсь нарушить тайну нашей переписки.
Из моего письма Киттредж от 18 сентября 1962 года
Шерман Кент — глава Бюро сметных предположений — заверил Маккоуна, что советских баллистических ракет на Кубе нет. Маккоун с этим не согласен. Он доверяет мнению Харви. Толстяк, как вы верно подметили, рад стараться. Маккоун сказал Харви: «Упаси вас Бог на этот раз ошибиться», и Харви дал гарантию. «А вот и я, — мурлычет наш Харви в ванной, — вот и я, отдел Советской России».
Из письма Киттредж мне от 20 сентября 1962 года
Хотя Шерман Кент не дурак и на него работают неглупые ребята, Хью, разумеется, с мнением аналитиков не согласен. Он вообще считает разведку слишком мягкотелой. Я знаю, они представляются ему этакими бывшими профессорами, ссутулившимися, с потными ладонями. Все дело в том, считает Хью, что многие из них во время войны, сами того не осознавая, поклонялись Сталину и по-прежнему считают Советский Союз великой державой, которой нужен мир, чтобы залечить свои раны. «Они не понимают, — считает Хью, — что марксизм — это вера, ради которой люди готовы пойти на смерть. Разум всегда пасует перед внутренней готовностью людей отдать жизнь за химеру. Я готов умереть за Христа, а эти одурманенные воители коммунизма — за мистические прелести материализма. Иррациональность — вот главный двигатель Истории».
Гарри, наше учреждение представляется мне одной гигантской Альфой и Омегой, где разведка — наиболее рациональный компонент, а Оперативная служба — определенно вера. В девяноста девяти случаях из ста мне нравится жить с вами и с Хью в нашем оперативном братстве, но сегодня я молю Бога, чтобы Шерман Кент оказался прав, а Бешеный Билл Харви ошибся.
Кстати, должна сообщить вам то, что мне стало известно о Маккоуне, поскольку вам, вероятно, вскоре придется с ним столкнуться. Личность на первый взгляд не слишком симпатичная. Когда Аллен передавал ему дела, Маккоун обратил внимание на пуленепробиваемый лимузин Великого Белого Рыцаря. «Да, — сказал Аллен, — это очень удобно. Сидишь, читаешь бумаги, и вдруг какой-нибудь псих на дороге стреляет тебе в окно».
В тот вечер Маккоун уехал домой в своем пулепробиваемом «мерседесе», но успел отдать приказ: завтра вечером у подъезда в Лэнгли должен стоять под парами его собственный бронированный лимузин не хуже алленовского. В результате двадцать усердных прихвостней вывернули «Дженерал моторс» наизнанку, но машину ему сделали, более того, спецсамолетом вовремя доставили к подъезду — какое счастье, что бюджет у нас гуттаперчевый! Они даже еще что-то там подсоединяли на приборной доске, когда Маккоун вышел к машине и плюхнулся вместе со своим чемоданчиком на сиденье, махнул шоферу рукой и был таков, даже не сказав «спасибо». Подчиненные должны радоваться, что живы, а не ждать похвалы от руководства. Такие люди мне лично внушают страх. Хью посмеивается и говорит: «Когда доходит до настоящего дела, Маккоун не может отличить револьвера от пистолета, поэтому держит нас на расстоянии вытянутой руки. А Хелмсу и мне только это и надо».
Это верно. Маккоун окружил себя крепостной стеной. К примеру, законопатил дверь между кабинетом заместителя и своим. Не хочет, чтобы заместитель мог сунуться к нему без спросу, так что Маршаллу Картеру приходится ходить к шефу через приемную, как всем прочим смертным. Картер, мужчина не без юмора, прицепил к дверному косяку на уровне замка оторванную руку, словно у него оторвало руку, когда перед его носом захлопнулась дверь. Маккоун до такой степени отъединился от всех, что Картер может не опасаться внезапного появления шефа.
Все это я рассказываю, чтобы по возможности убежать от тяжких раздумий, в которые ввергли меня ваши последние сообщения. А возможно, и хочу предупредить. Если вам придется иметь дело с Маккоуном, не надейтесь, что выйдете от этой встречи не пострадавшим.
Из моего письма Киттредж от 25 сентября 1962 года
Итак, я снова работал весь уик-энд. В четверг, 20 сентября, наш агент добрался наконец из Сан-Росарио до Опа-Локки. С трудом могу поверить: это — бухгалтер. Как минимум половила безымянных героев кубинского сопротивления — счетоводы! Он оказался рослым здоровяком с большим носом, пышными черными усами и пронзительным нервным хохотком. Сеньор Энрике Фогата — придется мне самому разбираться, как у него обстоит дело с Альфой и Омегой.
Харви прилетел в ДжиМ/ВОЛНУ, чтобы лично допросить его (разве он мог упустить такой случай и не поглядеть на свой успех во плоти до того, как мы отправим парня в разведку), а я, как вы понимаете, выступал в роли личного переводчика.
Наш испаноговорящий дознаватель начал с того, что (по приказу Харви) обрушил на Фогату целый ворох сообщений, якобы поступивших от информаторов в эмигрантской среде, о ракетах, замеченных на полях, стадионах и в пустых плавательных бассейнах. Все эти сообщения не подтвердились.
«Я видел, поэтому знаю», — сказал Фогата (Lo que veo, conozco).
«Именно это мы и намерены выяснить», — произнес дознаватель и предъявил Энрике несколько десятков рисунков баллистических ракет из арсеналов великих держав. Все картинки были одного размера, так что выбирать надо было по форме.
Фогата, однако, не замешкался. То, что он видел, врезалось ему в память. Без малейшего колебания он ткнул пальцем в советскую баллистическую ракету СРД.
«Длина?» — спросил дознаватель.