Призрак Проститутки
Шрифт:
— Слушаюсь. Согласен.
— Пьем до дна, — сказал Харви и протянул Розелли свой стакан. Когда тот его наполнил, Харви сделал большой глоток и сказал: — Теперь посмотрим на ситуацию с Сантосом.
— Он в меню, — сказал Розелли.
— Черта с два, — взорвался Харви. — Траффиканте работает с нами и работает с Кастро. Как вы можете ему доверять?
— Святой работает со многими людьми. Он работал и с Батистой. Он и сегодня близок с некоторыми из людей Батисты. С Масферрером и с Коли. У Святого друзья в самых разных организациях. Я могу назвать целую кучу. В Майами половина эмигрантов сражается с другой половиной, а Святой дружит со всеми. Он друг Прио Сокарраса и Карлоса Марчелло в Новом Орлеане — очень большой друг — а также Серджио Аркача Смита. Друг Тони Бароны и Тото Барбаро. Друг Фрэнка Фьорини. Он дружит с Джимми Хоффой и кое с кем из нефтяных толстосумов Техаса. Так почему бы ему не дружить с Кастро? И почему бы не дружить с вами? Он скажет Кастро то, что хочет ему сказать, и вам скажет столько, сколько сочтет нужным. Он выполнит ваше поручение и выполнит как надо; он выполнит поручение Кастро, и тоже выполнит как надо. По-настоящему он верен…
— Да, — прервал Харви, — так кому же он по-настоящему верен?
— Своим капиталам в Гаване.
— А как насчет Мейера?
— Сантос дружит и с Мейером. Мейер его не волнует. Если Кастро уйдет со сцены, казино достанутся Сантосу. Тогда он станет покрупнее Лански или Джимми Хоффы. Сантос вполне может стать Первым Номером в мафии. Это все равно что быть Вторым Номером в Америке. Прямо под президентом.
— Кто научил вас такому счету? — спросил Харви.
— На этот вопрос можно ответить по-разному. Давайте не будем уточнять.
— Будь я на месте Сантоса, — сказал Харви, — я бы примирился с существованием Кастро. Я бы так рассуждал: Кастро сидит там. Значит, он может дать мне казино.
— Да, но в таком случае вам пришлось бы управлять ими для Кастро.
— Очко, — сказал Харви.
— Кастро никогда не отдаст назад казино, — сказал Розелли. — Он их закрыл. Он пуританин до самого нутра. Я знаю Сантоса. Он пойдет с нами, чтобы покончить с Кастро.
— Ну, у меня есть некоторые сомнения, — сказал Харви. — Есть один маленький мерзопакостник, который так и пышет огнем, и зовут его Бобби Кеннеди. Он не идет ни на какой сговор. Сэмми, возможно, помог Джеку Кеннеди победить в Иллинойсе, однако ФБР преследует сейчас Сэмми. Эту азбуку Сантос сумеет разобрать.
— Сантос пойдет на риск. Как только Кастро умрет, у Сантоса окажется на руках немало карт.
Оба замолчали.
— Ну, хорошо, — произнес наконец Харви, — каким способом?
— Никакого оружия, — сказал Розелли.
— Но оружие сделает свое дело.
— М-да, — протянул Розелли, — вот только парень, который нанесет удар, хочет остаться живым.
— Я могу дать вам мощное ружье с глушителем и точностью прицела до пятисот ярдов.
Розелли отрицательно покачал головой.
— Сантос хочет таблетки.
— Таблетки слишком со многим связаны, — возразил Харви. — Кастро многократно предупреждали на этот счет.
— Таблетки. И они должны быть доставлены на следующей неделе.
Теперь настала очередь Харви пожать плечами.
— Продукт будет доставлен в указанный срок.
Последующие несколько минут они проговорили о поставке оружия морем группе эмигрантов, которых хотел вооружить Траффиканте.
— Я сам отдам приказ, — сказал Харви.
Он поднялся, спрятал шумовое устройство и обменялся рукопожатиями с Розелли.
— Я бы хотел, чтобы вы ответили мне еще на один вопрос, — сказал Харви.
— Пожалуйста, — сказал Розелли.
— Вы, случайно, не родственник Сакко, ну, Сакко и Ванцетти?
— В жизни не слыхал о таком, — ответил Розелли.
11
Попытка относиться к Розелли как к какой-то мрази, от которой хочется поскорее избавиться, крайне утомила меня — я чувствовал себя натурщиком, слишком надолго застывшим в одной позе. Харви, похоже, устал ничуть не меньше моего и на обратном пути не проронил ни слова, лишь то и дело подливал в стаканчик мартини из кувшина.
Когда мы вылезали из его «кадиллака», он произнес:
— Будешь докладывать его светлости — попроси: пусть окончательно согласует с Хелмсом насчет Траффиканте — да или нет. Такая тухлятина всю дорогу прет — я не намерен жрать все это в одиночку.
Я отправил шестистраничный отчет о разговоре с Рэлстоном-Розелли по каналу ЛИНИЯ/УПЫРЬ-СПЕЦШУНТ. Составляя донесение для Проститутки, я постоянно терзался вопросом, стоит ли посвящать во все это Киттредж.
Потом все же решил, что не стоит. Часть материала заведомо не подлежала разглашению. С другой стороны, я должен был поделиться с ней хотя бы отчасти. В итоге родилась такая вот беллетристика.
18 апреля 1962 года
Дорогая Киттредж!
Происходят самые невероятные события, и мне уже ясно, почему Харви не хотел видеть меня своим адъютантом, а Хью считал это целесообразным. Прошу вас: ни в коем случае даже намеком не дайте его милости заподозрить, что вам известно то, что я сейчас расскажу, ибо речь идет о пороховой бочке — замышляется попытка похищения Фиделя Кастро. Если она удастся, мы переправляем его в Никарагуа целым и невредимым, а там Сомоса — большой любитель саморекламы — возьмет ответственность на себя. Да, это тот же самый («Кто? Мы?») сценарий, что и в заливе Свиней, но на этот раз он может сработать. В Никарагуа Кастро отдадут под суд. Специально под это дело будет издан закон, по которому латиноамериканскому государственному деятелю, открывающему доступ в наше полушарие советскому коммунизму, можно инкриминировать самое серьезное должностное преступление. Задумано это с тем, чтобы с помощью грандиозного театрального действа показать Кастро заурядным преступником, а не мучеником за веру. И это, конечно, породит на Кубе полнейшее замешательство.
Риск, разумеется, очевиден. Больше всего мы боимся, что в ходе операции Кастро будет убит, поэтому Харви занят сейчас поиском особо надежных исполнителей-латинос. Вместе с тем мне теперь понятно, почему он отнесся к моему подключению без особого восторга. Это явно не моя стихия. С другой стороны, учитывая все ставки, Хью, по всей видимости, хотел иметь на этом месте человека, чьим докладам о намерениях Харви он в состоянии полностью доверять.
Я буду сообщать дальнейшие детали по мере продолжения наших бесед с различными эмигрантскими группами крайнего толка. Следующее письмо будет, предположительно, более пространным. Кстати, называйте операцию ИКРА.
Преданный фактам и вам, мэм,
Херрик.
Все это вранье меня не коробило. По правде, я даже порадовался собственной изобретательности. Если Кастро будет убит, я смогу списать это на неудавшееся похищение; если же ничего не произойдет — что ж, значит, задача оказалась неподъемной.
В тот же день я получил от Киттредж письмо. Приведу из него лишь отрывок.
Не смущайтесь, если в последнее время мой слог кажется вам слишком высокопарным. Причина моего желания знать как можно больше о ваших нынешних занятиях не в том, что я страдаю от навязчивого фаустовского комплекса объять необъятное и, познав механизм управления в совершенстве, предупредить братьев К. об опасностях, — нет, мои намерения куда скромнее, так что давайте забудем о моем патетическом заявлении в предыдущем письме. Скажу честно: мне просто необходимо знать как можно больше обо всем на свете, если я хочу написать о взаимоотношениях Альфы и Омеги в разных областях бытия. Я, разумеется, выхожу в свет и общаюсь с людьми, но по-прежнему знаю слишком мало о том, как на самом деле действуют ключевые механизмы в нашем суровом и пугающем реальном мире.