Проблемы западноевропейской морской торговли XIII – XV века в освещении российской медиевистики

Сокин Алексей

Как писал член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук Иван Лучицкий (1845–1918), «торговля человеческим телом была вполне правильно организована, поставлена под особое покровительство законов, оформлена ими, составляла предмет постоянных сделок» между продавцом и покупателем и являлась «немаловажным фактором в жизни европейского общества» [205] . Этот историк в своей работе останавливался на двух главных вопросах: общей характеристике работорговли и причинах ее развития. В общей характеристике он обращался к определению основных центров и путей работорговли и ценовой политики на этот товар. Крупнейшими центрами работорговли, как считал Лучицкий, были Венеция и Генуя, причем первая включилась в этот процесс еще в X в. Со второй половины XIII в. наступил расцвет итальянской работорговли, продлившийся вплоть до XV в. Историк рассматривал эволюцию торговли рабами и выделял два этапа: до XIV в.

в связи с земледельческими нуждами большим спросом пользовались мужчины, а в XIV–XV вв. расширение домашнего хозяйства увеличило потребность в прислуге, где теперь главным товаром стали женщины, среди которых высокие цены устанавливались на русских, а низкие – на татар. Как отмечал Лучицкий, изменилась и национальная структура рабов: «христианский, европейский элемент совершенно исчезает, рабами являются исключительно одни чужеземцы… с конца XIV в., русские и славяне» [206] . Историк обратил внимание, что расцвету этого, казалось бы, несовместимого для христианского мира явления способствовало оригинальное итальянское мировоззрение, основанное на теории первобытной свободы, которая исключала из круга верующих всех, не исповедовавших католическую веру, и воспринимало состояние рабства как Божье наказание. Раб в представлении итальянцев не только исключался из круга верующих, но и лишался статуса человека, он приравнивался к движимости, товару, о чем свидетельствовали статуты морского права Флоренции, Генуи, Венеции и др. [207]

205

Там же. – С. 4.

206

Лучицкий, И. Рабство и русские рабы во Флоренции в XIV и XV вв. – С. 15.

207

Там же. – С. 18.

Венецианское законодательство на протяжении нескольких столетий закрепляло бесправное положение рабов. И. В. Лучицкий обратился к анализу причин, приведших к расцвету рабства и росту работорговли и опроверг мнение западноевропейских исследователей о том, что в ее основе лежало «сильное развитие торговли с Левантом». Как отмечал историк, «рабство было, прежде всего, институтом экономическим» [208] , а рост работорговли объяснялся потребностями домашнего хозяйства в рабочих руках, в прислуге. Была и другая причина явления – нравственно-общественная, заключавшаяся в разложении христианской морали и устоев семьи [209] .

208

Лучицкий, И. Рабство и русские рабы во Флоренции в XIV и XV вв. – С.27.

209

Там же. – С. 38.

В дореволюционной отечественной историографии последней трети XIX – начала XX вв. тема средневековой мировой торговли получила разностороннее освещение. В основном исследователей интересовал политический аспект этой темы.

Уже в это время можно четко выделить два направления исследования вопросов морской торговли: южное и северное. Интерес к этим направлениям во многом исходил из специфики отечественной истории. И те, и другие авторы пытались найти общие точки пересечения западноевропейской и русской истории. В рамках северного направления ученых интересовала Великая Немецкая Ганза и организация купеческих союзов в бассейне Балтийского моря. Ганзу историки считали важной вехой в экономическом и политическом развитии средневековой Европы, закат которой пришелся на эпоху Великих географических открытий. Исследователи северного направления (Ф. Я. Фортинский, А. К. Дживелегов и др.) отмечали экономическую обусловленность западноевропейской политики в бассейне Балтийского и Северного морей, где торговля являлась основой общественной системы Западной Европы. В рамки этого направления отечественные исследователи пытались вписать и отечественную историю, отводя ей значительное место в развитии западноевропейской торговли, что подтверждают выводы по новгородской истории. Исследователи южного направления морской торговли находили меньше точек соприкосновения истории итальянских морских республик и России, но и они выходили на болезненную тему византийского наследства и татаро-монгольского нашествия, где Россия сыграла решающую роль. В развитии политической системы итальянских морских республик исследователи видели высокий уровень общественного устройства, который, по их мнению, обладал сугубо средневековым характером и не смог выстоять против внешнеполитического фактора – нашествия турок.

Глава 2. Советская медиевистика о торговой колонизации XIII–XV века

2.1.

Методологические особенности развития советской историографии

Построение второй главы напрямую связано с особенностями советской историографии, отмеченными еще основателем кафедры истории Средних веков Ленинградского университета Осипом Вайнштейном (1894–1980). Интерес к истории морской торговли проявился в работах советских ученых с разных сторон и был обусловлен «духом эпохи», определенным идеологическим, социальным заказом.

О. Л. Вайнштейн выделял три периода, «главных этапа» развития советской медиевистики 1917 – 1966 гг. Сегодня такая периодизация может вызывать скепсис, она чересчур отягощена идеологическими штампами, пронизана пафосом охранительства чистоты марксистской методологии. Первый этап (1917 – начало 1930-х гг.) Вайнштейн характеризовал как период борьбы (первоначально скрытой, полемической, литературной, а с середины 1920-х гг. и открытой, физической, направленной на уничтожение представителей дореволюционной профессуры), борьбы между старыми дореволюционными представлениями о прошлом и новыми, строившимися на так называемой «марксистско-ленинской» методологии. В этот период среди печатных изданий встречались интересные труды старых профессоров и первые опыты молодых советских историков. Этот, казалось бы, мирный этап сосуществования разных методологических направлений, конкретно-исторических исследований, своеобразной «интеллектуальной демократии» закончился полным разгромом старой профессуры. Склонность к теоретизированию, построению новых концепций определила отход от конкретно-исторической проблематики, особенно в области истории Средних веков, эпоха капитализма стала объектом повышенного внимания молодой советской науки. Естественно, что в это время проблемы развития морской торговли в Средние века не могли вызвать особый интерес, но косвенное обращение к этой теме все-таки наблюдалось. Это было связано с другой особенностью раннего периода советской исторической науки, которую впоследствии подвергли резкой критике, – увлеченность экономическим фактором исторического процесса. По выражению О. Л. Вайнштейна молодые советские историки, стремясь приблизиться к марксистскому пониманию исторического процесса, сползали на позиции «географического экономизма» [210] , что выражалось в усиленном внимании к истории торговых путей и связей.

210

Вайнштейн, О. Л. История советской медиевистики 1917 – 1966 гг. / О. Л. Вайнштейн. – Л., 1968. – С. 62.

Самой популярной категорией, рассматриваемой в этот период, являлась категория «торгового капитала». Ей посвящено большинство работ как молодых, так и уже зрелых исследователей. В специальном труде «Обществоведение», призванном заменить собой исторические дисциплины, этой категории посвящен целый том. Общее понятие о капитале и основных признаках современного капитализма дается по Александру Богданову (1873–1928), главному идеологу Пролеткульта, экономисту, философу и медику, основавшему Институт переливания крови, и Вернеру Зомбарту (1863–1941), профессору Берлинского университета. Капитал в их понимании связывался в узком смысле слова с ростовщическим капиталом, но в более широком значении под капиталом подразумевались средства производства, а вместе с ними и деньги, являвшиеся частной собственностью и приращавшиеся с помощью эксплуатации [211] . В данном значении капитал носил негативный оттенок, а соответственно ростовщичество и торговля имели в своей основе отрицательные качества. Отсюда – и восприятие купца как безжалостного эксплуататора мелких ремесленников и товаропроизводителей, отнимавшего у них всю прибавочную стоимость товара посредством размещения низкооплачиваемых заказов. Причем на ранних стадиях развития торгового капитала авторы подчеркивали его положительное влияние на мелкого производителя, стимулировавшее его деятельность. «Но по мере того, как производитель впадает в материальную зависимость от скупщика, дело изменяется. Иго торгового капитализма начинает угнетать производителя все более возрастающей, зачастую непосильной тягостью. Благосостояние хозяйства постепенно падает» [212] . Особую роль в процессе первоначального накопления капитала авторы отводили не только торговле и ростовщичеству, но и морским открытиям XV и XVI вв. Великие географические открытия, по их мнению, совершили денежную революцию и переместили старые торговые пути из Средиземноморья в океан, что предопределило и перемещение политического центра Европы с юга на запад.

211

Обществоведение. – Т. III: Жизнь общества в эпоху торгового капитализма. – Пг., 1924. – С. 16–17.

212

Там же. – С. 30

Конец ознакомительного фрагмента.