Проблемы западноевропейской морской торговли XIII – XV века в освещении российской медиевистики

Сокин Алексей

Другой важной статьей расходов, отчасти связанной и с военными нуждами, было строительство. «Строительное дело было одною из главнейших и важнейших отраслей городского хозяйства, и круг деятельности лиц, заведовавших им, был очень обширен. Им приходилось заботиться о содержании в полном порядке городских стен и укреплений, о ремонте их и, по мере надобности, постройке новых; они должны были смотреть, чтобы все городские здания были надлежащим образом содержимы, а также строить новые в случае надобности. Снабжение города водою, надзор за общественными колодцами, мощение улиц, содержание дорог в порядке на территории, принадлежавшей городу, заготовка строительного материала, хранение рабочих инструментов, – все это также лежало на их обязанности» [116] . В некоторых городах, как считал Н. Н. Любович, Baumeister’ы были высшими чиновниками после бургомистров и нередко заведовали значительною частью городских финансов [117] . Постоянными, но самыми мизерными статьями расходов были, по мнению историка, заботы магистрата о водоснабжении городского населения, пожарной безопасности и поддержании внутреннего порядка. Гораздо большая часть бюджета уходила на прием гостей и представительство в рейхстагах и собраниях. Как отмечал Любович, «поездки членов магистрата обставлялись большою торжественностью и пышностью», а в дороге их сопровождала хорошо вооруженная охрана [118] . «Не менее дорого обходились им приемы высокопоставленных гостей, издержки по которым следует отнести также к статье расходов по городскому представительству. Кроме того, подарки, делаемые королям и разным другим лицам, в поддержании дружеских отношений с которыми были заинтересованы города, стоили больших денег» [119] . Также крупные суммы шли на уплату имперскими городами налога королю [120] и прием высокопоставленных гостей у себя дома [121] . К числу случайных и непредвиденных расходов Любович относил также издержки на судебные процессы в Риме и при королевском дворе, покупку разных привилегий и погашение

долгов.

116

Любович, Н. Н. Хозяйство и финансы немецких городов. – С. 10.

117

Там же. – С. 11.

118

Там же. – С.15.

119

Там же. – С.17.

120

Любович, Н. Н. Хозяйство и финансы немецких городов. – С.28.

121

Там же. – С. 18.

Пополнение городской казны осуществлялось за счет прямых и косвенных налогов, причем, и те, и другие, как считал Н. Н. Любович, магистраты старались собирать независимо от короля или своего ландсхерра, что, в свою очередь, расширяло их финансовые возможности и политические свободы. Особенно охотно магистраты устанавливали косвенные налоги, по которым, на наш взгляд, можно определить наиболее доходные статьи средневековой торговли. Наибольший доход приносило обложение напитков (вина, меда, пива) и муки. «В Северной Германии, которая не производила своего вина, только немногие города получали большой доход с акциза с него, как, например, Кельн, который старался захватить в свои руки всю торговлю вином с землями, лежащими вниз по течению Рейна, и с ганзейскими городами» [122] . Вообще вино для подавляющей массы северогерманских городов было дорогим напитком, и нередко торговля им была монополией городского управления. Крупную прибыль приносили также акцизы с муки. Акциз «взимался обыкновенно с зерна, предназначаемого к помолу. Поэтому, сдача зерна на мельницу была подчинена строгому контролю, равно как и мельники, чтобы не допустить каких-либо злоупотреблений относительно мучного налога» [123] . Взимались акцизы и с других пищевых продуктов (мяса, рыбы, масла и др.).

122

Там же. – С. 37.

123

Любович, Н. Н. Хозяйство и финансы немецких городов. – С. 40.

Другими источниками пополнения городского бюджета были, по мнению Любовича, таможенные пошлины, чеканка монеты, вступительные взносы новоиспеченных бюргеров, различные сборы, связанные с использованием подъемного крана, городских весов и т. д. Например, «взимавшаяся за пользование ими [подъемными кранами – С.А.] плата принесла в 1379 г. Кельну сумму, которая составила 3,99 % всех его доходов» [124] . Однако, средневековые города, несмотря на такой большой оборот денежных средств, нередко являлись крупными должниками, что, как считал Н. Н. Любович, отнюдь не мешало, а, наоборот, способствовало развитию городов и городского хозяйства: «… не всегда успевали города выйти благополучно из финансовых затруднений и выполнить свои обязательства по отношению к кредиторам. Еще реже можно было встретить города, которые могли обходиться без займов. Это удавалось до некоторой степени иным швейцарским городам… Многие же города Германии в указанное нами время должны были не раз объявлять себя банкротами» [125] .

124

Там же. – С.45.

125

Там же. – С.60.

Таким образом, историки рассматривали развитие морской торговли в XIII–XV вв. в тесной взаимосвязи с возникновением и развитием городов. Города представляли важную часть средневековой торговли, т. к. именно здесь зарождались основы нового торгового права, т. к. именно здесь концентрировались все необходимые элементы торговли. О торговом значении городов свидетельствовали и их внутренняя структура, и их внутренняя политика, направленные на защиту купеческих интересов. Возросшая роль торговли, торговых отношений в эти века способствовали и росту городов, достижению их относительной политической свободы и даже складыванию таких крупных союзов во главе с городами, которые активно включались в борьбу за раздел сферы влияния на морях.

1.2. Проблема существования крупных торговых союзов в отечественной историографии последней трети XIX – начала XX века

Другой волнующей всех проблемой была история возникновения и развития крупного торгового союза – Великой Немецкой Ганзы. Эту тему не могли обойти вниманием все дореволюционные историки, обращавшиеся к проблеме средневековой торговли. Любые купеческие союзы или общества рассматривались на примере Ганзы.

Первоначально остановимся на точке зрения приват-доцента Московского университета Виктора Михайловского (1846–1904), автора LXII раздела «Книги для чтения по истории средних веков» под редакцией Павла Виноградова, который рассматривал историю создания и внутреннее устройство крупного торгового союза XIV–XV вв. – Ганзы. По его мнению, два центра торговли, сложившиеся на Севере и Юге Западной Европы, не были изолированы друг от друга, а соединялись несколькими сухопутными и речными путями и одним морским маршрутом, проходившим «от Гибралтарского пролива по океану и Ламаншу» [126] . Если на юге, в Средиземноморье, первенство в морской торговле принадлежало итальянским городам: Венеции, Генуе и Пизе, то на севере – Великой Немецкой Ганзе, купеческому товариществу, объединявшему первоначально 90 северных немецких городских общин и разросшемуся впоследствии до очень крупных размеров: «Если взять Новгород на востоке, Лондон на западе, Берген в Норвегии на севере, то на всем пространстве между этими тремя пунктами в XIV и XV столетиях влияние союза нижненемецких городов, известного под названием Ганзы, чувствовалось не только в делах торговых, но даже и в политических. Вдоль Немецкого (Северного – А.С.) и Балтийского морей по низовьям Рейна, Эмса, Везера, Эльбы, Одера, Вислы и Западной Двины, кончая устьями Наровы (Нарвы – А.С.), и притом довольно далеко внутрь страны, многочисленные города входили в состав торгового братства, гордившегося господством на морях и на суше… Среди ганзейских городов, управляемых могущественным и богатым купечеством, особенно выдавались: Амстердам, Кельн, Бремен, Гамбург – в области Немецкого моря, и Любек. Вендские города, Данциг, Рига, Висби на острове Готланде – в бассейне Балтийского моря, и Магдебург с Бреславлем в глубине германской земли» [127] . «Ганза покрыла целою сетью договоров, заключенных в течении XIV и XV столетий, обширное пространство от Пиренейского полуострова до гранитных берегов Финляндии» [128] . Достаточно много рассуждений существовало в исторической литературе по поводу самого термина «Ганза». Ф. Я. Фортинский обращался к изучению истории происхождения этого термина, в результате чего приходил к осторожному предположению, что он, вопреки мнению большинства исследователей, не немецкого, а славянского происхождения и означает «уз» или «союз». «Где впервые это слово было приложено к обозначению купеческого общества и подано как право торговли и вступления в купеческую гильдию, и откуда оно пошло гулять по свету, – задавал риторический вопрос Фортинский, – Его находят и во французских, и в немецких, и в английских, и в нидерландских документах XII в. с тем же самым значением», но происхождение этого термина до сих пор не установлено. В. Михайловский давал несколько упрощенную трактовку этого термина: «Ганзою называлось купеческое товарищество, известным образом организованное» и направленное «на преследование исключительно торговых целей» [129] . А. К. Дживелегов выделял несколько значений этого термина. «В Англии он означает не только торговую ассоциацию, но и совокупность торговых прав, которыми она сама пользуется и которые уступает другим; наконец, hanse может означать ту сумму денег, за которую местная гильдия уступает свои права чужестранным или туземным купцам» [130] . При этом А. К. Дживелегов не видел принципиальной разницы между двумя терминами: ганза и гильдия. «Гильдия – это союз купцов, который ставит своей целью получение торговых привилегий и осуществление их в своем городе и в других городах… Ганза – термин, имеющий много значений в средневековом торгом праве, но чаще всего под ним подразумевают купеческое общество» [131] . Однако, несмотря на весь спектр точек зрения, все исследователи были единодушны в том, что Ганза ассоциировалась в большей степени с Великой Немецкой Ганзой, или в редких случаях с Брюггской.

126

Михайловский, В. Ганза // Книга для чтения по истории Средних веков / под ред. проф. П. Г. Виноградова. – М., 1914. – Вып. 4. – С. 340.

127

Михайловский, В. Ганза. – С. 342.

128

Там же. – С. 346.

129

Михайловский, В. Ганза. – С. 342.

130

Дживелегов, А. К. Средневековые города. – С. 185.

131

Дживелегов, А. К. Торговля на Западе в Средние века / А. К. Дживелегов. – СПб., 1904. – С. 115–117.

В качестве главных причин единения купцов в торговые союзы В. Михайловский называл «опасности со стороны разбойничавших дворян», которые присваивали себе все товары с потерпевших кораблекрушение судов, не считаясь с интересами купечества. Параллельно с союзами купцов возникали и союзы городов, стремившиеся при слабой государственной власти обезопасить себя и своих представителей от посягательства соседей. «Так, немецкие купцы на чужбине основывали тесно сплоченные товарищества, носившие названия гильдий или Ганз, а на родине, у себя в Германии, устраивали городские союзы; когда общества купцов и городские союзы всей северной Германии сблизились и, тесно соединившись, составили одно целое, тогда на почве Западной Европы появилась Великая Немецкая Ганза» [132] .

132

Михайловский, В. Ганза. – С. 343.

Ф. Я. Фортинский

вслед за зарубежными авторами считал, что «в основу ганзейского союза легли два элемента: общества немецких купцов в чужих землях и союзы городов в самой Германии» [133] . В отличие от немецких историков исследователь выделял целый комплекс причин, способствовавших его возникновению. По его мнению, это были не только опасности морской и сухопутной торговли и желание купцов обезопасить себя от притеснений местных землевладельцев и торговцев, но и заинтересованность городов и сеньоров в привлечении сюда купеческого капитала, для повышения доходов, с одной стороны, с другой – для осуществления более лучшей защиты города от нападения врагов. «Поэтому сеньор и город старались всеми мерами сманить гостей к переселению и облегчить им получение права гражданства» [134] . Во-вторых, опасности морской торговли, особенно пиратство и береговое право, заставляли купцов объединяться в большие группы, на время поездки защищавшие свои интересы [135] . В-третьих, «помимо открытых нападений сухопутных и морских разбойников, вендскому купцу угрожали при торговле в чужих краях всевозможные ограничения и притеснения» [136] . Купцы, желая добиться определенных льгот и обезопасить свою торговлю от разорительных поборов и сделок местных жителей, объединялись в купеческие общества и устраивали свои конторы в тех крупных портах, с которыми велась оживленная торговля [137] . В этом отношении сильно проигрывала торговля на дальние расстояния (на Северном море), потому что там (в отличие от Балтийского моря) «труднее было бороться… с обычными опасностями, труднее – составить из себя независимое общество, которое своею численностью и богатством было бы в состоянии внушить к себе уважение» [138] . «Поэтому неудивительно, что в портах немецкого моря любекские купцы должны были начать с попыток пристать к существовавшим уже там обществам, подобно тому, как купцы внутренних городов Германии примыкали к вендским обществам в Шонене» [139] .

133

Фортинский, Ф. Я. Приморские вендские города. – С. 327.

134

Фортинский, Ф. Я. Приморские вендские города. – С. 330.

135

Там же. – С. 335–336.

136

Там же. – С. 336.

137

Там же. – С. 345.

138

Там же. – С. 351.

139

Там же. – С. 351–352.

С другой стороны, складыванию ганзейского союза способствовала заинтересованность иноземных государей в расширении своих торговых связей с Любеком и другими приморскими городами. Особый акцент на политических причинах возникновения этого союза делал А. К. Дживелегов. Он, в отличие от Ф. Я. Фортинского, отмечал не заинтересованность, а, наоборот, политическое равнодушие, полное непонимание и нежелание соседних государств препятствовать возникновению этой организации.

«Германская империя была слаба, …три скандинавских государства изнуряли себя ожесточенными усобицами, Англия втягивалась в борьбу с Францией, Русь можно было совсем не принимать в расчет» [140] . Инициатором союза Ф. Я. Фортинский считал богатых купцов, ведших «оптовую торговлю в чужих краях и на практике постоянно убеждавшихся во всей пригодности совместной борьбы с врагами» [141] . Лидером и главным проводником этих идей выступал Любек, как торговый центр, достигший самого высокого для своего времени уровня развития как в городском управлении, так и в торговых связях. А. К. Дживелегов раскрывал читателю сложный процесс возникновения Великой Немецкой Ганзы, который начинался с образования в XI–XII вв. купеческих межмуниципальных гильдий на фоне городских союзов, постоянно боровшихся с королевской властью и баронами. Далее происходило укрупнение купеческих обществ за счет их объединения в одну ассоциацию (например, в 1268 г. вокруг Любека образовалась особая Ганза, ставшая непримиримым конкурентом для другой крупной Ганзы – Кёльнской), которая в свою очередь прибегала к принципам городских союзов. Главным результатом этого процесса было объединение материального и процессуального права, объединение торговых обычаев и отчасти денежных знаков, взаимные уступки, почти окончательно уничтожившие таможенные сборы. Носителем этих новых правил во второй половине XIII в. стал союз вендских городов, переросший в середине XIV в. в «Немецкую Ганзу» во главе с Любеком. Для А. К. Дживелегова Ганза никак не ассоциировалась со сложносоставным союзом городов и купцов, как это мы встречали у Ф. Я. Фортинского или В. Михайловского. Для него истоки Великой Немецкой Ганзы связывались с первыми межмуниципальными купеческими гильдиями, но само ее существование относилось к более позднему периоду и связывалось уже не с купцами и их объединениями, а с союзом городов, полностью изменившим городское законодательство в пользу развития торговли. Немецкая Ганза – «это торговая держава, которая могла диктовать свои условия кому угодно» [142] . В ходе этих рассуждений присутствовала некоторая терминологическая неясность, которая преодолевалась при знакомстве с другими трудами историка. Для А. К. Дживелегова термины «гильдия» и «ганза» выступали как равнозначные, но только на ранних этапах развития этих купеческих объединений, далее в понятие «Ганза» исследователь вкладывал характеристику крупного средневекового союза городов – Великой Немецкой Ганзы и рассматривал ее не просто как объединение купцов, а как торговую державу, находившуюся в своем эволюционном развитии на несколько ступеней выше и более того, полностью монополизировавшую североевропейскую морскую торговлю [143] . Хотя далее он относил Ганзу по своей «юридической конструкции» к типичной форме средневековой купеческой ассоциации – «гильдии» и ставил ее намного ниже итальянского «торгового товарищества», основанного на принципах капитализма [144] . Подобное же наблюдение до А. К. Дживелегова сделал М. М. Ковалевский, считая «гильдию» ранней формой развития купеческих промышленных обществ, которые с течением времени эволюционировали в цеховое устройство [145] .

140

Дживелегов, А. К. Торговля на Западе в Средние века. – С. 123–124.

141

Фортинский, Ф. Я. Приморские вендские города. – С. 383.

142

Дживелегов, А. К. Торговля на Западе в Средние века. – С. 126.

143

Там же. – С. 126.

144

Там же. – С. 128–130.

145

Ковалевский, М. М. Экономический рост Европы до возникновения капиталистического хозяйства / М. М. Ковалевский. – Т. III. – М., 1903. – С. 434.

Несколько особняком в дореволюционной историографии стоит мнение декана историко-филологического факультета Киевского университета Александра Никитского (1842–1886), который связывал образование купеческих союзов с патриархальным строем и рискованными условиями международного рынка на Балтийском поморье XIII–XV веков [146] . Основу для образования купеческих союзов, как считал историк, заложили родственные отношения между членами одной общины.

Это слишком безусловное утверждение подверглось острой критике со стороны члена Императорской Санкт-Петербургской академии наук Александра Лаппо-Данилевского (1863–1919), усмотревшего в нем значительное влияние немецкой историографии. По мнению историка-русиста, в образовании купеческих компаний главную роль сыграли не только опасность далекого плавания, но и риск конкурентной борьбы и развитие системы кредита [147] . Развивая далее этот тезис, Лаппо-Данилевский находил подобные купеческие общества и на русской почве, выделяя в Новгороде два типа торговых ассоциаций: «societas fratrum» (с вложением в товарищество всего имеющегося у купца капитала) и «commenda» (с долевым участием в деятельности товарищества) [148] , которые, однако, не эволюционировали в крупное купеческое образование.

146

Никитский, А. И. История экономического быта Великого Новгорода / А. И. Никитский. – М., 1893. – С. 95.

147

Лаппо-Данилевский, А. С. Критические заметки по истории народного хозяйства в Великом Новгороде и его области за XI–XV вв. Отзыв о сочинении А. И. Никитского «История экономического быта Великого Новгорода / А. С. Лаппо-Данилевский. – М., 1893. – С. 53.

148

Там же. – С. 55.

Складывание ганзейского союза большинство исследователей рассматривали как закономерный процесс, протекавший с переменным успехом. Как отмечал Ф. Я. Фортинский, объединение городов происходило не так гладко, как это представлено во многих учебных пособиях по всеобщей истории, вышедших в конце XIX – начале XX вв. [149] В деятельности этого союза наступали как периоды наибольшего сплочения, так и фактического распада и разложения. И те, и другие моменты возникали во время продолжительной войны приморских вендских городов с Данией за господство на Балтийском море. Первоначально в 1362 г. ганзейский союз потерпел поражение от датского короля Вальдемара IV, что привело к большим экономическим потерям городов, составлявших основу этого союза, и к отказу от выполнения всех предписаний остальными его членами. «Одни торговцы, несмотря на запрет, плавали с товарами в Данию и Шонен; другие – чтобы получить законный предлог на такую торговлю, приобретали право гражданства в городах, не принадлежавших к Ганзе, и под именем тамошних купцов возобновляли сношения с Данией; на сеймы являлись представители немногих городов… Прусские города прислали к вендским резкое письмо, где отказывались от продолжения сбора пошлины на военные издержки и даже требовали назад деньги…» [150] . Однако, уже во второй войне с Данией Ганзейский союз достиг больших успехов благодаря пересмотру своей внутренней политики и установлению жесткой дисциплины.

149

См.: Михайловский, В. Ганза. – С. 338–354.

150

Фортинский, Ф. Я. Приморские вендские города. – С. 405.