Пробуждение
Шрифт:
– О, охотно!
– парень снял куртку и повесил на крючок.
– Где вы его хотите поставить?
– Мы убрали скамью, и теперь там места хватит. И фисгармонию уже сюда перенесли.
– Я слышал, что Аннушка теперь во время собраний аккомпанирует хору. Вот радость вам, наверно?
– Конечно, Степа. В душе я всегда благодарю Отца Небесного и брата X. за покупку фисгармонии. Сколько приятных часов моя дочь проводит за ней, и мы радуемся вместе с нею! Музыка - это дар с небес, если она звучит во славу Господа!
Через некоторое время книжный шкаф со стеклянными дверцами
Матьяс из сундука Аннушки достал кое-какие безделушки, которые они поставили на одной из полок. Степан сказал, что так теперь принято в городе. Нижние полки они оставили заполнять Аннушке. Вот она обрадуется!
– А где она, дядя?
– Она отправилась в школу, а оттуда пойдет к больному пастуху. Но я беспокоюсь - она оставила дома шерстяной платок, а на улице такой холодный ветер!
– Вы думаете, она нескоро вернется?
– Через час, не раньше.
– Тогда поговорим о деле, из-за которого я пришел. И если дадите мне потом платок, я ей смогу его занести, так как хочу проведать еще дядю Бенека.
– Так садись и говори, что у тебя на душе. Янковский поставил Степану стул, а сам сел на скамью у окна.
– Я с радостью вам говорю, что за молотилку уже могу уплатить.
Когда отец мне сказал, что у нас на зиму достаточно зерна, я излишки продал и заработал еще кое-что на лесозаготовках. Одеждой и обувью я обеспечен, и, если добавить мои сбережения, мне с избытком хватит расплатиться за покупку машины.
Степан с радостью отсчитал необходимую сумму, добавив и проценты. Их Янковский не взял:
– Если христианин хочет помочь другому, он за это платы не берет.
– Что вы, дядя, это же не плата за вашу любовь! Вы мне так помогли!
– Этому я рад, но проценты не возьму. Аннушке это не понравилось бы, а ее реакция тебе далеко не безразлична, не так ли? И вообще к чему такая спешка? Ведь никто этих денег не требовал с тебя. Хотя, надо сказать, долги - враги человеку. Чем раньше от них избавишься, тем спокойней будешь спать. Прекрасно, что ты, Степан, отработал машину. Это равносильно покупке пары лошадей. Теперь никто из односельчан уже не скажет, что у тебя ничего нет. То, что ты теперь заработаешь с помощью молотилки, будет твоей собственностью.
Да поможет тебе Бог!
Матьяс сердечно пожал руку Степану. Затем он положил деньги в боковой ящичек в сундуке.
– Знаешь, что я на них куплю?
– Интересно, скажите!
– Продаются луг с рощей между ольхами и лощинами.
– Но это ведь непахотные земли!
– удивился парень.
– Да, но лишь так можно огородить одним забором все наши поля и луга, которые я откупил обратно, словом, все наше имение. Если я вложу в эту землю дополнительную сумму, у меня получится большой доход. Я хотел бы показать моим односельчанам, как христианину следует обращаться с землей, которую Бог ему доверил.
Мы уже давно могли бы жить лучше, если бы по-хозяйски обращались с земным богатством, данным нам Богом. Нечего нам в поисках заработка уходить на чужбину. Теперь, когда Господь вернул нам нашу землю, каждый обязан ее обустраивать.
Янковский говорил с необычным энтузиазмом, и Степан с интересом его слушал.
– Дядя, вам надо бы купить мотоплуги, особенно для перекопки картофеля. Наших мне не удалось уговорить на это, а ведь с помощью техники можно было бы сберечь много времени и сил.
– Ты можешь дать мне список этих механизмов и машин?
– Конечно.
– Принеси его вечером. Я благодарен тебе за добрый совет!
Не тот глуп, который всю жизнь учится, ведь он становится все умнее, а тот, который думает, что знает достаточно!
– В этом вы правы, дядя! Но нам, молодым, порой кажется, что мы уже все знаем, и это жаль!
– Может быть, люди удивляются, что я стараюсь увеличить свое имение, после того как я годами не обращал на него никакого внимания. Возможно, что вы, любящие правду, обвините меня в пристрастии к наживе. Но ты понятлив, и потому скажу тебе: я очень многое в жизни терял, особенно во время горькой печали, когда все во мне замирало: сердце, душа и дух. Бог помиловал меня, разбудив от этого сна, причем не ударом, а великой Своей любовью. Теперь глаза мои открылись, и мне стало понятно, в каком долгу я перед людьми. Вам, приходящим ко мне, я служил Словом Божьим и дальше охотно буду служить, так как к личному свидетельству я мало способен.
Так и в земных отношениях: я не умею говорить, поэтому хочу на своем примере показать людям, что нужно делать, чтобы Бог нас мог благословить. Я думаю, что просто возвещать Слово Божье людям, которых нужда гонит по миру, недостаточно. Это все равно что плыть по бушующему морю в лодке с одним веслом. Гребешь, гребешь - и не двигаешься с места.
В комнате на мгновение наступила тишина. Затем Степан протянул Матьясу руку:
– Благодарю вас за доверие, дядя. Вот вам рука с обещанием, что пока я в Зоровце, я ваш верный помощник; будем вместе грести двумя веслами. Только подсказывайте, что нужно делать, чтобы я знал, как вам помочь.
Мужчины пожали друг другу руки. Затем Степан взял платок для Аннушки и поспешил к хижине пастуха.
Он тихо вошел, но на пороге остановился. В сумраке комнаты звучали два голоса. Внимательно оглядевшись, он понял, что Аннушки здесь нет. У кровати больного сидел пастор Моргач, а около печи - бабушка Симонова. Мужчины оживленно разговаривали. Чтобы не помешать, Степан тихо вышел и закрыл дверь. Бабушка Симонова его видела и, поняв, кто ему нужен, улыбнулась. Не зная что делать, Степан остановился на дворе. И вдруг знакомый голос окликнул его по имени Он радостно обернулся.
– Аннушка, что ты здесь делаешь?
– Привет тебе, Степа! Дяде привезли немного дров. Вот я их убрала и теперь иду домой.
– Тогда поспеши! У тебя замерзли руки. Холодно. Отец передал тебе платок!
– Ах, ты его принес, вот хорошо!
– девушка закуталась в платок.
– Так идем! Или ты еще хочешь зайти?
– Я уже простилась. Там у дяди Бенека бабушка Симонова и господин пастор. О, если бы ты слышал, как дедушка свидетельствовал ему!
– Я слышал их оживленный разговор и не захотел мешать. А ты считаешь, что этот страдалец принадлежит Господу?