Проданная сводным братьям
Шрифт:
— Но денег ещё нет на моем счету, — шепчет она.
— Тем не менее, это всё равно твои деньги, — говорю я. — Пришло время избавиться от долговых инспекторов.
Женщина за стойкой внимательно выслушала нас.
— Если счет отправлен на инкассацию, то мы ничего не можем с этим поделать.
— Сколько она должна? — спрашивает Лайл.
Женщина смотрит на Хонор.
— Имя?
После секундного колебания Хонор сообщает женщине необходимую информацию.
Женщина что-то печатает на своём компьютере, а затем тихо присвистывает. Это не сулит ничего хорошего. Она, должно быть, постоянно
— Хотите, я запишу сумму для вас? — она смотрит на нас с Лайлом.
— Нет, — говорит Хонор, собираясь с духом. — Они могут это услышать. Они мои… мои сводные братья.
По какой-то причине я с трудом сглатываю. То, чем мы сейчас занимаемся, не имеет отношения к сексу. Дело не в нашем дурацком соглашении, заключёенном на этой неделе. Речь идёт о связи, которая у нас была раньше и, возможно, когда-нибудь снова возникнет.
Женщина называет шестизначную сумму.
— Господи, — бормочет Лайл себе под нос. Для нас это не такая уж большая сумма, но не для Хонор. И это намного больше, чем кто-либо должен заплатить за потерю любимого человека.
Я тянусь за кошельком, и женщина за стойкой замечает это движение.
— Я же говорила вам, что большая часть денег уже в руках сборщиков долгов. Вы не можете оплатить их здесь.
— Давайте узнаем, что думает ваш менеджер. — Мой тон мягок, но что-то в моих глазах заставляет её кивнуть. Через минуту она возвращается с высоким худощавым мужчиной, который представляется мистером Мейерсом.
Я говорю ему, кто мы, и объясняю ситуацию. Сначала он занимает ту же позицию, что и женщина. Я перебиваю его.
— Ваша контора отправила её долги коллекторам, хотя Хонор была всего лишь ребёнком, который только что потерял единственного родителя. Если вы отправили долги туда, то можете и их аннулировать.
— Это невозможно, — начинает Мейерс. — Видите ли, мы…
— Я вижу, что вы обитаете в разрушающемся, наводящем тоску здании. Как кто-то может выздороветь в таком месте, я не понимаю. Но если вы можете помочь мне, то, возможно, я смогу помочь вам. — Я достаю свой телефон и захожу в свой онлайн-банк. — Мы с братьями можем пожертвовать полмиллиона на то, чтобы привести это место в лучший вид, начиная с онкологического отделения. — Я чувствую, как Хонор рядом со мной резко вздыхает, а затем замирает. — Это пожертвование поступит в конце недели, если Хонор больше не будут беспокоить звонки от сборщиков долгов.
Хонор прислоняется ко мне, её широко раскрытые глаза переводятся с Лайла на меня.
— Но…
Это мне кое о чём напоминает.
— Пожертвование будет сделано на имя Виктории Хэтэуэй.
Майерс выглядит ошеломлённым.
— Это очень великодушно, мистер Эстон, но остальное не в моей власти. Я никак не могу помешать…
— Вы в любом случае отзовёте своих собак, Мейерс. Возможно, разговор с нашими юристами поможет. — Я нажал кнопку на своём телефоне. — Да, это Нейт Эстон, — я на мгновение опускаю телефон, но не закрываю динамик, глядя Майерсу в глаза. — Фирма «Бартон, Роджерс и Хилл» в нашем распоряжении 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Мистер Бартон объяснит вам, что произойдёт, если эта больница или люди, которых она нанимает, продолжат преследовать Хонор по поводу медицинского долга, которого у неё больше нет. Мистер Бартон
Я передаю ему трубку. Мейерс открывает рот, чтобы заговорить, но не успевает вставить ни слова. Его лицо становится багровым, а затем белым, пока он слушает. Он быстро кивает, широко раскрыв глаза. Когда он, наконец, получает возможность заговорить, его единственными словами являются:
— Да. Да, сэр. Я понимаю. Да, сэр.
Хонор выглядит ошеломлённой, когда мы выходим из больницы.
— Это действительно конец?
— Да, — отвечаю я.
— И они больше никогда меня не побеспокоят?
— Нет.
— Но если они это сделают, просто дай нам знать, — с угрозой в голосе говорит Лайл.
Хонор тихо выходит из мрачного здания в последний раз. Она поднимает лицо к солнцу, и в тёплом свете блестят дорожки от слёз.
— Спасибо. Спасибо вам обоим.
— Всегда пожалуйста, — говорю я, и Лайл сжимает её руку.
Она молчит, пока он не открывает дверцу машины. Затем она смотрит на нас.
— Ребята, у вас действительно есть команда юристов, которые готовы накричать на кого угодно в любое время?
— Да, у нас есть такая, — честно отвечаю я. — Но это не те, кому я звонил.
Её розовые губки приоткрываются в удивлении.
— Тогда кому ты звонил? Кто так напугал этого человека?
Я обмениваюсь ухмылками со своим братом.
— Килиан.
12. Логово льва
Килиан
Звонит мой телефон. На экране мелькает «Маленькая Девственница». Какого хрена мне звонит Хонор? Разговоры в нерабочее время не предусмотрены контрактом, и за последние несколько дней у нас не очень-то развились отношения. И почему я, а не Лайл или Нейт? Именно они так сильно хотят спасти её. Хотят быть её друзьями. Вот и всё, что нужно для выполнения сделки.
— Килиан, — её голос хриплый и нервный. Как будто она боится, что дозвонилась до меня.
— Чего ты хочешь?
Она замолкает так надолго, что я начинаю сомневаться, не повесила ли она трубку, но затем раздаётся тихий шёпот:
— Мне нужна помощь.
— Опять?
Как будто трюка Лайла и Нейта с прощением долгов было недостаточно. Я невольно ловлю себя на том, что ухмыляюсь. Телефонный звонок Нейта, в котором говорилось о фальшивой юридической фирме, появился из ниоткуда, но отчитать этого парня и прикинуться агрессивным адвокатом было именно тем, что мне было нужно. Поддерживать друг друга без предупреждения и объяснений — давняя традиция братьев Астон. Эти ублюдки могли бы сказать мне, что мы собираемся отремонтировать гребаное больничное крыло, просто чтобы им было легче мочить свои члены в Хонор.
— У меня сломалась машина.
Её голос возвращает меня в настоящее.
— Я, блядь, не механик. Вызови эвакуатор.
Она фыркает на другом конце провода, наконец-то это что-то большее, чем притворство кроткой девственницы. Мне больше нравится, когда она сопротивляется.
— Я не могу себе этого позволить, ясно? И я прямо за углом.
— Мы только что купили для тебя онкологическое отделение. Сколько ещё денег тебе, блядь, может понадобиться? — скорее, на какую сумму, по её мнению, она, блядь, может нас выжать?