Продолжение следует
Шрифт:
«Я пришла»
«Я знаю»
Я уже нашарил защёлку замка.
«Нет, нет» — вспыхивает испуг — «секунду, не открывай»
Я чувствую её волнение, и вдруг отчётливо понимаю — она смотрится в зеркальце. Я смеюсь.
«Не смейся, пожалуйста. Погоди… Ага, вот»
В квартире мелодично звякает звонок, но я подпрыгиваю, как от удара колокола над ухом.
«Вот теперь открывай»
Я рывком распахиваю дверь. На площадке стоит невысокая, лёгкая, очень стройная, золотоволосая девушка в светлом осеннем пальто и чёрных полусапожках. Я впиваюсь
«Извини, не вышло» — она улыбается чуть виновато — «Не нравятся?..»
…«Простите, Иван, но ваше дальнейшее существование абсолютно недопустимо»
Фраза ещё звучала, а острые шпаги — обломки Ирочкиных протезов-крыльев — уже свистели, распарывая воздух… Шея Ивана вдруг выдвигается из тела, как у черепахи из панциря. Широко разевается пасть с острыми стальными иглами вместо клыков. И рука, вцепившаяся в ногу Ирочки, как бультерьер, неуловимо-быстро перебирая пальцами, поднимаясь выше и выше…
… Ирочка ловко прыгает по начерченным мелом классам. На полукруглом конечном пункте коряво написано — «рай».
«Вот ты и в раю. Как тебе там?»
«Отлично. Если бы и в жизни было так просто — раз-раз, и припрыгал»
«Теперь припрыгаем. Кто нам теперь помешает?»
Она ещё смеётся, но что-то уже стремительно меняется в мире. Что? Что?! Да что?!!
И серые глаза, ещё секунду назад такие живые, становятся стеклянно-бессмысленными.
«Не умирай!!!»
Кто стрелял?
Уэф смотрит прямо мне в глаза.
«Вот это я должен спросить у тебя. Ты же Великий Спящий! Так что я жду ответа»…
…Разноцветные пятна под закрытыми веками переплетаются, танцуют свой танец, исполненный тайного смысла. Я сплю на упругом полу прямо в зале витализаторов, накрывшись простынёй. Уэф только посмотрел на меня, и не стал спорить. Спасибо, папа Уэф. Я всё равно не ушёл бы отсюда. Я должен быть рядом, понимаешь?
Я будто расширяюсь, подобно ударной волне от взрыва, стремительно и неостановимо. Я поднимаюсь над землёй. Я поднимаюсь над Землёй. Меня вздымает ввысь гнев, холодный и беспощадный. Гнев, который ни один ангельский прибор не сможет посчитать слепым, животным чувством. Это праведный гнев разумного существа, у которого хотели отнять любовь.
Сегодня День гнева.
Взрыв в голове! Я с трудом возвращаюсь в реальность, в глазах плавают цветные пятна. Меня поддерживают с двух сторон, моя Ирочка и эта учительница… да, Кеа.
Они стоят полукругом, не шевелясь. Точёные, почти прозрачные лица. И огромные глаза — синие, зелёные, фиолетовые…
— Вы что-нибудь поняли, ребята? — я встаю ровно, стараясь не держаться за поручень фальшборта.
— Мы поняли всё, — говорит один из подростков. — Простите нас.
Они разом становятся на одно колено.
— Не надо, ребята. Даже у нас на Земле падать на колени считается пережитком. Главное, что вы поняли, и я рад этому. Правда, рад.
Они уходят, непривычно тихие и молчаливые. Последней уходит учительница Кеа, напоследок украдкой бросив на нас с Ирочкой ещё один взгляд.
«Я слишком много болтаю, да?» — спрашиваю я взглядом мою жену.
Её глаза близко-близко.
«Ты молодец. Я горжусь тобой. Нет, больше, гораздо больше — я люблю тебя»
Глаза занимают всё моё поле зрения, и я ощущаю на своих губах лёгкий, щекочущий поцелуй — будто пёрышком.
— … Ну вот и ты начал зарабатывать, мой милый, — Ирочка разглядывает виртуальный дисплей. — Добытчик мой — она смеётся.
— Нет, у вас тут здорово. Кино показывают и мне же ещё и платят.
Ирочка звонко хохочет.
— Ой, не могу… Ладно, скоро кино закончится, и я полагаю, тебя нагрузят покруче, чем того древнего купца.
Я тоже рассматриваю надпись на экране. Четыре тысячи восемьсот… Много или мало?
— На одну трёхдневную прогулку вдвоём на том пароходе хватит. А вообще-то… К примеру, я такую сумму зарабатываю за два дня — я же в Обществе ксенопсихологии состою совсем недавно. А мама за пару часов. А папа… страшно даже подумать, сколько он зарабатывает! — Ирочка опять смеётся.
«Слушай, я же совсем не в курсе здешнего масштаба цен. Чего и сколько стоит»
«Что именно?»
«Ну вот, хотя бы такая ячейка в башне»
Ирочка вздыхает.
«Эта не очень дорого. Три миллиона, если новая. Но можно взять подержанную, тогда будет чуть меньше. А в висячих садах, как у Фью, не меньше шести миллионов, это если тут, в низких широтах. А в полярной курортной зоне от тридцати миллионов»
«Понятно. Это мне пахать…»
«До скончания века, как говорит дед Иваныч. Но нас двое, и я надеюсь, скоро ты станешь специалистом, тогда и платить тебе будут соответственно. И мне тоже»
«А вот такой разговор с Землёй, к примеру?»
«Шесть тысяч за контакт плюс столько же за час разговора»
«Стало быть, твой папа опять потратился…»
«На этот раз нет. Видишь ли, на каждую миссию выделяют определённый лимит связи, для служебных нужд. Если удаётся сэкономить, можно использовать экономию на личные нужды, на связь с роднёй»
Я молчу. Соображаю.
«А сколько стоит переход на Землю?»
Ирочка смотрит мне в глаза.
«Ты очень хочешь домой?»
«Пока нет. Но в конце концов это наступит»
Ирочка гладит меня по лицу.
«Переход стоит дорого. Но мы туда вернёмся, родной мой. Правда, правда»
— … Хочешь орешков?
Я полулежу на диване, опираясь на крылья (это очень удобно, кстати) и наслаждаюсь великолепным видом — Ирочка сидит у меня в ногах по-турецки, слегка помахивая полураспущенными крыльями (сегодня что-то особенно жарко) и одновременно ловко вылущивает из соплодия, похожего на огромный колос, небольшие четырёхгранные орешки.