Профессия: переводчик
Шрифт:
Фоновая информация
Я приводил много примеров определяющего влияния эрудиции на качество перевода, поэтому ограничусь лишь одним.
Как известно, в системах автоматического перевода какая-либо внелингвистическая (т.е. фоновая) информация отсутствует и ее важность легко доказывается "от обратного" такими перлами автоматического перевода, как "Питер большой" (Петр Великий).
Вы можете заметить, что выполнение всего этого комплекса правил скорее идеал, чем реальная жизнь "письменного" переводчика. Да, конечно, вы далеко не всегда заглядываете в словари, разве что при переводе узкоспециаль-
ного текста бываете вынуждены посмотреть значение в специальном словаре, потому что просто можете не знать таких "экзотических" слов, как, например, "обечайка" или "картер". Но это лишь означает, что все необходимые значения есть у вас в памяти (или вы так полагаете).
В остальном же в любой ситуации письменного перевода (и в этом его отличие от устного) действуют все семь перечисленных факторов, определяющих значение и выбор переводного эквивалента, просто вы этого не замечаете и привычно называете интуицией.
Скажем, в словосочетании "secondary oil recovery" вы едва ли станете переводить "recovery" как "выздоровление". Почему? Подействует весь комплекс перечисленных выше факторов: и контекст, и общие ваши знания, и представление о сочетаемости. И хотя трудно сказать, какой из них будет определяющим, вы из-за них "полезете" в специальный словарь в поисках правильного эквивалента слова "recovery".
Я сразу должен оговориться, что сказанное относится к добросовестному переводу и к ебразованным переводчикам. Для полуграмотных халтурщиков, как и для переводящего автомата, эти "тонкости" не имеют значения.
Из всех перечисленных факторов, определяющих качество перевода, самый, пожалуй, загадочный - это фактор сочетаемости.
Приведу пример. В одном переводе, посвященном смазыванию двигателя, переводчик писал "помазать" ("помажьте") и "намазать" ("намажьте") вместо "смазать" ("смажьте") или "нанести смазку" ("нанесите смазку"). Я думаю, что иностранец, даже хорошо владеющий русским языком, разницы бы здесь не уловил и вряд ли нашел бы в словарях разъяснение. Только для человека, говорящего по-русски с детства заметен диссонанс. Только мы знаем, что "помазать" можно, например, царапину йодом или мясо горчицей, а "намазать", например, масло на бутерброд -двигатель же и его детали "смазывают".
Отталкиваясь от этого примера, попробуем ответить на
два вопроса: "Можно ли переводить на иностранный язык?" и "Что проще, художественный перевод или технический?"
По моему мнению, переводить на иностранный язык нельзя, как бы ты его не знал (или считал, что знаешь). Нельзя потому, что иностранец не может постичь всех тонкостей сочетаемости и стилистических нюансов чужого языка. Я уже писал, что такого же мнения придерживаются некоторые международные организации (например, ООН).
Здесь я предвижу несерьезные возражения со ссылкой на легендарных шпионов родом из смоленской деревни, которые будто бы с успехом выдавали себя за английских лордов. Эти аргументы настолько безосновательны, что на них и отвечать не стоит.
Есть, однако, и более обоснованные доводы в пользу возможности перевода на иностранный язык - мне могут сказать: вот Набоков писал свою прозу по-русски и по-английски, а Пушкин стихи по-французски сочинял. Во-первых, это, господа, Набоков и Пушкин, а, во-вторых, мне представляется, что писать грамотно на иностранном языке действительно можно, потому что ты сам выбираешь известные тебе правильные слова и сочетания, а вот переводить нельзя, так как здесь выбор слов и сочетаний навязывается тебе текстом оригинала и знать правильные эквиваленты всего, что встретится, иностранец едва ли может.
И все-таки мы переводим на иностранный язык - возразите вы. Бесспорно. Но я назвал бы такой перевод "информационным" - он передает информацию, факты, действия, но не в состоянии точно передать художественный образ или стилистику оригинала. Информационный перевод полностью выполняет свою задачу при устном последовательном и даже синхронном переводе выступлений, но для письменного перевода художественной литературы этого уровня недостаточно.
Приведу короткий диалог из произведения братьев
Стругацких. Попробуйте перевести его на английский, передав отсутствующую в этом языке категорию рода, и увидите, что я прав:
– Кофе пить полиция разрешает?
– осведомилось надо.
– Да,— ответил я.— А еще что вы там делали?
Вот сейчас... сейчас она... оно скажет: "Я закусывал" или "закусывала". Не может же оно сказать: "Я закусывало" 33 .
Конечно, вы смогли перевести этот отрывок на английский язык, если знаете этот язык достаточно хорошо, но подумайте, сколько таких задач встанет на вашем пути при переводе какого-нибудь романа. Едва ли вы сможете их решить с естественностью и легкостью переводчика, для которого язык перевода - родной!
Говоря о сложностях письменного перевода, надо упомянуть и перевод так называемой "непереводимой игры слов". Это главным образом каламбуры, основанные на многозначности какого-нибудь слова в языке оригинала.
О переводе этого языкового явления написано много, поэтому ограничусь повторением достаточно очевидного правила: нужно либо найти аналог этой игры слов в языке перевода, либо описать этот случай в примечании, расписавшись таким образом в собственной беспомощности. Приведу пример, на мой взгляд, удачного решения.
– What gear were you in at the moment of impact?
– Gucci's sweats and Reebock.
– На какой передаче вы были в момент столкновения?
– Кажется, Тала-Радио".