Профессия: театральный критик
Шрифт:
Может показаться, что такая трактовка образа традиционна. Но новое возникает не только в оспаривании традиции, в стремлении идти наперекор ей вплоть до ее искажения. Савари и Вебер верны традиции, но очищают ее от наслоений сценических штампов, снимают с пьесы Ростана ее "театральный мундир". Они насыщают классический образ полнотой раблезианского мироощущения, неподдельным демократизмом, и он сияет в их спектакле свежестью и богатством красок. Этот Сирано — менее всего "герой старой Франции". Он герой в простом и высоком смысле этого слова. Он из породы тех, кто утверждает поэзию подвига и веру в человека, готов биться за это до конца.
Таково "послание" этого необыкновенного спектакля, обращенное к зрителям. И, наверное, есть своя логика в том, что Савари, этот "эксгошист и эксподжигатель театра", ничего не забывший
Вероятно, в связи с постановкой "Ширм" Жана Жене в Театре дез Амандье было бы интересно порассуждать о сегодняшней сценической судьбе французской "антидрамы", о том, чем она привлекает молодое поколение деятелей театра и кино. Характерно, что последний фильм, над которым работал Р.-В. Фассбиндер, была экранизация романа Жене, что совсем недавно в западноберлинском Шаубюне Петер Штайн поставил пьесу Жене "Негры". Однако это увело бы нас далеко в сторону от конкретного спектакля, ставшего наиболее значительным событием парижского театрального сезона.
Вспоминая в связи с работой Патриса Шеро первую постановку "Ширм", осуществленную в Театре Одеон Роже Блэном около двадцати лет назад, критики свидетельствуют, что на основе одного и того же произведения, давшего "поэтически-визионерское отражение Алжирской войны" (Ж.-Ж. Готье), возникли совершенно разные спектакли.
Блэну ближе всего оказались "лиризм, поэзия, планетарность" текста Жене. Его спектакль строился как пышный барочный ритуал, в котором в полную силу прозвучали поэтическое неистовство слова, гротесковая театральность, оправдавшая сложность сценической конструкции, игру света, стилизованные костюмы и фантастический грим. Режиссер в первую очередь стремился воплотить иносказательный план пьесы, окрашенной анархическим бунтарством, отчаянием перед неотвратимостью смерти, там, за "ширмами", в метафизическом царстве мертвых, уравнивающей и правых и виноватых. Блэн хотел, чтобы, "уходя со спектакля, зрители уносили с собой вкус золы и запах гниения". Историческая реальность, таким образом, была всего лишь поводом для "метафизического действа", несмотря на ряд актуальных мотивов спектакля Театра Одеон. Однако и этого оказалось достаточно: Жене и Блэна обвинили не только в "аморализме и антиэстетизме", но и в "отсутствии патриотизма", постановка вызвала политический скандал.
Действие спектакля Шеро тоже охватывает сразу несколько планов — и пустую сцену, и зал, несколькими точными штрихами превращенный в колониальную "киношку". Действие происходит и в реальном измерении, и в поэтической плоскости, захватывая внутренний мир героев, и реализуясь во вспышках горячечного вербального красноречия. Оно полнится поразительной, можно сказать — грозовой энергией, достигая чеканной выразительности и редкостной мощи. Но при этом оно как бы возвращается режиссером на почву исторической действительности: там, где Жене мистифицирует реальность, Шеро ее демистифицирует, там, где у Блэна в права вступали раскрепощенная постановочная фантазия и барочная театральность, у Шеро торжествует союз безукоризненной логики и пламенного темперамента, можно сказать без преувеличения, по-шекспировски яростные поэзия и реализм. Проделывая путь, обратный тому, что был пройден при написании пьесы драматургом, ставя "Ширмы" не только "по тексту", но как бы и "против текста", режиссер исходит из понимания значительности явления, легшего в основу "антидрамы" Жене. Он создает поэтическую хронику героической борьбы алжирского народа за свободу и независимость, творит на глазах у зрителя театральную летопись подвига и предательства, которых неспособно примирить даже "Зазеркалье" потустороннего мира.
В своей книге Жиль Сандье предостерегал Шеро от "штампов оперного эстетизма", которые, как ему казалось, стали угрожать режиссеру, много работавшему в оперных театрах Европы. Но спектакль Театра дез Амандье поражает воображение зрителя аскетизмом выразительных средств. Внимание режиссера отдано созданию ярких характеров и рельефному раскрытию темы. Постановка Шеро естественно вписывает их в тревожный контекст современности, чреватой военной трагедией, озаренной вспышками национально-освободительных войн. Не случайно в его спектакле таким крупным планом даны образы душителей свободы — парашютистов-легионеров,
Шеро бесстрашно сочетает в своем спектакле антибуржуазную и антивоенную сатиру с героической патетикой коллективного образа сражающегося народа. В этом сочетании берет начало демократическая эстетика постановки, свое высшее выражение нашедшая в образе Матери, созданном Марией Казарес. Достигая редкостной выразительности, великая французская актриса поднимается в этой роли до высот трагикомедии. Она воплощает в своей героине народную мудрость и жизнелюбивый юмор, трезво-реалистический взгляд на жизнь и склонность к яркому поэтическому вымыслу, но прежде всего — порыв к справедливости и свободе. Казарес раскрывает в образе Матери вечно живую душу народа и вместе с тем дает почувствовать неотразимое обаяние площадного народного театра.
Шеро находит мощное поэтическое решение тех моментов пьесы, которые у Жене кажутся зашифрованными, "плохо артикулированными". Когда поработители и порабощенные, парашютисты, колонизаторы и восставшие арабы перемещаются по воле драматурга, как говорится, в мир иной, по ту сторону "ширм", режиссер распоряжается этим иносказательным приемом не для умножения причудливых образов и прихотливого их отражения друг в друге. Он стремится передать противостояние жизненных сил, которое сохраняется и после смерти конкретных людей, он подключает энергию метафизической поэзии к развитию актуальной социальной темы.
Именно поэтому невозможно отделить поэтическое воздействие спектакля от его яркого социального звучания. Работа Шеро, как отмечает критика, "поражает своей мощной красотой" и вместе с тем "заставляет публику занять позицию" по отношению к сегодняшней действительности, необычайно противоречивой, полной контрастов, неимоверно сложной, но именно поэтому требующей от художников театра и его зрителей особенной остроты зрения и мысли, предельно ясного осознания своей гражданской ответственности передвременем, перед народом.
"Ширмы" в Театре дез Амандье — это принципиальная победа Патриса Шеро, открывающая новый этап творчества талантливого режиссера в парижском пригороде Нантер, этот спектакль — событие большого поэтического дыхания. И вместе с тем это, конечно же, "театр невозможности". Споря с самоцельной игрой образами, переосмысляя усилия Жене, направленные к деструкции традиционного театрального языка, Шеро опрокидывает инерцию восприятия одного из характерных явлений французской драмы прошлых десятилетий, достигает совершенно неожиданных, полемических результатов. Но это тот "театр невозможности", который показывает, как многого может добиться режиссер — поэт и мыслитель, когда его творчество, говоря словами Сандье, "участвует в общественной жизни, в гражданской реальности, в Истории".
За пределами статьи, естественно, остаются многие явления, которые могли бы стать весомыми аргументами в споре о состоянии современного французского театра. Думается, однако, что спектакли, о которых здесь шла речь, позволяют определить театральную ситуацию во Франции как сложную. Пожалуй, наиболее остро ощущается сегодня отсутствие общих идей и признанных лидеров, которые оказывали бы решающее влияние на развитие театрального процесса. Жан-Пьер Вен-сан, генеральный администратор "Комеди Франсез", определяет сегодняшнее положение во французском сценическом искусстве так: "У нас больше нет вождей, подобных Вилару или Брехту, как это ни прискорбно, но именно это позволило нам провести в 70-е годы парадоксальную работу по критическому осмыслению театра... пройти через своего рода испытание кризисом, которое было нам так необходимо. Сейчас перед нами другая задача: после постановки вопросов — поиск ответов. Мы вступаем в период реконструкции или, точнее говоря, создания чего-то существенного в искусстве и во взаимоотношениях с публикой".