Профессия
Шрифт:
Звоню, но она не берет трубку.
– Наверное, звук выключила, пока бабуля спит.
– Что за бабуля? Приданое?
– Не, она сиделкой работает. Не может уволиться, пока замену не найдут.
Босс никак не комментирует, не отпускает никакой колкости о гастарбайтерах из Украины и Молдовы, и я понимаю, что он настроен сегодня вполне миролюбиво.
– Я, знаешь, о чем подумал? Следовало бы пригласить еще
– Кого? – не врубаюсь я.
– Вот ты свинья! А кто прикрывал тебя на Сухаревской квартире?
Я смотрю на него, пытаясь понять, насколько он серьезен.
– Вележкину что ли?
– Конечно.
– Это ж корпоратив.
– Люди, которые нам помогают, нам не чужие.
– Да ну, Ген. Это не очень удобно будет.
– Я хочу поглядеть на нее. А ты ей вообще многим обязан, не так?
– Мы в расчете.
Босс качает головой.
– Не бывает расчета в таких делах. Или вы партнеры, или вы враги. Насколько я понимаю, враждовать у вас нет причин. Она ушла от Тимура и полностью уже акклиматизировалась на новом месте. И она – далеко не рядовой сотрудник ФСБ. У нее серьезные протекции, ей доверяют серьезные операции. Дружба с таким человеком нам совсем не помешает, скажу тебе честно.
Я уверен, что у Генки и без знакомства с Вележкиной достаточно связей в службе безопасности, и не могу понять, кому он пытается доставить удовольствие этим приглашением. Сажусь, наконец, за Генкин совещательный стол и подпираю голову рукой.
– Да у меня с ней... не только дружба. Вот в чем дело.
– Я не скажу ей, что ты женишься, – усмехается Генка.
И еще секунду всматривается в меня, ловя мой блуждающий взгляд.
– И женщине, с которой у тебя «не только дружба», ты предложил прикрывать тебя в перестрелке?
– Я не знал, что будет перестрелка.
– Да все ты знал!
Он еще думает о чем-то.
– Иногда не понимаю тебя совершенно.
– Иногда я тебя тоже...
Деревья зеленые-зеленые. Их мало, но они такие яркие, они рулят. Весна прорывается в город. Чумазые воробьи орут, как охрипшие певчие птицы, вернувшиеся из теплых стран. Голуби солидно расхаживают по площадям и гадят под двери гламурных бутиков.
Я встречаю Вележкину на Цветном Бульваре. Она садится в мою машину, и мы целуемся.
– С весной тебя! И с новой
– Спасибо, родной.
Милая, немного взъерошенная девочка. В этот раз она тонко накрашена и более сексуальна. Никаких мягких полуспортивных штанов. На ней брюки с острыми стрелками и короткий жакет, подчеркивающий талию. Все в коричневых тонах. Наверное, в офисах ФСБ введен определенный дресс-код. Хотя... вряд ли ее руководство утвердило бы коричневый в качестве основного. Волосы ее по-прежнему топорщатся, и от этого она все равно кажется школьницей.
Идею Никифорова она принимает благосклонно.
– Почему бы и не посидеть с вашими ребятами?
«Почему бы и нет?» – как обычно, мы рассуждаем одинаково. Она улыбается.
– Поедем в салон красоты. Хочу прическу сделать.
Находим по пути какое-то заведение, я жду в машине. Она возвращается почти такой же, но волосы более приглажены.
– Лучше?
– Мне и раньше нравилось.
– Голова болит жутко, – достает из сумочки какие-то таблетки и глотает две сразу. – Нравилось?
Я смотрю на часы.
– Нас уже ждут. Других пожеланий нет?
– Есть. Два.
– Какие?
– Быть мужчиной и «майбах».
– Ты серьезно?
– Вполне.
– Майбах – понятно, ладно. Хотя я и своей «бэхой» был бы доволен. Но быть мужчиной...
– Ты не доволен тем, что ты мужчина?
Я усмехаюсь.
– Доволен.
– То-то же! Я была бы сильнее. Злее. Зубастее.
– Тогда ты была бы Серым Волком, а не мужчиной.
Она хихикает.
– Моя милая Красная Шапочка, я хочу тебя, – говорит вдруг.
– Нет времени.
– Давай в машине.
– Блин, мы же в центре. И голова у тебя болела.
– Уже не болит. Сверни в переулок.
– Наташа... Тут некуда свернуть.
– Ладно, живи, – она сдается. – А где твоя «бэха»? Почему на «тойоте» гоняешь?
– Это Босса машина. Моя меня дома ждет.
– А где твой дом?
– В Киеве.
– В Киеве? Ты туда вернешься?
– Не знаю.
Она дергает плечами.
– Я думала, ты русский.
Еще пришьет – чего доброго. Я обнимаю ее одной рукой и взлохмачиваю ее тщательно уложенные волосы. Она вопит – заглядывает в зеркало и начинает их снова приглаживать. Шлепает меня ладошкой по лицу.