Профессия
Шрифт:
Кир хватает со стола бумаги и выскакивает из кабинета.
Вдруг становится тепло и по-весеннему радостно.
– Ок. Нас всех можно поздравить, – говорит Ирина, подводя черту под непростой беседой.
И когда все выходят, Генка скашивает на меня взгляд.
– Молчишь?
– Молчу.
– Понял, как важно доверять Боссу?
– Понял, Босс...
– Думал, я ничего не знаю?
– Думал, ты не станешь меня выгораживать.
– Надоел мне
Я отворачиваюсь. Не хочу участвовать в принятии подобных решений.
– Такой ты, значит, парень, – рассуждает вслух Генка. – Рискуешь. Куришь. Кокаин нюхаешь. Пьяный за руль садишься. Убиваешь людей. Соблазняешь агентов ФСБ...
– И что?
– Женишься зачем?
– Люблю ее.
– Лечиться тебе надо. Вряд ли ты можешь любить. Это паранойя какая-то.
Я пожимаю плечами.
– А ты?
– А что я?
– Дружком будешь?
– А дружка симпатичная?
– Ирина.
– Ирина? Куда ни плюнь – везде одна Ирина. Некого любить.
Я смотрю в стальные глаза Генки. Глаза человека, прошедшего войну. Не похожие ни на лживые глаза Кира, ни на наивные глаза Игорька, ни на отчаянные глаза Ирины.
– Кому еще лечиться надо...
24. ШТРИХИ
Не знаю, как у других, а у меня после завершенного дела всегда остаются в памяти... такие штрихи, которые уже не интересуют ни одно следствие, но которые очень важны для меня самого – для самоидентификации себя как личности, четкого осознания своих отличий от других людей и отличий других людей от меня.
И именно поэтому я вхожу в кабинет Сотника и нахожу его – несколько подурневшего за время болезни, но уже довольно активного, в его привычных декорациях.
– А, это вы, господин детектив, – он взмахивает здоровой рукой. – Присаживайтесь. Слышал я уже об этом деле. Ольга мне рассказала... Заявила, конечно, на Семакову. А той будто бы нет в стране. Да и отец хода делу не дает – и, видимо, не даст. Все это я слышал.
Я остаюсь стоять. Гляжу на Сотника в его огромном кожаном кресле перед супер-тонким монитором. Шикарно...
– И что вы думаете? – спрашиваю его и подхожу к окну.
За окном – чуть ли не пол-Москвы, игрушечного, виртуального, нереально большого и красивого города.
– О чем? – Сотник оглядывается на меня, поворачиваясь в кресле.
– Обо всем...
– Не понял.
– О том, почему погиб ваш друг...
– Да потому что эта чокнутая наняла тупых киллеров!
– А если бы она наняла умных киллеров, погибли бы вы.
– Еще
Я пожимаю плечами.
– Дело не в киллерах, хотя, действительно, это оказались на редкость неумелые ребята, а в том, что отношения между людьми могут быть смертельными. А вы мне сказали, что между вами и Эдитой не было ничего серьезного...
– И зачем вы мне это повторяете?
– Затем, чтобы вы знали, что люди вокруг вас – не роботы, не куклы, не фантомы, не мумии, не свиньи-копилки, а люди. Что им бывает больно. И страшно. И стыдно. И что это серьезно, Олег Валентинович. Чувства других людей и их судьбы – это серьезно.
– В смысле? – вскакивает Сотник. – Вы мне мораль читаете?
– Нет. Я просто предупреждаю вас об опасности...
– О какой еще опасности?! Эта больная убралась из страны и меня уже не достанет!
Я оборачиваюсь резко. Кулаки сжимаются невольно, но я сдерживаюсь.
Пожалуй, я не имею права... стискивать кулаки. Разве я сам не врал Энжи и не использовал ее сердце? Разве я не погубил ее жизнь? Не принес в жертву своим личным планам? Может, я сделал это не так цинично... А может, еще циничнее...
– Это чревато. Я знаю по собственному опыту. Относиться к миру вокруг как к трамплину для достижения личных целей – это чревато.
– Да ну! Глупо не использовать глупых женщин, готовых ради получаса секса сыпать горы золота к твоим ногам! А чревато это или нет... Как вы видите – я в полном порядке...
На месте отца Эдиты я бы стер его в порошок, но старик оказался куда терпимее.
– Напомню вам еще одну вашу цитату, Олег Валентинович: «Мы же не разбойники. Мы честно вели свои дела, относительно честно. Мы же не на рэкете поднимались».
Сотник кривится, а я продолжаю:
– Так лучше бы вы поднимались на рэкете. Тогда – рано или поздно вы встретили бы достойного противника, а не слабую женщину. И тогда киллеры не промахнулись бы. Вот и все, что я хотел вам сказать. Мне очень жаль, что в результате вашей «относительной честности» погиб ваш друг.
– А не я?
– А не вы.
– И кто вас делегировал высказать мне подобную чушь?
– Со стороны нашего агентства – это бонус. Таковы правила – предупреждать фигурантов следствия о возможной опасности и возможных последствиях их действий. И я предупреждаю вас о том, что за нечестную игру вы заплатите очень высокую цену – выше, чем цена этого компьютера, этого бизнеса и даже вашей покалеченной ключицы. На этот раз вы легко отделались, но впредь – будьте осторожны.