Профессия
Шрифт:
Она садится на кровать и роняет руки между колен.
– Блин, так странно... это все.
– А то!
Я обнимаю ее за плечи.
– Мне тоже это все странно. Но я уверен, что это правильно.
Она приникает ко мне и целует в щеку...
23. ШУМ И ПЫЛЬ
– Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании, – напевает невесело Генка, бросая на меня колючий взгляд. – Что сияешь?
– Весна!
– В который раз – весна...
Я вполне готов к утреннему совещанию. Лара дома – наводит порядок,
Генка саркастичен более, чем обычно. Видно, что что-то напрягает его, точит изнутри и ему нужен всплеск – шквал эмоций и лавина гнева. Но мне не очень интересны причины. Он сам сказал, что в стенах этой конторы мы всего лишь коллеги, даже более того, он – мой Босс, и по правилам субординации я не имею права лезть ему в душу.
Весна катится к горячему лету. Солнце – к зениту. А мои мысли – к Ларе. Наконец, все собираются. И я замечаю, что долгожданное потепление никого особо не радует и не бодрит, кроме меня. Ирина выглядит хмурой, АлВас избегает глядеть в мою сторону, Игорь не может никак закончить какой-то разговор по телефону, Ромка надвигает черные очки, пряча за ними прищуренный взгляд хакера.
– Итак. Это совещание – своего рода формальность. Точка в деле Прохорова. Мы работали над ним все вместе, у каждого были свои версии. Но так бывает, что пели хором, а один спел раньше всех, вернулся домой и уже успел поужинать, – Генка усмехается своему сравнению. – Может, не вполне удачная параллель, но сегодня нам остается только услышать о результатах расследования, проведенного господином Бартеневым.
И я не узнаю Никифорова. Его сарказм начинает разъедать те нити дружеских отношений, которые только начали протягиваться между нами в безжизненном пространстве его компании. А ведь он сам просил меня... спеть раньше всех в этом нестройном хоре. И он был доволен моей работой... еще недавно.
Мне не составляет руда повторить ребятам ту историю, которую я уже рассказывал Никифорову. Она уже прошла проверку на правдоподобность и ее итог целиком соответствует действительности. Я опускаю перипетии чувств, но замечаю, что лицо Ирины все равно становится каменным. Задевает – помимо ее воли.
– Вот и результат, – подытоживает Генка. – Я сообщу его Прохоровой, а завтра мы займемся другим делом. На сегодня – все свободны.
– Постойте! – взвывает вдруг Киреев. – Я понимаю, что сейчас самое время поздравить нашего солиста с первым успехом, но давайте уточним некоторые детали. Лично у меня есть вопросы... к его партии.
Генка смотрит заинтересованно. Я киваю.
– Давайте уточним.
Внутри покалывает. Не от страха перед вопросами Кира и не от неловкости за сокрытие фактов от своих коллег, а от того, что его враждебное отношение выплескивается наружу и заводит меня самого.
– Во-первых, начнем с того, что ранее ни в одном разговоре Сотник не упоминал о связи с Семаковой. А если и упоминал, то мы в свое время об этом ничего не узнали. Во-вторых, наемный убийца Сухарь, его сын Николай и их общий приятель Рубик, были найдены убитыми в квартире, зарегистрированной
Все просто подаются к Киру. У Ирины округляются глаза.
– Закономерный вопрос – причем тут Вележкина? А при том, что подобная ситуация уже случалась совсем недавно, на трассе – при покушении на Гавриша. Господин Бартенев, который получил задание вести наблюдение (всего лишь) за банкиром, оказался очевидцем происшествия на дороге. Вот тогда он, не долго думая, открыл огонь по предполагаемым киллерам, спасая госпожу Вележкину, которая отвечала за личную безопасность Гавриша.
Речь сейчас не о том, что господину Бартеневу следует объявить благодарность за благородство по отношению к малознакомой даме, а о том, что детективное агентство – не поле для реализации личных амбиций, и о том, что верить человеку, который утаивает от коллег половину своих ходов, достаточно опасно. Мы расследуем дело об убийстве Прохорова, а получаем в результате еще три убийства, участие постороннего детектива и выхолощенный итог, который никак не отражает реальную картину. Я объясню, почему. Потому что два дня назад, как мы все помним, господин Бартенев отказался ознакомить нас с результатами дела. С какой целью? Ответ прост: чтобы дать виновной скрыться. Из каких таких соображений? Разумеется, из корыстных. Выходит, что удостоверение частного детектива дает право безнаказанно убивать, вымогать взятки и набивать карманы. Вот настоящий результат этого дела. Поздравляю, господин Бартенев! Вы делаете колоссальные успехи как для новичка, еще вчера изучавшего карту автомобильных дорог Москвы.
Я киваю.
– Спасибо, Александр Васильевич. Вы сами ответили за меня на все вопросы. Добавлю только, что на трассе наемники обстреляли машину банкира, а Вележкина – одна – должна была давать им отпор. В квартире Сухаря я оказался, чтобы расспросить его о Прохорове, а вынужден был защищать свою жизнь. А вина Семаковой – это… из другой области знаний и ощущений.
– Определять степень и характеристики этой вины – не ваше дело! – перебивает меня Кир.
– А учить меня вести расследование – не ваше!
Кир вскакивает.
– Геннадий Павлович, как вы позволяете ему такие выходки?!
И Генка, оставив вдруг свой саркастический тон, говорит очень четко:
– Потому что, Александр Васильевич, это, действительно, не ваше дело! Все, что предпринял Илья в целях расследования, он совершил с моего ведома и сообщил вам сейчас только, что я посчитал нужным. Это было непростое дело, и мы вышли из него очень достойно. Другое, будем надеяться, не доставит нам столько хлопот. Помните, что мы команда. Но иногда случаются исключительные случаи. А госпожа Вележкина нам абсолютно не конкурент, с недавних пор она сотрудник ФСБ и уполномочена бороться с организованной преступностью. Оказать помощь органам – долг каждого законопослушного гражданин, не так ли, Александр Васильевич?