Профессия
Шрифт:
– Не волнуйся, – смеется она. – Сказал. Ты это сделал. Все нормально.
– Нет, не это, – я тоже усмехаюсь. – Не то, что я тебя люблю. Я не впервые люблю и не впервые признаюсь в этом. Я хочу сказать другое – впервые. Я хочу...
И вдруг понимаю, что слишком много «хочу» и много «я» в этом телефонном диалоге, и так мало ее самой...
– Лара, давай поженимся. Здесь, в Москве, где мы встретились...
Теперь в этом
– Пошутил? – спрашивает она.
– Нет.
– Но ты же меня не знаешь.
– И ты меня не знаешь. Мы в равных условиях. И оттого, что мы будем встречаться дальше, мы не узнаем друг друга лучше, мы узнаем друг друга по-другому. А я хочу, чтобы мы поженились сейчас – такими, какие мы есть.
Она отвечает что-то невнятное.
– Не хочешь?
– Мне кажется, ты жалеешь меня...
– Жалею? И награждаю таким подарком – собой? Тебе кажется, что я – подарок? Тогда пожалей и ты меня – согласись.
– А вдруг ты маньяк?
– Я справку тебе покажу – о вменяемости.
– Хорошо, – она торопится закончить разговор.
– Согласна?
– Да, я согласна. Потом поговорим.
Она отключает связь. Я нахожу себя в потоке машин на шоссе – еду в офис.
И вдруг она звонит снова. Я пугаюсь от неожиданности и от внезапной мысли, что она могла передумать.
– Забыла сказать самое главное. Я люблю тебя. И спасибо за то, что...
– За что?
– За то, что это наяву...
Когда я подъезжаю к офису «Спартака», день передо мной немного светлеет. Высыхает в сознании непроглядный дождь Эдиты. Снова проступает весна с ее ритмами и живыми эмоциями. Но внутри этой весны все равно остается зыбкая влага.
Последний звонок перед входом в «Спартак» – Леди Х.
– Поздравь меня, мой милый. Я – агент ноль-ноль-семь.
– Поздравляю.
Каждый идет своим путем. Широким или узким, прямым или путаным. Леди Х выбрала свой и шагает очень уверенно, так, словно другого варианта никогда не существовало.
– Поздравляю.
Главное – это душевное равновесие, внутренняя уверенность в том, что «верным путем идем, товарищи!»
– Поздравляю.
Это все, что я могу ей сказать.
21. ИТОГ
Может, в «Спартаке» без моего непосредственного участия прошло уже не одно заседание, но в кабинете Никифорова я застаю всех членов нашего тайного общества в
Это выражение передает то ли скорбь, то ли траур – и не иначе, как по моей заблудшей душе.
– На звонки мы не отвечаем? – осведомляется Генка вежливо.
– У меня была важная встреча.
– Встреча? В рабочее время?
– Да, деловая встреча.
– Не касательно ли дела Прохорова?
– Касательно.
– И что вы имеете нам сообщить касательно этого дела?
– Имеем сообщить, что расследование закончено и заказчик покушения установлен.
Не знаю, что они обсуждали в кабинете Босса до моего появления. Может, снова выдвигали рабочие версии и искали наиболее правдоподобную. При моем ответе у Киреева отвисает челюсть.
Генка сразу оставляет насмешливый тон.
– Есть доказательства?
– Есть. Но сначала я хочу уточнить при всех некоторые детали. Я впервые участвовал в расследовании дела вашим бюро. Мы работали над ним вместе, мы обменивались информацией. Теперь я хочу знать, могу ли я не разглашать результаты расследования до определенного срока и настаивать на прекращении следствия?
Никифоров смотрит на меня не моргая.
– На каком основании?
– Не могу сказать.
– Понимаете, господин Бартенев, – вмешивается Кир, – если дело расследует бюро, это уже не ваше личное дело и не ваши личные основания.
– Перед твоим приходом, Илья, Александр Васильевич почти убедил нас в виновности Сычева, бывшего партнера Прохорова, – поясняет мне Генка.
– Главное, как я понимаю, не убедить кого-то в своей гипотезе, а представить доказательства, – парирую я.
– И ты хочешь сказать, что обладаешь достаточными доказательствами, чтобы мы прекратили работу над этим делом? Я могу положиться на тебя и сообщить клиенту, что виновные установлены? – нажимает он.
– Да.
– Хорошо, – Босс кивает. – Так и сделаю. Все свободны.
– Геннадий, в таких делах нельзя доверять человеку, который умышленно скрывает пути и методы своего расследования! – взвывает Кир.
– Александр Васильевич, я принял решение, – обрывает его Никифоров.
Все выходят, слегка огорченные тем, что все окончилось так неинтересно. Все выходят, а я остаюсь.
– Задержусь на пять сек с твоего разрешения, – усмехаюсь Генке.