Профессия
Шрифт:
– Илья! Я так волновалась! Геннадий сказал, что вы ранены...
Наконец, меднадзор захлопывает за собой дверь.
– Спокойствие, Дита. Я в порядке.
– Я вам фрукты принесла, а здесь говорят, что у вас язва и нужна строгая диета, – она приглядывается к моим небритым щекам.
– Посидите со мной. Вы большая умница, что приехали...
Зачем мне отвечать на ее вопросы? Она садится и берет меня за руку.
– Так что
– Депрессия.
Эдита улыбается и качает головой. Оглядывает палату.
– Уютно, если можно так выразиться. А снаружи – дождь уже второй день. У меня насморк от этой сырости.
– Не произносите здесь этого – не то вас тоже запрут в уютную палату!
Она хохочет.
– Значит, поправляетесь?
– Надеюсь. Мне намного лучше, чем неделю назад. А как дела в вашей компании?
– В компании все стабильно. Все в летние отпуска разъезжаются, а у меня уже вроде был. Чего-то так за вас перепугалась, – не может она собраться с мыслями. – Здесь хорошие врачи? Может, нужна какая-нибудь помощь?
– Психологическая.
– Я экономист.
– Тогда сходите за меня на процедуры.
Возникает медсестра Света, напоминает о каких-то таблетках.
– Ой, я пойду тогда, – вскакивает Эдита, – чтобы не мешать вам выздоравливать.
– Вы мне помогаете! – удерживаю ее я.
– И доктор сейчас придет на обход, – бубнит Света.
Эдита прощается. Почему-то мне кажется, что она поцелует меня в щеку, но она ограничивается воздушным «бай!»
– Ну, и где же ваш доктор? – набрасываюсь я на Светлану.
– Не мой, а ваш! Будет сейчас. А она – кто вам? Невеста?
– Да.
– А чего же тогда вы на «вы»? Все понятно.
– Что вам понятно, Света?
– Все понятно. Приехала, как прынцеса, с шофером.
Ну, почему всегда я один отвечаю за все несправедливости жизни?
Когда мы остаемся с доктором наедине, я говорю напрямую:
– Андрей Львович, у меня к вам просьба – вопрос жизни и смерти!
– Что случилось? Кокаина вам нельзя, даже не просите, – отрезает он.
– Уберите от меня Свету! Мне кажется, она за мной следит!
– Илья, вы в своем уме? Она – опытная медсестра со стажем!
– Уберите ее куда подальше – вместе с ее стажем!
– Ясно, – док смеется. – Вы, больной, наверное, недостаточно плохо выглядите, чтобы не интересовать женщин. Я к вам пришлю нашу новенькую – ее уж точно никто не интересует. Кстати, протеже вашего друга.
– Генки?
– Ну
– Сделайте одолжение.
Избавление от сверлящего взгляда Светы уже праздник. И мне осталось не так уж долго валяться на больничной койке. Я уже поднимаюсь, нормально хожу, у меня не дрожат руки. Скоро смогу стрелять в тире и гонять на машине по городу. Снова пойду в качалку, и...
И в палату входит Лариса...
Она в белом костюме – обычном для младшего медицинского персонала госпиталя, в белых брюках и блузе, в белом чепчике на каштановых волосах, в белом ангельском сиянии...
Я смотрю на нее и не могу вымолвить ни слова. Она пятится...
– Ой... Я не знала. Андрей Львович сказал зайти в эту палату...
Я поднимаюсь с постели и молча подхожу к ней. Может, так бывает во сне – хочется прикоснуться к тому, чего нет на самом деле. Я закрываю за ней дверь...
Она есть. Она не уехала ни в какую Молдову. Но если бы не ранение, я никогда не узнал бы об этом. Протеже моего друга Генки? Моего друга?
– Здравствуй, любимая...
Она молчит.
– Если бы я не попал сюда, то продолжал бы думать, что ты сбежала от меня в свою солнечную, виноградную страну...
– Я не сбежала...
Она подходит к окну...
– А что ты сделала?
Она прежняя – высокая, тонкая, напряженная, и в то же время ее черты стали мягче. Словно припухли от слез...
– Лара...
– Я не сбежала, – повторяет она, глядя на потоки дождя в темноте.– Пришел твой начальник, Геннадий, и сказал, что я ничего не знаю, что ты каждый день рискуешь, что ты – наемный убийца, что у тебя все непрочно, и что я должна уехать и не искать тебя никогда. Он снял мне квартиру и оплатил ее на год вперед. Он устроил меня на эту работу – здесь хорошо платят...
Она оборачивается.
– И я понимаю, что это правда. И что это было наилучшее решение. Он очень мне помог. Теперь ты ранен... Потом случится что-то еще. Я не хочу знать об этом. Не хочу знать тебя.
Я гляжу на нее, и мне совершенно нечего ей сказать. Знаю, что в следующую секунду этот мираж растает и уже не повторится никогда. И я не знаю, как удержать этот фантом...
– Я бы мог сказать, что все брошу. Мог бы пообещать тебе все оставить, увезти тебя в Киев, устроиться на работу в консалтинговую контору, жить тихо...