Профессия
Шрифт:
По его телу пробегает судорога. Похоже, он хочет замотать головой, которая прижата моим ботинком.
– Не ты? – я ослабляю тиски.
– Не... не я. Приказа не было. Мы тогда пробили, кто она и откуда – не стали связываться. Не стали. Потому что вы просто... свою работу сделали... работу просто.
– Гладко выходит. И правдоподобно.
– Не веришь?
Я убираю ногу. Парень встает на четвереньки, потом – держась за стенки лифта приводит тело в вертикаль.
– Не вру.
– Нужно будет, и у Шефа спрошу, – заверяю я.
И снова нажимаю «восьмой». Я был настроен – убить этого слона, но я ему верю. Возвращаю ему его пушку и говорю на прощанье:
– Свободен. Только держи язык за зубами.
– Не вопрос.
Двери открываются, и он вываливается на лестничную площадку, а я спускаюсь вниз.
В машине думаю о том, что теперь нужно подойти к этому делу с другой стороны. Со стороны тех, кто потерял на несостоявшейся сделке с Еременко. А это, конечно, сложнее.
Почти в одиннадцать вечера я возвращаюсь в офис и начинаю искать материал об уральской компании, которая планировала поставлять сталепрокат на машиностроительный завод Еременко. Судя по данным – не производители, а дилеры крупного сталелитейного завода. Дилеры – мутная вода. О московском представительстве компании – информации нет, а может – нет и самого представительства. Неизвестно, кто проталкивал эту сделку в Москве. Проталкивал – до такой степени, чтобы убрать тех, кто ей помешал.
Я сижу в кабинете до часу ночи, а потом звоню Ларе.
– Прости, что так поздно...
– Я не сплю.
– Почему?
– Жду, может, ты позвонишь...
– А сама почему не звонишь мне? Стесняешься?
– Да.
– Да? – я смеюсь. – Скажи мне адрес – приеду.
Она говорит адрес. И я приезжаю.
Вхожу и осматриваюсь в ее новом жилище. Ничего, аккуратно. Ремонт и новая мебель – не очень роскошная, но и не допотопная. Лара – в брюках и широкой футболке, по-домашнему, но с макияжем. Я привлекаю ее к себе и целую. Не верится, что это она...
– Я не могу пока оставить работу. Есть одно дело, которое я не имею права бросить. Убили нашу сотрудницу.
Она кивает. Может, не хочет ничего слышать ни о моей работе, ни обо всех этих делах, но кивает.
– Лара...
– Что?
– Что ты скажешь?
– А что тут можно сказать? Я не хотела, чтобы мне было больно. И вот каждый день я переживаю за тебя.
– А ты можешь не переживать?
– Нет. Не могу.
Я сажусь. Откидываюсь и падаю на диван.
– Но у меня все нормально.
– Просто убили сотрудницу.
Моя девочка засовывает руки в карманы и смотрит на меня хмуро.
– Иди ко мне! – говорю я. – Я соскучился.
Я снова чувствую себя в деле.
– Давай же...
Я расстегиваю рубашку и ремень брюк. Она смотрит несколько удивленно. Пожалуй, я не был с ней таким. Мы целовались в темноте и занимались любовью под одеялом. Но те времена давно прошли. Я ловлю дикий кайф от того, что она не узнает меня.
Снимаю рубаху и подхожу к ней. Она опускает глаза.
– У тебя шрамы.
– Может, ты все-таки окажешь мне первую помощь?
Я притискиваю ее к себе, но ее безволие уже начинает озадачивать. Стягиваю ее футболку и бросаю на пол. Расстегиваю тугой лифчик. Она продолжает бездействовать.
– Ало, Лара? Вы есть?
– Я беременна, – говорит она вдруг.
– Ну и что?
То есть не «ну и что?»... Я хотел сказать что-то другое. Я имел в виду, что пока еще можно заниматься сексом, и что я рад, и что это не проблема, а наоборот, здорово. Но за «ну и что?» она не угадывает этого. Она закрывает лицо руками и плачет.
– Ну, прекрати, – бормочу я. – Я рад... я очень рад. Мы вместе. И ребенок... Я рад...
– Хочешь, я сделаю аборт? – спрашивает вдруг она.
– Ты с ума сошла! Ни в коем случае! Я хочу ребенка.
Честно говоря, ни одна из моих прежних девушек никогда не преподносила мне таких сюрпризов. Конечно, я умышленно сделал ее беременной, но все это как-то... как-то странно. Неужели и в тридцать восемь лет я не готов стать отцом?
– Но мне можно, наверное, – говорит она о сексе.
– Я тоже так думаю.
Мой драйв затихает – переходит в спокойное течение прозрачной воды – без шальных брызг и мутных водопадов. Мы пьем чай на кухне, потом ложимся в постель, и я понимаю, что с ней я дома, что мне уютно и легко. И что она – именно тот человек, который мне нужен... Я не ошибся...
И в то же время я начинаю бояться, что не смогу быть ей верным. Не знаю, поймут ли меня женщины. Но именно в тот момент, когда я осознаю, что люблю ее, и что рад ее беременности, и что она – мой дом, я начинаю беспокоиться о том, чтобы никакой ветер не унес меня из этого дома.
Я пялюсь в темный потолок ее комнаты и чувствую себя не очень здорово. Кажется, до нашей разлуки я легче относился к нашей связи. А с ее беременностью эта связь стала заметно тяжелее. Ощутимее. И еще я думаю о том, что, по большому счету, не достоин доверия этой девушки.
12. БУДНИ
– Ты меня не оставишь? – спрашиваю у нее утром.
Ее любовь ведь тоже теперь другая. Ее любовь – больше к малышу, который еще не родился, чем к его отцу.