Профиль невидимки
Шрифт:
– Это у вас похоже на мысль, терять жалко, - сказал он с суховатой отчетливостью.
Он-то понимал значение задуманного прибора и решил сейчас пойти навстречу событиям. Да, рискнем. Пусть завод начнет пока то, что он может делать сам: механическую часть прибора, орган осязания, конструктивную основу. А там посмотрим, там можно будет вложить в готовое и электронную сердцевину… когда услышат наконец просьбу завода. Не может же быть, чтобы такое дело и не получило все-таки ход. А пока что начнем заваривать…
ТОЧКА ОСЯЗАНИЯ
В одном из цехов завода я встретил девушку-контролера, про которую говорили, что она обладает
Проверка на приборах большей частью сходилась с ее предсказаниями. Несколько лет, проведенных на таком контроле, - и указательный палец Раи приобрел ту особую чувствительность, которой обычное человеческое осязание не обладает. Микроскопические волны гребешков, как некие невидимые струны, о чем-то говорили и пели ей, когда она перебирала их своим пальчиком.
Нечто подобное такому пальцу и должны были они создать сейчас для своего прибора. Только палец механический, безошибочный и куда еще более чувствительный, чем даже натренированный Раин ноготок, чтобы мог распознавать он любые гребешки на поверхности - и такие, что уж совсем прячутся под зеркальной гладью высшей чистоты. Двенадцатый, тринадцатый и даже четырнадцатый классы… Предел современной технической отделки. Мир десятых и сотых долей микрона. Туда, как бы продолжая наше осязание, придется залезать механическому пальцу.
На кончике пальца - тонкая алмазная игла. Она, как крохотный ноготок, обостряет чувствительность и сводит точку осязания к небывало малой величине. Этакий сверхчувствительный микроноготь.
Удивительно даже, сколько серьезных ученых людей думают, работают и спорят над такой иголкой. Может ли она проникнуть в самые мельчайшие бороздки поверхности? Верно ли ощупывает? Не царапает ли?
Немец Шмальц вообще отрицал возможность ощупывания микропрофиля иглой. Если она толста, то не может залезть во все неровности и не передает правильной картины. А если она очень тонкая, то царапает поверхность. Только невесомой световой волне позволял он касаться поверхности для измерения и исследования гребешков.
Пытались заменить иглу воздушной струей, поручая ей ощупывание поверхности. А другие отвергали и струю. Спор, затянувшийся на годы.
Конструктор Левин в своей ленинградской лаборатории также немало трудов посвятил этой иголке. Он привел доказательства, и опытные и теоретические, что игла все же заслуживает доверия. Она может достаточно точно копировать гребешки, выявляя общую картину поверхности. Надо только устранить опасность царапанья. Сделать нажим иглы возможно легче. Малое давление иглы - в этом весь фокус. Такое малое, чтобы игла только нежно обкатывала гребешки. Но не настолько малое, чтобы начала проскальзывать впустую. Тонкое равновесие, донимающее помыслы всех изобретателей.
Граммофонная иголка, пробегая по бороздкам пластинок, верно и точно передает сложнейший мир звуков, полифонию оркестра, тончайшие переливы голосов. Почему же игле прибора не сыграть нам немую мелодию микропрофиля? Этакая соната или прелюдия на тему о гребешках..,
Но игла прибора должна быть в десятки раз острее граммофонной иглы, чтобы залезать во все тайники микропрофиля. Теперь на заводах механическая отделка оставляет следы на поверхности куда более легкие, чем самые нежные, ласкающие звуки. Вот и попробуйте вызвать эту едва уловимую музыку гребешков. Отсюда и споры и разные доказательства со схемами, с математическими выкладками то в пользу, то против иглы. Клейменов чувствовал, как он теряется в потоке разноречивых мнений, разбросанных по разным книгам и статьям.
– Пробуйте, все пробуйте сами, - напоминал ему Георгий Иванович.
Итак, им нужна тонкая, очень тонкая алмазная игла. Конструктор набирает номер заводского телефона:
– Отдел снабжения? Мне необходима алмазная игла, четырехгранная, радиус острия два-три микрона. Будьте добры.
Конструктор кладет трубку и продолжает свою работу по расчетам и проектированию прибора.
Увы, действительность пока что далека от нарисованной идеальной картины. На самом деле конструктор рыщет по институтам и предприятиям точной механики. Где бы достать иглу? Главный конструктор Георгий Иванович обзванивает всех знающих людей. Где бы достать? Его заместитель Евгений Александрович обзванивает…
Наконец Клейменов находит нужную иглу на одном из заводов, скрывающих свое лицо под строгой литерой. После известного количества личных переговоров, дипломатических улыбок, письменных запросов и ответов он привозит оттуда драгоценный алмазный ноготок. Крошка, которую можно рассмотреть как следует лишь под микроскопом.
И все же главная задача для них была не в том, чтобы достать иглу, а в том, чтобы придать ей свойство чуткого, тончайшего осязания. Как сделать, чтобы игла и прижималась к поверхности и не слишком давила бы? Царапает- аргумент один из самых сильных у противников иглы. Чем чище, нежнее поверхность, тем опаснее может быть для нее игла. Если не устранить эту угрозу царапанья, то нечего и думать ни о какой высокой точности.
Сколько может быть разных способов, чтобы подвесить крохотный алмазный коготок? И все их Клейменов пробует поочередно, один за другим. Игла, подвешенная на двух плоских пружинках. Игла на двух пружинках с противодавлением. Игла, свободно опирающаяся на поверхность. .. Каждый вариант подвергается проверке. И каждый раз Клейменов все более уныло сообщает Георгию Ивановичу: не годится - царапает!
Как испытывать давление такой иголочки, даже это вырастало в проблему. После разных попыток Клейменову удалось все же соорудить измерительное приспособление: этакая чуткая пластина, прогибающаяся под тяжестью даже легчайшего грузика. Часами сидел он перед пластиной, рассматривая ее в трубку микроскопа и подсчитывая прогиб по шкале. Сначала одна гирька - и наблюдение в микроскоп: на сколько же прогибается? Затем давление иглы на ту же пластину - и опять сравнение: на сколько же прогибается? Гирька за гирькой, сравнение за сравнением… Бесконечно кропотливая настройка по мельчайшим ступенькам вплоть до сотых долей грамма;. Физическая модель нежнейших касаний.
Клейменов не отстает от иглы, пробует по-всякому. У него уже появились свои приемы «экспресс-испытания» - на палец, на бумажку. Он протаскивает под иглой бумажный листок и, прильнув ухом, слушает. Тонкий комариный писк дрожит в воздухе. Царапает! Еще и еще раз. Все равно - звенит комар. Царапает.
Нет, придется, видно, искать совсем в другом направлении.
Какое же это должно быть направление?
Глаза невольно ищут: а где Георгий Иванович? Вон там главный конструктор - за своим столом в углу зала, в непрерывном круговороте текущих срочных, неотложных дел. Подойти к нему, посоветоваться? Насколько легче, когда можно подойти к более старшему и опытному, сказать: «У меня не получается», - и, сняв с себя этим тяжесть, ждать ответа.