Происхождение фашизма
Шрифт:
Колониальная лихорадка, острейшее соперничество империалистических держав создавали благоприятную почву для процветания социал-дарвинистских, геополитических и откровенно расистских концепций разного толка. К концу XIX в. приобрели популярность писания расистских идеологов вроде де Лапужа, графа Гобино, X. С. Чемберлена. Впоследствии гитлеровцы открыли в Страсбурге музей памяти французского графа, доказывавшего право на господство арийской расы. Чтили Гобино и американские расисты. Англичанин X. С. Чемберлен подлинную родину нашел в Германии и незадолго до смерти успел дать свое старческое благословение нацистам.
Научную несостоятельность
Если в домонополистическую эпоху социал-дарвинизм служил обоснованием для свободной конкуренции индивидуумов, то с переходом к империализму его постулаты стали теоретическим оправданием борьбы между нациями и расами. В результате вульгаризации дарвиновского учения социал-дарвинистами «выживание наиболее приспособленных» стало трактоваться как отбор более полноценных в расовом отношении, а «борьба за существование» прямо отождествлялась с войной. Но социал-дарвинизм не только подводил наукообразную теоретическую базу под внешнюю экспансию, его положения использовались и как аргументы в пользу всевластия монополий. «Социал-дарвинизм, — пишет леволиберальный западногерманский историк Г. У. Велер, — оправдывал предпринимательский абсолютизм на производстве и решительное отклонение всякой социальной политики, как гуманистической химеры, совершенно бессильной перед лицом железного закона природы»{86}. Социал-дарвинизм истолковывал расовые и социальные различия как естественное следствие закона «борьбы за существование», а рабочее движение и национально-освободительную борьбу колониальных народов низводил до уровня бессмысленного сопротивления все тому же железному закону.
Примером усиленного культивирования социал-дарвинизма в Германии может служить факт проведения в 1900 г. под патронатом Ф. Круппа конкурса на лучшее сочинение по теме «Чему нас учат принципы социал-дарвинизма применительно к внутриполитическому развитию и законам государства». Первую премию на конкурсе получило эссе В. Шальмайера, в котором правовые и моральные проблемы рассматривались с точки зрения борьбы за выживание, а главная мысль сводилась к тому, что всякое сохранение слабых, неполноценных ведет к всеобщей дегенерации.
Надо сказать, что поначалу к социал-дарвинизму в Германии отнеслись подозрительно, поскольку Дарвин был англичанином; англичанами были и первые интерпретаторы, пытавшиеся приспособить его учение к общественной жизни. Но довольно скоро социал-дарвинизм настолько укоренился в Германии, что стерлось клеймо его английского происхождения. Здесь он принял наиболее последовательную агрессивную форму, а самым пышным цветом расцвел в гитлеровском рейхе.
К числу родоначальников социал-дарвинизма принадлежали Б. Кидд и К. Пирсон, которые провозгласили англосаксов самой жизнеспособной расой, в силу естественного отбора доказавшей свое право на мировое господство. Эта концепция была популярна не только среди соотечественников Кидда и Пирсона — английских джингоистов, но
В сочинениях американского историка Д. Барджесса идея превосходства англосаксонской расы приобрела оттенок того биологического расизма, который был свойствен пангерманистам. Не случайно американский исследователь Д. Прэтт в 1936 г., когда, теория и практика фашизма нашли конкретное угрожающее воплощение в большой группе стран, писал, что многие идеи Барджесса могли быть взяты на вооружение идеологами нацистского рейха{87}. Наряду с Барджессом заслуживают упоминания и такие известные апологеты англосаксонской гегемонии, как Д. Фиске и Д. Стронг.
Пионерами геополитики выступили в Англии X. Маккиндер, в Германии Ф. Ратцель — правоверный член Пангерманского союза. В США наиболее авторитетным пропагандистом геополитических концепций выступал плодовитый публицист и историк адмирал А. Мэхэн, в 1902 г. избранный президентом Американской исторической ассоциации. Автором термина «геополитика» считается близкий к пангерманским кругам швед Р. Челлен.
Сплавом социал-дарвинизма и геополитики явилась его доктрина морской мощи, приобретшая популярность в англосаксонском мире. ««Все вокруг нас находится в состоянии борьбы, «битва за жизнь», «борьба за существование» — слова настолько знакомые, что мы не даем себе труда задуматься над огромной значимостью их смысла. Повсюду одна нация противостоит другой, и мы, американцы, не являемся исключением», — утверждал Мэхэн{88}.
Геополитики и их последователи ввели в обиход миф о расширении жизненного пространства как необходимой предпосылке существования наций и государств. В социал-дарвинистском духе геополитики уподобляли государства человеческим организмам, чувствующим и мыслящим. Войны выглядели у них естественной потребностью растущих организмов, извечной формой борьбы за существование. Через последователя Ратцеля и Челлена К. Хаусгофера геополитика непосредственно вошла в фундамент идеологии нацизма и его военно-стратегической доктрины.
Эта псевдонаучная дисциплина сохраняет свою притягательность и для современных фашистов. Например, чилийский диктатор Пиночет в свое время преподавал геополитику в военном училище. Геополитические мотивы явно проступают во внешнеполитических установках чилийского фашизма.
Социал-дарвинизм и геополитика были призваны служить псевдонаучным оправданием притязаний империализма, формировать у масс убеждение в том, что империалистическое насилие — проявление неотвратимых законов природы и общества. Антигуманистическая проповедь насилия, будучи облеченной в эстетизированную форму, эффективно воздействовала на массовое сознание.
Задачу эстетизации реакционной политики в Германии особенно рьяно решали многочисленные группировки, отдельные публицисты и литераторы, принадлежавшие к идеологическому течению «фёлькише», т. е. «народническому» (от немецкого слова das Volk — народ).
Одним из стержневых элементов идеологии «фёлькише» было понятие «народ», трактуемое как культурно-биологическая и мистическая общность. Проповедники «фёлькише» для обоснования расизма выдвинули тезис о мнимом превосходстве германской культуры, вобравшей в себя неисчерпаемое богатство немецкого народного духа, над бездушной либеральной цивилизацией остальных западноевропейских народов.