Происхождение скотоводства (культурно-историческая проблема)
Шрифт:
Другой центр доместикации собак располагался в Юго-Восточной Европе и в отличие от первого сформировался, безусловно, под влиянием земледельческо-скотоводческого населения. Здесь древнейшие собаки встречались в двух синхронных, но типологически разнородных культурных комплексах: во-первых, наряду с другими животными у ранних земледельцев и скотоводов, а во-вторых, на некоторых поселениях местных охотников, рыболовов и собирателей, причем порой в качестве единственного домашнего животного. Есть все основания считать, что местное население заимствовало домашних собак у пришельцев. Об этом свидетельствует, например, полное сходство древнейших собак охотничье-рыболовческой культуры лепенски вир с собаками соседней земледельческой культуры старчево-кереш [436, с. 176]. В то же время на поселениях культуры лепенски вир попадаются и останки собак иного облика, близкого к местным волкам. Это позволило Ш. Бекени высказать весьма правдоподобное предположение о том, что охотники-рыболовы начали и сами одомашнивать волков [436, с. 172–176]. Подобно населению северного мезолита, носители культуры лепенски вир были в
Древнейшие свидетельства появления производящего хозяйства в Европе относятся к концу VIII — первой половине VII (конец VII — первая половина VI) тысячелетия до н. э. и происходят с Балканского полуострова и о-ва Крит. Некоторые исследователи включают Балканы в область первичной доместикации. Однако независимость этого процесса здесь вызывает сомнения. Ведь домашние козы и овцы появились на Балканах и в Греции внезапно в раннем неолите и сразу же стали основным источником мяса, тогда как в предшествующий период мясо поступало в значительной мере от охоты на благородного оленя и тура [689, с. 8; 692, с. 129]. Наличие среди древнейших культурных растений эммера и ячменя тоже указывает на внешние связи. О том же говорит облик культуры ранних земледельцев Юго-Восточной Европы, сохраняющий четкие следы анатолийского влияния. По всей видимости становление производящего хозяйства здесь шло в ходе инфильтрации земледельческо-скотоводческих групп из Анатолии [976, с. 68–71; 320, с. 25–29; 321, с.179; 1003. с. 1095, 1096; 855, с. 194; 903, с. 203; 800, с. 244, 260–262].
Вместе с тем уже древнейшие земледельцы начали одомашнивать местные виды растений и животных. Процесс этот, к сожалению, мало изучен. Поэтому сейчас трудно сказать, был ли первый крупный рогатый скот приведен в Европу из Малой Азии или же он произошел от местного, европейского тура. Более надежно предположение о местной доместикации свиней на Балканах, где они появились в домашнем состоянии в конце VIII (VII) тысячелетия до н. э., тогда как достоверных данных о наличии их в это время в Анатолии нет. Вряд ли прав Ш. Бекени, утверждая, что и домашние свиньи были приведены в Европу извне [434, с. 208–211].
Древнейшие земледельческо-скотоводческие коллективы в Европе появились в Македонии и Фессалии, где известны такие их поселения, как Неа Никомедия, Аргисса М агул а, Анза и другие, возникшие в конце VIII — первой половине VII (конец VII — первая половина VI) тысячелетия до н. э. Характерно, что производящее хозяйство в них было представлено уже относительно развитыми формами земледелия и скотоводства. В стаде повсюду доминировали козы и овцы с ярко выраженными доместикационными признаками, тогда как немногочисленные особи крупного рогатого скота и свиней зачастую относились к переходным от диких к одомашненным видам. Последнее может свидетельствовать о местной доместикации или же, во всяком случае, о том, что доместикация этих видов только еще начиналась [906, с. 271–273; 425, с. 39–41; 602, с. 117].
VII (VI) тысячелетие до н. э. — время постепенного упрочения позиций производящего хозяйства на Балканах и начала его проникновения в остальную Европу. Интересная картина, характеризующая этот процесс, была встречена недавно в Южной Греции при раскопках пещеры Франчти. Мезолитически е обитатели пещеры охотились главным образом на благородного оленя, а в позднем мезолите существенным источником питания для них стало рыболовство. С переходом к неолиту в начале VII (VI) тысячелетия до н. э. в хозяйстве наступили резкие изменения, свидетельствующие о появлении скотоводства и, видимо, земледелия. Основную массу костного материала теперь составляли останки коз и овец. Ко второй половине VI (V) тысячелетия до н. э. здесь относятся уже прямые свидетельства наличия земледелия: находки зерен эммера и ячменя [690, с. 350–353; 858, с. 120–131].
В Центральной и Западной Европе производящее хозяйство распространялось благодаря деятельности главным образом носителей трех культур: культуры старчево-криш-кереш-карано-во I, локализовавшейся в VI (второй половине VI — первой половине V) тысячелетии до н. э. на территории Болгарии, Югославии, Венгрии и Румынии [819, с. 32–34; 976, с. 78–96]; культуры керамики импрессо, памятники которой в VII — начале V (VI–V) тысячелетия до н. э. располагались вдоль северного побережья Адриатического и Средиземного морей [819, с. 34, 35; 872, с. 44–74]; культуры линейно-ленточной керамики последней четверти VI — первой половины V (второй половины V — начала IV) тысячелетия до н. э., с носителями которой земледелие и скотоводство появились в Центральной Европе от Восточной Франции до западных рубежей СССР и от Венгрии и Румынии до Голландии [320, с. 30–33; 819, с. 35–42; 976, с. 114–133]. Как теперь выяснено, формирование культуры линейно-ленточной керамики проходило под непосредственным воздействием культуры кереш [976, с. 125]. Вопреки встречающимся порой и до сих пор утверждениям о наличии производящего хозяйства у носителей мезолитической культуры эртебелле [977, с. 522, 523] ньгне установлено, что сложение земледелия и скотоводства в Дании и на юге Скандинавского полуострова происходило в первой половине IV (второй половине IV — начале III) тысячелетия до н. э. под влиянием южных культур, причем основную роль в этом сыграла развитая земледельческо-скотоводческая культура воронковидных кубков [320, с. 33, 34; 752, с. 115–122; 819, с. 27–29; 835, с. 160–163]. В Великобританию земледелие и скотоводство попали вместе с культурой уинд-милл-хилл во второй четверти IV (последней четверти IV) тысячелетия до н. э. [819, с. 72–74].
Процесс возникновения производящего хозяйства в южных районах Восточной Европы изучен недостаточно. Его ранние этапы известны на памятниках буго-днестровской культуры второй половины VII — первой половины V (второй половины VI— начала IV) тысячелетия до н. э. [102, с. 148–174; 257, с. 122–126]. Древнейшие из них были раскопаны на Среднем Днестре (поселения Сороки II, сл. 3–2 и Сороки I, сл. 2). Они принадлежали относительно оседлым общинам рыболовов, охотников и собирателей, которые являлись, по-видимому, потомками местного мезолитического населения, поддерживавшими активные контакты с балканской культурой лепенски вир [207, с. 131, 132]. Уже в докерамическую эпоху у жителей поселков Сороки имелись сначала домашние собаки и свиньи, а позже к ним прибавился и крупный рогатый скот. Первоначально исследователи считали, что эти животные были одомашнены в самой Молдавии в раннем неолите или даже в мезолите [101, с. 66, 67]. Однако данные фаунистического анализа заставляют в этом усомниться. Действительно, в палеолите и мезолите тура в Молдавии новее не было, а кабан встречался крайне редко [100, с. 3—53]. В раннем мезолите здесь встречался не то тур, не то зубр. В любом случае он не привлекал большого внимания мезолитических охотников. Ненамного чаще они добывали и кабанов. Главным объектом охоты им служили косули и благородные олени [207, с. 148, 149, табл. 7]. Таким образом, местная база для самостоятельной доместикации представляется недостаточной. Напротив, наличие устойчивых контактов с культурой лепенски вир прямо указывает на наиболее вероятный источник проникновения в Молдавию первых домашних животных. Это позволяет согласиться с В. И. Маркевичем в том, что неолитическая культура и производящее хозяйство складывались на Среднем Днестре под влиянием с Балкан, которое особенно усилилось в середине VI (начале V) тысячелетия до н. э. в связи с экспансией культуры старчево-криш-кереш [207, с. 133, 151].
В настоящее время некоторые исследователи отстаивают мнение, согласно которому скотоводство будто бы возникло у охотников и рыболовов юга Восточной Европы весьма рано и долгое время развивалось в отрыве от земледелия [102; 104, с. 25–29; 315, с. 21]. Основой для такой точки зрения служат будто бы данные об азовской, крымской и сурско-днепровской культуpax. При ближайшем рассмотрении этих материалов оказывается, что они не могут служить для столь однозначных заключений. Так, идея самостоятельной доместикации свиней, овец, туров, лошадей и ослов в горном Крыму, выдвинутая Д. А. Крайновым [168], была подвергнута убедительной критике со стороны ряда специалистов [351, с. 259–265; 331, с. 116, 117; 334, с. 23; 120, с. 19; 975, с. 381–384; 819, с. 21]. В. И. Цалкин справедливо полагал, что имеющиеся данные не дают права говорить даже о доместикации свиней [351, с. 264]. Действительно, большой процент костей молодняка в мезолите мог отражать особенности охоты на диких свиней. Что же касается мелких размеров крымских свиней, то это могло отражать особенности физического облика местной дикой популяции. Наличия же до-местикационных признаков на зубах этих животных, которое является наиболее надежным критерием одомашнивания свиней, в Крыму не прослежено.
Недавно вопрос о самостоятельной доместикации некоторых животных в Крыму был вновь поднят Л. Г. Мацкевым, обнаружившим кости домашних особей на ранних стоянках Керченского полуострова [221, с. 132–134], однако приводимые этим автором фактические материалы не позволяют с ним согласиться [221, с. 16, 17, табл. III]. Действительно, ни диких овец и коз, ни диких свиней, судя по его данным, в степных районах Керченского полуострова не было. Кости коз/овец и свиней происходят только из поздних слоев, которые автор относит к позднему неолиту и датирует второй половиной V — первой половиной IV (IV — началом III) тысячелетия до н. э. [221, с. 159, 160]. В единственном случае массового обнаружения бесспорных костей овец они происходили из слоя, сильно потревоженного в раннем железном веке и средневековье [221, с. 82, 90]. Несмотря на то что кости дикой лошади были обычной находкой на всех поселениях в разные исторические периоды, кости домашней лошади удалось выявить лишь в одном случае, в позднем слое поселения Фронтовое I. Но как раз в материалах этого слоя, по утверждению Л. Г. Мацкевого, обнаруживаются следы внешнего влияния [221, с. 81, 82].
Наконец, несколько слов о «доместикации» тура. Как показывает практика, процесс местной доместикации надежно фиксируется лишь в том случае, когда костный материал отличается большой вариабельностью и происходит от переходных от дикого к одомашненному видов. Ничего подобного в Крыму не фиксируется. И. Г. Пидопличко определил здесь кости либо «дикого», либо уже «одомашненного» быка. Поэтому сейчас без дополнительной проверки этих сведений не представляется возможным делать заключения о доместикации тура в Крыму. Еще меньше оснований для такого рода заключений дают рассмотренные выше материалы о других животных. Вообще следует отметить, что для мезолитических и неолитических поселков, раскопанных Л. Г. Мацкевым, ни абсолютная хронология, ни синхронизация с соседними культурами окончательно не установлены, а вопрос о направлении и характере внешних влияний нуждается в дополнительном анализе [335, с. 66].