Проклятие пикси
Шрифт:
— О, Рика, — обрадовалась подруга, — присоединяйся к нам.
— Какое ещё «присоединяйся»? – квартирная хозяйка повернулась и строго посмотрела на Эни, — это ты, Энечка, пообедать успела, а Эрика пускай сначала суп съест, а уже потом мы ей кофе с творожными кексами подадим.
— Не хочется мне что-то супа, — призналась Рика. Запах варёного гороха она учуяла сразу, как только перешагнула порог. У госпожи Призм была привычка добавлять в гороховый суп жареное копчёное сало, а чародейка его и сырым-то терпеть не могла.
— В городе я пообедала, — соврала она, не моргнув глазом, — а вот от творожных кексиков отказываться не собираюсь.
Скоро перед ней уже стояла её любимая коричневая чашка, а
— Ну, рассказывай, как началась трудовая неделя? – Эни небрежным жестом перекинула за спину локоны, — что произошло интересненького?
— Если тебя заинтересует труп в саду графини Сакэда, приготовься слушать.
— Опять Сакэда, — всплеснула руками Доротея Призм.
Она подлила воду в тушащееся овощи, накрыла крышкой сотейник и уселась за стол, — нет, этот род определённо притягивает к себе скандалы. Надеюсь, несчастье случилось не с леди Элеонор?
— Нет, — ответила чародейка и без подробностей поведала об убийстве.
— Вот и славно, — вынесла вердикт квартирная хозяйка, — конечно, кухарку мне тоже жаль, но бедняжка леди Элеонор! Такая красавица, и такая печальная судьба, — она грустно покачала головой, — в молодости она была законодательницей моды в Кленфилде. Помню, у неё волосы были такого необычайно красивого золотистого оттенка. Ни дать, ни взять – деревенское сливочное масло. И знаете что? Все модницы Кленфилда принялись красить волосы в тот же цвет. Что греха таить, я тоже красила, — Доротея Призм вздохнула с лёгким сожалением о безвозвратно ушедших днях молодости, — в то время о скандале с Сакэда вся столица болтала. Сэр Чарльз, тогда ещё молодой и рано овдовевший, страсть как увлёкся какой-то артисткой. Циркачкой или певицей, точно уже не помню. Собственно, подлинных подробностей тогда никто и не знал. Ведь в газетах писали: «Граф С. Объявил о помолвке с госпожой Х». Ходили тогда упорные слухи, будто Сакэда тогда даже из семьи уходил, настолько любовь его захватила. Самой королеве Арисе пришлось вмешаться и уговорить сэра Чарльза на брак с первой придворной дамой. И, само собой, Королевское приданое не последнюю роль сыграло – финансовые дела дома Сакэда в упадок пришли. Выгодный брак решил все проблемы. Леди Элеонор сказочно хороша была в наряде невесты, все подходы к храму, где церемония проходила люди с самого утра запрудили. Мы с мужем тоже ходили. Очень уж хотелось тогда золотоволосую красавицу своими глазами увидеть. И вот теперь у бедняжки – леди Элеонор опять несчастье. Недавно любимого супруга похоронила, теперь это! За какие грехи на женщину обрушивается столько несчастий? Как она перенесла очередной жестокий удар судьбы?
Квартирная хозяйка говорила о незнакомых людях с привычной фамильярностью, словно речь шла о её родственниках или по крайней мере хороших знакомых. Чародейка заверила, что с графиней Сакэда всё в порядке.
— И всё-таки это – пикси, — широко раскрыв свои чёрные глаза, сообщила Эни Вада, — пикси существуют, просто Кленовая корона замалчивает обо всех проявлениях Неблагого двора в нашей жизни. И делают они это из чисто политических соображений.
— Откуда выплыло сие идиотское мнение? – Рика напилась кофе, а творожники у госпожи Призм удались на славу, и последнее, чего не доставало чародейке в данный момент – это политической дискуссии.
— Об этом во многих газетах пишут, — чуть обиженно ответила Эни, — и госпожа Карлайл тоже так считает. Её муж собирается в Парламенте поднять вопрос о пересмотре отношения к проявлениям маленького народца и добиться финансирования всестороннего изучения данного вопроса.
— Здорово! – воскликнула Рика, не хватало ещё, чтобы шарлатаны и бездарные маги проедали деньги Короны, исследуя вопросы, которые давным-давно изучены и закрыты.
— Изучены, говоришь? – не сдавалась подруга, — кто может
— И то верно, — поддакнула госпожа Призм, — всегда достаточно света, для того, кто хочет видеть, и достаточно темноты, чтобы те, кто не хотят прятали от себя нежелательную истину.
— Вот и сидите на свету, сколь вашим душенькам угодно, — Эрика прекрасно осознавала, что убедить собеседниц ей не удастся, — я пошла к себе. Спорить на научные темы с обывателями, черпающими сведения из жёлтых изданий – себя не уважать.
К середине дня вторника Вилохэд получил приглашение немедленно явиться в Кленовый дворец. Всю дорогу он размышлял, чем он обязан столь внезапному и весьма категоричному приглашению, отчего чуть не столкнулся на своём магомобиле с извозчиком, вывернувшимся из-за угла на бульваре Увядающих роз.
— Объясните мне, Окку, — кто дал вам право беспокоить уважаемых людей своей несвоевременной активностью? – тёмные прямые брови короля Элиаса сошлись в одну линию. Это означало, что его величество сердит до чрезвычайности, — лучшие мужи Кленфилда собираются в закрытом клубе, дабы отдохнуть там от трудов праведных, восстановить силы, потраченные на сложные политические и экономические решения, отрешиться на время от неустанного беспокойства о гражданах Артании. Вы же, граф, лишаете их этого заслуженного и не особо продолжительного отдыха своими неуместными, порой слишком откровенными, вопросами.
Вилохэд понял, причиной сиятельного недовольства послужил его вчерашний визит в "Красные и зелёные клёны». Решив не откладывать дела в долгий ящик, коррехидор наведался в клуб и попытался выяснить, как провёл воскресный вечер Гектор Сакэда. Похоже, кому-то из завсегдатаев «Клёнов» его активность и вопросы пришлись не по вкусу, тот не преминул пожаловаться королю.
— Сир, — коррехидор напустил на себя сокрушённый вид. Он умел делать это лет с десяти, когда предполагал, что отец имеет намерение устроить ему выволочку, — я всего лишь занимался расследованием убийства.
— Отныне, Вилли, ты станешь заниматься своими расследованиями где-то помимо клуба, находящегося под моим личным патронажем. Я запрещаю тебе приставать к древесно-рождённым с любыми вопросами. «Красные и зелёные клёны» ставят во главу угла абсолютную приватность своих членов и гостей, поэтому обсуждать, кто с кем пил, или кто у кого сколько выиграл, считается нами абсолютно неприемлемым.
— Что делать, — вздохнул Вил, — направление расследования привело меня именно в ваш клуб.
— Придётся поискать иные направления, — холодно заметит король Элиас, — и, если я узнаю, что мой драгоценный младший кузен нарушил за моей спиной мои указания, я, — король замялся, подбирая подходящий оборот речи, — я вам не завидую, Вилли.
Коррехидору ничего не оставалось делать, как дать обещание его кленовому величеству ни единым вопросом не потревожить безмятежный покой членов королевского клуба. Единственным исключением стал Гектор Сакэда, потому что сей достойный муж пребывал в списке подозреваемых в убийстве. При этом король потребовал заверений, что беседы с пасынком леди Элеонор будут проходить где угодно, только не в стенах «Клёнов».
Далее Вилохэду пришлось выслушать обычные сожаления его величества по поводу никчёмности младшего отпрыска Дубового клана, который вместо того, чтобы все силы отдавать служению Кленовой короне, болтается вечерами по мужским клубам. Добро бы ещё играл или проводил время за иными достойными древесно-рождённого занятиями, он ведёт себя неподобающим образом, задавая уважаемым людям неудобные и неучтивые вопросы.