Проклятие пикси
Шрифт:
— Послушай-ка, любезный, — коррехидор за плечо остановил мальчишку, — как тебя зовут?
— Кой, — чуть покраснев от неожиданного внимания, ответил тот.
— Вот что, братец Кой, — дружелюбно проговорил Вилохэд и улыбнулся своей особенной, располагающей улыбкой, от которой пожилые дамы буквально таяли, — мне твоя помощь просто необходима.
— Есть! – по-военному ответил Кой, — сделаю всё, что ваша светлость пожелает!
— Сиятельство, — машинально поправил коррехидор, — тут вот какое дело. В воскресенье я отдыхал, — он заговорщицки подмигнул, — в одном из кабинетов.
Парень солидно, с пониманием ситуации кивнул в ответ.
—
— Конечно, — махнул метёлкой слуга, — все кабинеты открыты, ищите, сколь вашей душе угодно. Светильники у нас магические: хлопните раз в ладоши – загорятся, хлопните дважды – погаснут.
— Понимаешь, — Вилохэд заговорщицки доверительно приглушил голос, — я столь сильно нуждался в отдыхе позавчера вечером, что абсолютно не помню, в какой комнате я предавался размышлениям о судьбе Артании.
Кой невольно хихикнул, но тотчас принял сосредоточенно-понимающий вид.
— В первой комнате я не убирался, там вообще никого не было, во второй – не помню, — он наморщил лоб, и его пшеничные бровки поползли вверх, — а в третьей, — он закатил глаза, — там такое было!
— Надеюсь, не я это сотворил…
— Что вы, господин, точно – не вы. Вы во-он какой высокий, — парнишка едва дотягивал коррехидору до плеча, — а тамошний клиент не особо выше меня был. И волосы у вас – чисто вороново крыло, а у тогошнего мужика не понятной масти: ни светлой, ни тёмной.
— Шатен, — подсказал Вил.
— Может, и шатен, — тщательно выговаривая незнакомое слово, кивнул Кой.
— Я хочу всё же взглянуть, — Вилохэд отворил дверь, за которой по словам паренька и провёл ночь его подозреваемый, — я ведь рано уехал. Может, мой отдых до того, другого пришёлся.
В комнате для рекреации стоял странный запах.
— Не выветрилось ещё, — парнишка сморщил короткий нос с богатой россыпью веснушек, — знали бы вы как намедни воняло – хоть всех богов выноси!
Коррехидор понял: в кабинете пахло рвотой и человеческими нечистотами. Мог Сакэда разыграть такое? Чисто теоретически вызвать рвоту – совсем несложно. Неприятно, но несложно. Для полной достоверности он ещё и в туалет не пошёл. Но стройную теорию разрушил звонкий мальчишеский голос.
— Я могу без лишней скромности заявить, что тутошний мужик мне жизнью обязан. По роду своих обязанностей я должен заходить во все комнаты для рекреации несколько раз за ночь, ну, пепельницы повытряхивать, виски кому снизу принести и всё такое. А сюда захожу – темно. Понятно, никого нет. Ушёл очередной гостенёк, проспался и домой двинул. Хлопнул в ладоши и увидел такое! Лежит клиент в собственной блевотине, голова и булькает. Тут-то мне в голову и шибанула мысль. Батька у меня тоже крепко пьёт, вот я и знаю, что для пьяного в собственной рвоте захлебнуться – раз плюнуть. Я того мужика рожей вниз перевернул и по спине похлопал. Он ещё разок сблевал прямо на диван. Значит живой. Я его усадил кое-как и пошёл за распорядителем. Господин Экли поохал-поохал над ним, а опосля мы взяли бедолагу под белы рученьки, да на кухню по чёрной лестнице спустили. Как же его через общий зал вести? Гостенёк ещё орал что-то, что всем покажет, мол, все у него тут попляшут.
— И что дальше было? – коррехидор
— Дальше я безобразия в рекреации убирать пошёл. То ещё, доложу вам, удовольствие!
Вил для виду заглянул под кресло и приподнял диванную подушку.
— Нет, ничего нет. Похоже, я запонку где-нибудь ещё обронил.
— А я что говорю! – окончательно осмелел Кой, — я туточки всё ещё в воскресенье всё вычистил. Кабы нашёл что, зараз бы господину Экли отнёс.
— Ну ладно, — спасибо пойду вниз.
— Не на чем, господин, — откликнулся парень, — гости для нас – это почти что боги, — и принялся смахивать пыль.
Вил прошёл по коридору и оказался у чёрной лестницы. Пока его версия трещала по всем швам. Ни один нормальный человек не станет имитировать захлёбывание рвотой. Гектор не мог знать, когда парнишка из обслуги пойдёт проверять комнаты. А вдруг знал? Он часто бывает в «Клёнах», много пьёт, отдыхает на втором этаже. Вполне мог и знать. Он получает запоминающееся событие, его спускают на кухню, якобы в бессознательном состоянии, а он оттуда невозбранно, никем незамеченный возвращается домой и …
Перед Вилохэдом была дверь кухни. Он решительно отворил её и, напустив на себя вид утомлённого богатством и высоким положением древесно-рождённого лорда, спросил:
— Кто работал в ночь с воскресенья на понедельник?
— Господин, — полноватый повар сдёрнул с головы форменный колпак с зелёными и красными кленовыми листьями, — я работал. Вам что-то пришлось не по вкусу?
Вил окинул кухню нарочито-ленивым взглядом с сказал:
— Мой знакомый провёл ночь у вас.
— Господин, — к повару присоединился молодой сутулый парень в точно таком же колпаке, — мы ничего худого не делали. Господин Экли с мальчишкой Койем притащили сюда вашего знакомца, да простят меня всемогущие боги, облёванного и пьяного до бесчувствия. Мы него одёжу посымали, в одних подштанниках оставили (да и подштанники его стирки требовали), на лавку положили, одёжу запачканную почистить велели. У нас тут девчата знакомые в прачечной служат. Знакомцу вашему мы ничего плохого не делали. Утром ему все вещи в собственные руки Том выдал: и часы, и кошель с мелкими деньгами.
Повар энергично затряс головой, его, видимо, Томом и звали.
— Господа, — бросил сквозь зубы коррехидор, — я здесь не за тем, чтобы претензии предъявлять, — приятель мой поручил вам передать вознаграждение, по десять артов каждому. Извольте получить.
— Спасибо, спасибо, премного благодарны, — солидно проговорил повар, принимая купюру.
— Благодарю покорно, — сутулый с радостью выхватил купюру, — мы, почитай, и не сделали ничего, а всё равно, спасибо. Здравия господину хорошему и всевозможных жизненных благ.
Вилохэд снисходительно кивнул.
— И ещё, — обернулся он уже у двери, — могу я взглянуть на ложе, где мой приятель коротал время?
Повара переглянулись, а старший сказал:
— Отчего нет, здеся в кладовке на лавочке.
— Понимаете, — импровизировал коррехидор, — у приятеля очень ревнивая, … — он нарочито замялся, — женщина. Когда она прождала его понапрасну в компании остывающей курицы в имбирном соусе и бутылки шипучего светлого вина, она возомнила, будто он променял её общество не общество куртизанок. Кабы я был уверен, что гуляка всю ночь проспал у вас в чулане, я развеял бы сомнения ревнивой дамы.