Проклятие пикси
Шрифт:
Настроение это королевское общение убило окончательно. Поэтому граф Вилохэд Окку, верховный коррехидор Кленфилда, решил не возвращаться на работу, а направился прямиком в «Дом шоколадных грёз» — дорогое модное кафе, где подавали пышные панкейки, испечённые по секретному рецепту, с чашкой горячего шоколада под обильной шапкой взбитых сливок.
Вечером во время ужина (отец безапелляционно заявил, что всё время его пребывания в столице Вилохэд обязан ужинать дома) сэр Гевин поглядел на сына, вяло ковыряющего вилкой тушёный рубец, и спросил, чем вызвано недовольство короля Элиаса.
— Я виделся с ним на заседании Глав кланов, и он успел выразить своё недовольство в весьма категоричной и нелицеприятной форме. Что ещё, Вилли, ты успел
Обрадованный тем, что теперь можно будет не доедать ненавистное с детства блюдо, Вил ответил:
— Я не сделал ровным счётом ничего, что выходило бы за рамки моих обязанностей коррехидора. Подозреваемый в убийстве утверждает, будто бы провёл вечер и ночь преступления в клубе «Красные и зелёные клёны».
— Среди членов моего клуба нет и не может быть преступников, — заявил отец тоном, не оставляющим сомнений в бесполезности любых доводов, — и мой младший сын очень меня разочарует, если станет исходить из обратного.
— Я не утверждаю, что Гектор Сакэда убил кухарку своей мачехи, — спокойно возразил Вил, — мы просто проверяем алиби всех, у кого есть ключи от дома.
— Как раз по поводу Гектора я могу дать тебе самое исчерпывающее объяснение, — герцог Окку вытер губы салфеткой и допил вино, — какой вечер, говоришь, произошло убийство?
— В ночь с воскресенья на понедельник.
— У меня такое впечатление, — сэр Гевин жестом отпустил Фибса, подавшего десерт и чай, после чего раскурил трубку, — что в воскресный вечер в «Клёнах» я только молодого Сакэду и видел.
Вилохэд молчал, он знал, отец терпеть не может, когда его перебивают или торопят, поэтому терпеливо дожидался продолжения повествования.
Отец выпустил несколько колец дыма и заговорил.
— Чарльз Сакэда был вполне достойным человеком. У него, конечно, случались завиральные идеи, — он покрутил трубкой в воздухе, — и временами он доставал окружающих своими дурацкими рассказами о всяческой небывальщине, но в остальном он был древесно-рождённым лордом до кончиков ногтей. При этом его сын – совсем из иного теста. Я собирался на заседании Управляющего совета клуба поднять вопрос о приостановлении членства младшего Сакэда. Особенно в свете его последней выходки.
Отец Вила позвонил в колокольчик и велел принести кипятка, ему его чай показался недостаточно горячим.
Гектор утверждает, что весь вечер воскресенья провёл в «Клёнах», — осторожно подтолкнул разговор в нужном направлении младший Окку.
— Я приехал в клуб в половине девятого, — сэр Гевин принялся чистить мандарин, — Сакэда был уже там. Он сразу обращал на себя внимание, потому уже был пьян как извозчик. Партнёр по карточной игре сделал ему замечание, так Гектор на него чуть ли не с кулаками накинулся, кричал, что Эмия своими неуместными словами спугнул удачу. Я сидел, — тут отец Вила замялся, словно не желал открывать свои истинные занятия, — и читал газету, когда Сакэда окончательно проигрался. Он вскочил, кинул карты на стол и с ругательствами помчался искать казначея клуба. Полагаю, собирался ссудить у него денег для отыгрыша. И, натурально, из этой аферы ничего не вышло. Господин Витур ему решительно отказал, в нашем клубе не принято давать в долг проигравшимся игрокам. Гектор отказа не принял: поначалу он требовал, апеллируя к своему почётному членству в «Клёнах» (его отец добился этого к совершеннолетию прохвоста), но сэр Витур не такой человек, чтобы кто-то мог его на пустом месте поменять точку зрения. Сакэда тогда принялся канючить, взывая к милосердию. Однако ж, когда и сие не возымело успеха, он отправился пить. Для почётных членов выпивка в клубе бесплатная, членские взносы с лихвой покрывают расходы. Естественно, предполагается, что человек выпьет за вечер пару бокалов бренди или другой первоклассной выпивки. Но тут появляется. Гектор Сакэда и надирается, как свинья.
— Пока всё понятно, — коррехидор написал в блокноте время пребывания пасынка леди Элеонор в клубе и особенности
— Специально я, естественно, не наблюдал за ним, — продолжил сэр Гевин, — но следующий скандал вновь разгорелся у карточных столов. Уж не знаю, кто одолжил этому пьянчуге денег, только Сакэда снова был в игре и, как мне показалось, с большим азартом. Сначала ему везло. Сэр Витур даже подосадовал сначала, что не ссудил Гектору из своего кармана, мог бы подзаработать. Но я успокоил, младший Сакэда всё спустит.
Отец Вила перебрался поближе к камину.
— «Богач-бедняк» — игра, где потребны память и холодный расчёт. С пьяным ухарством только с пустым кошельком остаться можно. Собственно, так оно и вышло: и ассигнации, и золотые монеты, что завидной горкой лежали возле Гектора Сакэды, вскоре перекочевали в карманы других игроков. Гектор вторично оставил игру и пошёл по старым адресам, то бишь в бар. Там он с кем-то сцепился – вымещал на нём обиду за проигрыш. В конце концов его увели в комнату для рекреации.
Коррехидор усмехнулся. Во всех мужских клубах имелись комнаты, предназначенные для рекреации – уединённые кабинеты с диванами, креслами свежими газетами и курительными принадлежностями, чтобы там могли найти уединение и покой любители одиночества. Так было на словах, а на деле в комнаты для рекреации отправляли проспаться гостей, которые переоценили свои силёнки по части выпивки и просто валились с ног.
— В котором часу произошло сие замечательное событие?
— Где-то между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью, — после краткого раздумья ответил герцог Окку, — Витур отбыл вскоре после полуночи, но какое-то время до этого мы наслаждались воцарившимися тишиной и покоем. Сакэда больше не появлялся. Надеюсь, мой рассказ снимает подозрения Службы дневной безопасности и ночного покоя с члена моего клуба? Младший Сакэда – пьяница и сукин сын, но он – древесно-рождённый лорд и член королевского мужского клуба. А репутация «Красных и зелёных клёнов» должна оставаться безупречной.
Вилохэд кивнул, он не собирался спорить со своим почтенным родителем, но, по сути дела, слова герцога нисколько не подтверждали алиби пасынка леди Элеонор. Рика определила время смерти – без десяти двенадцать. Предполагается, подозреваемый в это время мирно спит в комнате для рекреации. Но так ли это? Вил мысленно прошёлся по всем событиям воскресной ночи: два громких проигрыша, скандалы, привлёкшие внимание всех, кто имеет уши. Дальше следовало демонстративное накачивание спиртным. И это всё, нужно заметить, публично, шумно, так, чтобы множество людей смогли бы это подтвердить. Затем его уводят в рекреацию. Но могло ли всё это быть мастерски разыгранным спектаклем, продуманным до мелочей? Спектаклем на случай, если кто-то станет интересоваться, что делал господин Сакэда воскресным вечером в мужском клубе. Он изображает сильное опьянение, потом спокойно выходит через чёрный ход, едет домой и около полуночи оказывается в кабинете отца. Оставалась самая малость – найти кого-то, кто мог подтвердить или опровергнуть, что молодой граф Сакэда всю ночь не покидал рекреационной комнаты в «Красных и зелёных клёнах». Для этого необходимо было поехать в клуб.
Что он и сделал вечером следующего дня. Фибс подал ему бутоньерку:
— Вы не находите, господин, что магические удобрения превратили обыкновенную азалию в безупречный образчик гармонии?
Вил вставил цветок в петлицу и не ответил, поскольку его мысли были далеки от гармоничной формы цветка, они были заняты предстоящей операцией, которую он намеревался провернуть в королевском клубе.
— Серебряный отлив на фиолетовом шёлке лепестков напоминает об осенней молодой луне, — продолжал камердинер, смахивая щёткой невидимые пылинки с плеч господина.