Проклятие рода
Шрифт:
– В последний раз, Йоран.
– Ваше величество, крепость была уже почти в наших руках. Снятие осады, отступление есть прямое предательство, не говоря уже о бессмысленности тех жертв, что понесла наша армия. И вы прощаете того человека, который несет прямую ответственность за это, не говоря уже о том, что он постоянно связан со всевозможными заговорами против вас? Короля уговорили принцессы, их тетки или вдовствующая королева? – Звучало, как насмешка. Советник словно испытывал терпение короля.
– Нет, Йоран. – Эрик покачал головой. И снова, к удивлению Перссона, он остался спокоен. – Я исполняю просьбу единственного дорогого мне человека.
Карин! Догадался советник. Да, эта девочка завладела мыслями короля. Научилась гасить вспышки его гнева. Плохо это или хорошо, пока сказать было сложно. Но то, что Эрик менялся на глазах, было очевидно. Главное, чтобы король не забывал об опасности исходящей от знати.
– Что касается Нильса Стуре… - Продолжил Эрик. – Одеть в лохмотья, водрузить на голову соломенную корону, в память о былом регентстве этой семейки, и провезти на лошади по всем улицами Стокгольма, представив народу истинного виновника нашего позора при осаде Бохуса.
– А после?
– А после отправить в Лотарингию. Я не жду успеха в сватовстве к принцессе Регине, но пусть убирается с моих глаз. Тем более, что его ждет там очередная неудача, ведь нам ясно дали это понять еще в прошлом году. Чем больше неудач у семейки Стуре, тем менее они популярны в народе, и тем больше у нас поводов проявить свое неудовольствие.
– Слушаюсь, ваше величество. – Поклонился советник. – Еще одна маленькая просьба, прежде чем, я покину ваш кабинет.
– Слушаю тебя, Йоран.
– Учитывая то, что госпожа Мансдоттер ждет ребенка, выражаю обеспокоенность ее выходами в город.
Король насторожился и внимательно посмотрел на советника:
– Ей что-нибудь угрожает?
– Нет, ваше величество. Она всегда под охраной парней капитана Бальфора. Но на улицах чересчур многолюдно, порой бывают толкучки, пьяные драки, может взбеситься какая-нибудь оставшаяся без присмотра лошадь, да мало чего… Дополнительная осторожность не помешает.
– Ты прав, Йоран. – Согласился король. – Я тронут твоей заботой о Карин и нашем будущем ребенке. Пусть гуляет вместе с моими сестрами в замке, пусть больше общается с ними. Это полезно для нее, хотя я предупрежу, чтобы держала с ними ухо востро. Хитры, как лисы. Но и она далеко не глупа, моя Карин. Чуть позже, мы отправимся в замок Свартшё , там она и родит мне ребенка.
Глава 11. Шведские страсти. Продолжение.
– Ты хочешь, чтобы я уподобился Кристиану и устроил новую «кровавую баню»? – Эрик метался по кабинету, взволнованно размахивая руками. Советник Перссон застыл черной глыбой, которую королю приходилось постоянно огибать. – Ты забыл, что в той «бане» погиб мой дед. Его звали также, как и меня. Вот скажи, Йоран, - король внезапно остановился и, будучи гораздо выше советника, склонил голову, стараясь заглянуть в глаза, спрятанный по обыкновению под набычившимся лбом, - ты и твой суд…
– Королевский суд. – Перссон невозмутимо поправил короля.
– Да, да, суд, конечно, королевский! – Воскликнул Эрик раздраженно и снова заметался по кабинету. – Только вершишь все дела в нем ты, пользуясь моим именем и моим доверием!
Король снова остановился, обхватил себя руками, начал яростно растирать предплечья, словно замерз, хотя помещение было хорошо протоплено.
– Подойди ко мне, Йоран. – Тихо позвал он советника. – И посмотри мне в глаза.
Перссон повиновался, приблизился, вскинул голову, готовый принять и отразить его пронзительный взгляд. Несколько минут Эрик молча пытался заглянуть в душу советника, но сейчас душа Перссона была сродни глазам слепца – свет милосердия или снисхождения был для них недоступен.
– Скажи мне, Йоран…, - голос короля охрип, словно вслед за внезапно охватившим его ознобом, заболело горло. Советник поднял вопросительно брови.
– …если ты берешь на себя смелость выносить смертные приговоры любому, даже мальчишке-пажу, ляпнувшему какую-то глупость про тебя, то хватит ли у тебя духу исполнить назначенную казнь собственноручно?
– Густав Риббинг, ваш паж, оскорбил не меня, но королевскую власть в лице Верховного суда. – Без тени смущения ответствовал Перссон.
– Да! – Пылко воскликнул Эрик. – Его следовало примерно наказать, но стоило ли казнить?
– В ходе допросов он показал, что состоял при вашей особе в качестве соглядатая заговорщиков. Он – изменник. – Советник был непоколебим. – Риббинг назвал нам в очередной раз те же имена – Сванте Стуре, Стена Эриксона Лийенхувуда, Пера Брахе и Густава Ольссона Стенбока.
– Брахе и Стенбок, первый - шурин, второй - отец вдовствующей королевы… - Король грустно повторил за Перссоном два последних имени.
– Да, ваше величество! Не только шурин с отцом, причастны и два ее брата, Абрахам и Эрик Стенбоки. Или вы забыли, как помилованный вами за военное преступление Нильс Стуре перед отплытием в Лотарингию собрал всю эту компанию на своем корабле? Забыли, как они провозгласили: «Без нас король Эрик – ничто!»? Я увеличил число шпионов, дабы охватить и раскрыть всю паутину заговора. Риббинг оказался лишь еще одной дополнительной ниточкой.
– Ты не ответил на мой вопрос. – Эрик прервал советника.
Тот ответил с чуть заметной усмешкой:
– Мог бы! Но я всегда и всем повторяю одно: «Age quod agis» - делай свое дело, имея в виду то, к чему есть способности, навыки, опыт. Справедливо ли будет умножать страдания приговоренного, вложив меч или топор в руку, привыкшую к перу?
Воцарилось молчание. Король о чем-то раздумывал, продолжая всматриваться в лицо Перссона. Наконец, Эрик тяжело вздохнул и произнес, отведя глаза в сторону:
– Когда я был одинок, я был сильнее… Пусть риксдаг решает судьбу заговорщиков. Пусть все четыре сословия возьмут на себя роль судей. Суд будет открытым и гласным. Это означает, что на тебя ложится бремя предоставления доказательств вины подозреваемых. И постарайся, Йоран, чтобы эти доказательства были исчерпывающими.
– Прикажите арестовать!
– Нет! – Эрик покачал головой. – Их задержат накануне первого заседания риксдага. Когда ты сможешь собрать представителей сословий в Упсале?