Проклятые
Шрифт:
— Только не в глазах Бога, — сказал он, оттопырив губы.
Зубы за ними были идеально белыми и ровными, непритязательными и тусклыми. И все же что-то в нем заставляло меня задуматься, не был ли он еще более безжалостным, чем Грэй, а его праведность — оружием, которым нужно владеть.
Я пожала плечами и отошла к окну, чтобы посмотреть на сады. Они были темными, без света звезд, которые обычно мерцали в фонарях над головой.
—
Его глаза были такого же шокирующего голубого цвета, как и у Сосуда Грэя. Когда-то я думала, что буду скучать по голубизне этого взгляда, когда потеряю его из-за золота и осознания того, кем он был, но, глядя на Михаэлья, я не могла не понимать, что он — лишь бледная имитация.
— Я не ожидал, что кого-то вроде тебя это волнует. Мы оба знаем, куда ты отправишься после смерти, ведьма, — сказал Михаэль, и в этом слове было куда больше злобы, чем ласки, которую дарил мне Грэй.
— Разве так можно разговаривать со своей невесткой? — спросила я, ухмыльнувшись, и направила на него свое отношение, которое Грэй так открыто поддерживал во мне. Михаэль только посмотрел на меня исподлобья, как будто я не стою грязи на его красивых белых туфлях.
— Ты мне не невестка, — прорычал он, шагнув глубже в иллюзию спальни, которую он создал в моем воображении.
— Тогда почему бы тебе не перейти к делу и не сказать мне, чего ты хочешь, чтобы я мог снова заснуть? — спросила я, встретив это рычание своим собственным.
Михаэль насмешливо хмыкнул.
— Ты — все, о чем Он говорил, — сказал он, вызвав у меня улыбку.
— Я просто рада, что моя репутация опережает меня, — сказала я, махнув рукой, чтобы он продолжал.
— У тебя есть возможность снова открыть Адские Врата, — сказал Михаэль. Я подняла бровь, скрестив руки на груди. — Он хочет, чтобы ты сделала это и вернула всех представителей своего рода и семьи Люцифера туда, где им самое место.
— Мой род родился здесь, — сказала я, расцепляя руки и сжимая ладони в кулаки по бокам. — Это место принадлежит только нам.
— Вы — мерзости, которые никогда не должны были существовать. Вы продали свои души дьяволу и должны отправиться туда, где место всем, кто выбрал его объятия, — сказал Михаэль, становясь выше. Он расправил крылья, словно его размеры могли меня напугать.
— А что мне за это будет? — спросила я, склонив голову набок и изучая его.
— Он не имеет дела
Я подошла ближе, взяла его синий галстук и поправила его, насмешливо глядя на него из-под ресниц.
— А что, если я не хочу быть грешницей? Примет ли Он меня тогда на Небеса?
Он отступил, на его лице отразилось отвращение от угрозы моего прикосновения. Даже в состоянии сна он был твердым, осязаемым и ощутимым.
Теоретически его можно было убить.
— Конечно, нет. Использование Источника оскверняет твою душу, — сказал он, и я отчетливо поняла его слова.
— Я не использую Источник. Я — его часть, и Он не может с этим смириться, не так ли? — спросила я, и мой смех наполнил комнату. — Ты хочешь сказать, что все добрые дела, которые я могу совершить, никогда не будут иметь значения? Для меня не существует небесных объятий?
Он поднял подбородок, его негодование было очевидным, когда он наблюдал за мной.
— Ты не можешь изменить то, что ты есть.
Я усмехнулась.
— Спасибо, Михаэль, — сказала я, отвернулась от архангела и принялась играть с лепестками розы, которую держала на тумбочке. Я не могла прикоснуться к ней, мои пальцы проникали сквозь нее, но она все равно служила своей цели и придавала мне сил.
— За что? — спросил он, и его обманчиво красивое лицо исказилось в замешательстве.
— За то, что дал мне повод делать с этого момента все, что захочу, — сказала я, сокращая расстояние между нами, и магия жизни потекла по моей коже, словно шепот о том, что было на самом деле. — Передай своему отцу, что я сказала «пошел на хуй», мальчик-посыльный.
Я прижала ладони к его груди, встретившись с твердой плотью, и его глаза расширились. Я оттолкнула его, заставив влететь в открытую дверь спальни. Архангел, спотыкаясь, отступил в темноту, исчезнув из виду так же быстро, как и появился.
Я повернулась…
Я приподнялась в постели и посмотрела на Грэя, который беспокойно спал рядом со мной, словно чувствуя присутствие брата. Протянув руку, я погладила лепестки цветов, к которым прикасалась во сне. Они рассыпались в прах под моим прикосновением, и жизнь, которую я забрала, угасла в них.
Я свернулась калачиком в постели, пообещав себе заменить розы утром.
У меня было предчувствие, что они мне понадобятся.
36