Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II
Шрифт:
«Азиатская программа» обществу была непонятна и чужда (Ольденбург… Т. 1. С. 219). Еще бы! В центре проблем полно – экономических, политических, демографических и пр. А тут какие-то концессии на реке Ялу (Корея) за тридевять земель, у черта на куличках, обыватель и представить не мог – где это?! Лесная концессия на реке Ялу была предоставлена в 1898 году купцу из Владивостока, в 1902 году он перепродал ее Безобразову, статс-секретарю «без ведомства» (1903–1905), возглавившему группу высших сановников для организации Восточно-Азиатской промышленной компании, часть акций которой предназначалась и для царской семьи (Кирьянов И. К. Россия, 1900–1907. Документы, материалы, комментарии. Пермь, 1993. С. 142), а после Русско-японской войны передана Японии (Соловьев. Ю. А Воспоминания дипломата, 1893–1922. Минск: Харвест, 2003. С. 120). Стоило огород городить?!
«Азиатская программа» предполагала укрепление России в Маньчжурии и Корее, северо-восточном Китае. С точки зрения некоторых представителей высшей власти той эпохи, отказ от ее проведения нанес бы удар по престижу России и грозил поглощением Маньчжурии Китаем, Кореи – Японией и в будущем возможной аннексией Приамурья и Приморья Китаем и Японией. Но если бы средства, угробленные Николаем II на КВЖД и Порт-Артур, были вложены в промышленное освоение Дальнего Востока и его заселение, то никакая агрессия со стороны слабого Китая и Японии не грозила бы России, и это предотвратило бы разорительную войну с Японией и революцию 1905–1907 годов. Мнением же кого-либо можно было пренебречь. Это только внешне Россия выглядела громадной и сильной. В действительности мощь ее была кажущейся. Европейским державам, особенно Германии,
Агрессивная политика России на Дальнем Востоке встретила решительный отпор со стороны Японии, которая считала, что северный сосед вторгся в зону ее интересов. Назревал военный конфликт. Николай II был уверен, что войны с Японией не будет (Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М.: Захаров, АСТ, 1999. С. 207). Осенью 1901 года при встрече с Генрихом Прусским (братом Вильгельма II) Николай II обронил: «Я не хочу брать Корею, но не могу допустить упрочения там японцев. Столкновение неизбежно, но надеюсь, оно произойдет не ранее, чем через четыре года, – тогда у нас будет преобладание на море. Сибирская дорога будет закончена через 5–6 лет» (Ольденбург… Т. 1. С. 215–216). Японцы не стали ждать четыре года и 27 января 1904 года напали на Порт-Артур. Началась Русско-японская война, к которой Россия была абсолютно не готова. Ее причины? Истоки оной были заложены в 1895 году Симоносекским договором между Японией и Китаем, на основании которого Китай уступал Японии весь Ляодунский полуостров и часть Маньчжурии. Под воздействием России, Франции и Германии Япония отказалась от этих притязаний в обмен на денежную контрибуцию, которая и была Китаем выплачена с нашей финансовой помощью. Однако в 1896 году в Москве по инициативе Витте подписывается соглашение между Россией и Китаем о прокладке железнодорожного пути по Северной Маньчжурии с экстерриториальностью территории вдоль нее. Одновременно активизируется наша политика в Северной Корее, что противоречило Сеульскому меморандуму от 2 мая 1896 года и Московским протоколам от 26 мая 1896 года между Россией и Японией, последним противоречило и утверждение России в Маньчжурии с занятием Порт-Артура (Гурко… С. 304–305). КВЖД с относящейся к ней территорией, станциями, мастерскими, складами, магазинами, собственным войском становится подконтрольной Витте империей с бесконтрольным финансированием бюджетными средствами. Одно строительство КВЖД обошлось в 400 миллионов рублей со стоимостью одной версты в 150 тысяч рублей, хотя в России стоимость ее не превышала 60 тысяч (Гурко… С. 310). Не все из ближайшего окружения молодого императора благосклонно относились к расширению России за счет Маньчжурии и Порт-Артура. Против были военный министр Ванновский, морской министр Чихачев (Гурко… С. 306). Барон Фредерикс, министр двора, не убоялся сказать Николаю II, что его, царя, участие в коммерческом предприятии на реке Ялу недопустимо, унижает сан императора, и подал прошение об отставке, которая не была принята (Гурко… С. 319). Витте и министр иностранных дел Муравьев склонили Николая II к присоединению Порт-Артура. За один миллион рублей купили ближайших советников богдыхана, и тот уступил Порт-Артур (Гурко… С. 306). Хотя наши военные агенты задолго до открытия военных действий предупреждали, что Япония быстро наращивает свой военный потенциал и готовится к военным действиям на материке, к ним не прислушивались, безбрежный оптимизм относительно быстрой победы над «макаками» застил глаза высшей бюрократии.
Авантюризм царедворцев дорого обошелся России. Вместо того чтобы сконцентрировать все средства для разрешения аграрных проблем, перевооружения армии, модернизации промышленности, двор пустился в дальневосточную авантюру. Средств, убитых на КВЖД, Дальний, Порт-Артур, войну с Японией, вполне хватило бы для перевооружения армии и разрешения многих вопросов внутренней политики. Но слабовольный, недальновидный царь не смог противостоять интригам своих царедворцев (Витте, Куропаткина, Ламздорфа, Безобразова, Алексеева и пр.), преследовавших в политике расширения присутствия России на Дальнем Востоке прежде всего свои личные интересы, и в конечном итоге довел эту политику до войны. Российский посланник в Японии Розен еще при занятии Россией Порт-Артура советовал разрешить с Японией и на Дальнем Востоке все спорные вопросы на основе соответствующего договора, чтобы обезопасить себя в этом районе от столкновения с соседними державами. Розена поддержал военный советник в Японии полковник Вогак (Гурко… С. 321–322). Николай II Розена отозвал и политику утверждения России на «дальних берегах» продолжил. Обстановку в регионе накаляли, но к войне не готовились. В главном морском штабе России не существовало даже плана военных действий против Японии. Поставлявшаяся А. И. Русиным (морской агент России в Японии в 1900–1904 годах) высококачественная информация и его прогнозы дальнейшего развития событий не были использованы должным образом ни в ГМШ, ни в штабе наместника Е. И. Алексеева на Дальнем Востоке (Русское прошлое. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. Кн. 6. С. 56–57). В. Лавров, глава разведывательного управления, предупредил 22 января 1904 года Николая II о предстоящем разрыве Японией дипотношений с Россией. Николай II не придал этому значения (Борис Старков. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи в 1903–1914 годах. М., СПб.: «Питер», 2006. С. 67). Невысокого мнения были последние российские императоры о японцах. У Александра III они «обезьяны, играющие в европейцев» (Ламздорф В. Н. Дневник. 1891–1892. Минск: Харвест, 2003. С. 253), у Николая II – «макаки». Не хотели внимать поступающим из различных инстанций грозным предупреждениям! Горячие головы уже видели российский флаг над Кореей, Маньчжурией и дальневосточными морями. Военный министр Куропаткин считал, что Япония нам не страшна (хотя ранее был против войны с ней из-за удаленности театра военных действий), ему вторил министр иностранных дел Ламздорф, заменивший в 1900 году Муравьева (Гурко… С. 318).
В 1901 году Япония через маркиза Ито предлагала России выгодные условия мира относительно Кореи, но ответа от МИД он не дождался и уехал в Англию (Богданович… С. 482). В октябре 1902 года Ито вновь пытался в Петербурге договориться об урегулировании всех спорных вопросов, дабы предотвратить столкновение. Но верхи уже решили, что Япония с нами воевать не будет – слаба (Куропаткин, Ламздорф и др.), и потому Ито был оказан холодный прием (Гурко… С. 324).
Другой причиной возникновения Русско-японской войны есть основания считать стремление царской власти справиться с революционным брожением (рабочие, крестьянские, студенческие волнения, банкетная кампания 1904 года с требованиями расширения политических свобод, разрастающийся террор против представителей царской администрации и пр.) в обществе с помощью небольшой победоносной войны. Отсюда нежелание высшей власти сотрудничать с Японией в урегулировании спорных вопросов и фактическое провоцирование ее на военный конфликт. Настолько власть была уверена в ее победоносном исходе! Очевидно, многим царедворцам вскружило голову заявление адмирала Алексеева в 1903 году: «…наш Тихоокеанский флот не может быть разбит японцами – настолько он силен» («…Хорошо забытое старое». М.: Военное изд-во, 1991. С. 15).
Моей задачей не является описание хода событий Русско-японской войны, она достаточно емко исследована многочисленными авторами. Поэтому только кратко остановлюсь на основных ее итогах и причинах поражения глазами ее современников. Итоги войны были катастрофичны: Россия потеряла 146 кораблей (практически осталась без флота), безвозвратные потери в живой силе составили 52 500 человек, ранеными и больными – 406 000 человек, попало в плен 74 000 человек, из которых не вернулось 1753 человека (Россия и СССР в войнах ХХ века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. М.: ОЛМАПРЕСС, 2001. С. 55, 59). Прямые и косвенные затраты на войну составили около 4–5 млрд рублей (Шацилло К. Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политика. М.: РОССПЕН, 2000. С. 10).
Почему Россия потерпела поражение? Ограничусь точкой зрения участника этой войны, офицера генерального штаба Е. И. Мартынова:
1) неготовность к войне;
2) абсолютное незнание японской армии;
3) отсутствие даровитого полководца и хорошего командного состава;
4) отсталость военной науки;
5) чрезвычайный дефицит
6) низкий уровень развития русского солдата относительно японского;
7) превосходство военного обучения японского солдата над русским;
8) превосходство патриотического воспитания японского солдата над русским;
9) непопулярность войны, непонимание ее целей («…Хорошо забытое старое». С. 28, 30, 33, 35, 36, 41, 59).
Николая II и его ближайшее окружение, не сомневавшихся в победоносном исходе русско-японской кампании и рассчитывавших ее победными лаврами предотвратить усиление и расширение революционного брожения в стране, постигло тяжелое разочарование. Проигранная война спровоцировала всплеск широкого недовольства не только среди населения, но и вооруженных сил, особенно военно-морского флота. Разразилась революция 1905–1907 годов, подорвавшая основы государственного строя и авторитет царской власти среди широких народных масс, и наряду с плачевными итогами войны существенно ослабила боеготовность вооруженных сил. Война выявила касающиеся всех родов вооруженных сил изъяны: устаревшая военная техника, некачественные боеприпасы, острая нехватка пулеметов, артиллерии, инженерных служб, низкий уровень военной подготовки личного состава по обслуживанию новейших видов вооружения (радиосвязь, подводный флот и пр.), чрезвычайный недостаток транспортных артерий – железных дорог, шоссейных. В силу отсутствия серьезной подготовки в вопросах управления государством, специальных знаний и нежелания ими овладевать Николай II принимал вопиюще некомпетентные решения в вопросах внутренней и внешней политики. Примерам таких решений несть числа. Наиболее судьбоносными из них были: запоздалое решение об учреждении представительного института; близорукость всей дальневосточной политики и, как следствие, потрясшая основы империи война с Японией; несбалансированная политика в отношении ведущих европейских государств; допущение интриг против Столыпина и возможности его убийства; вступление в мировую войну с абсолютно неподготовленной страной; нежелание в условиях социально-политического кризиса середины 1915 – начала 1917 годов пойти на компромисс с оппозицией; бегство из Петрограда во второй половине февраля 1917 года в условиях чрезвычайно неустойчивой политико-экономической ситуации в столице; отречение от престола и пр. Отсутствие профессиональных знаний и опыта в управлении государством и абсолютное нежелание усваивать основы современных социологии и психологии порождало у Николая II проявления наивности в политических вопросах и оценках крупнейших политических деятелей Европы. Так, например, российский император в канун Первой мировой войны упорно твердил о нежелании Вильгельмом II войны (Миллер… С. 231), а относительно Франца-Иосифа убеждал всех, что тот хочет «умереть в мире» (Миллер… С. 232). Что касается суждений Николая II о «миролюбии» кайзера, то, возможно, он имел в виду телеграмму от Вильгельма II за несколько дней до начала Первой мировой войны, в которой тот предлагал встретиться для переговоров и просил российского императора не начинать прежде мобилизацию. Николай II предложение отверг. Склоняясь к войне, царь утешал себя тем, что война укрепляет национальные и монархические чувства, что Россия станет еще сильней, что это не первая война и т. п. (Фрейлина ее величества Анна Вырубова. Орбита. С. 247). И так рассуждает правитель, еле удержавшийся на троне после Русско-японской войны и революции 1905–1907 годов! Абсолютное непонимание как природы войн начала ХХ века на основе далеко ушедшей от ХIХ века промышленной базы, так и уровня развития России, ее внутреннего положения, и уровня развития ведущих европейских государств, баланса их интересов и т. п. Склоняясь к войне, Николай II абсолютно игнорировал мнение многих монархистов, настроенных против войны из-за Сербии (Татьяна Мельник, урожденная Боткина. Воспоминания о царской семье и ее жизни до и после революции. М.: Частная фирма «Анкор», 1993. С. 32). И вот с таким «провидцем» и по его вине Россия была ввергнута в войну, неудачи которой Николай II во многом списывал на нехватку двух лет для перевооружения вооруженных сил. Четверть века спустя на эту же причину в неудачах первого года войны 1941–1945 годов ссылались апологеты Сталина. Удивительные совпадения и заблуждения!
Наивная вера Николая II в своих ставленников, подбиравшихся по принципу преданности, а не профессионализма, постоянно оборачивалась жестокой трагедией и для него, и для страны. В силу отсутствия деловых и моральных качеств они могли только разваливать, используя монаршее доверие в карьеристских, узкоэгоистических, меркантильных целях. Как говорится, доверяй, но проверяй! Николай II только доверял, а война проверила, показав лживость всех заявлений военного министра Сухомлинова о готовности России к войне. Врал царю не только Сухомлинов. Врали и другие поставленные Николаем II на высокие государственные должности. До последнего дня врал государю министр внутренних дел Протопопов, уверяя его в полном контроле над ситуацией в Петрограде накануне отъезда царя в ставку. Такое безграничное доверие своей креатуре можно объяснить и чрезмерной религиозностью Николая II, по-видимому, и в мыслях не допускавшего обмана со стороны своих министров. Святая простота! Чрезмерной религиозности может сопутствовать и чрезмерная наивность, способствуя искажению реальной действительности, реальной оценки событий и людей, их взаимосвязей и т. п. Ведь только веруя в реальную силу святых, мощей и прочий реквизит православия, Николай II был уверен в их возможности влиять на ход фронтовых событий. Иначе не объяснить, с какой целью в ставку зачастую посылались от царицы и других высокопоставленных лиц реликвии православной церкви в образах Песчанской иконы Божьей Матери (из Харькова) или Владимирской иконы Пресвятой Богородицы и других святых. На различных фронтах регулярно совершались обходы передовых частей с православной символикой и молебнами во славу русского оружия. Чудесами хотели отразить или поразить вооруженного до зубов противника. Видимо, царь был уверен, что стоит только с этими иконами объехать фронт – и враг падет ниц и, бросая траншеи и пушки-пулеметы, побежит прочь. О господи, какой век был на дворе?! А немец не бежал. Он поклонялся другому богу – богу войны: артиллерии, которая сметала все на своем пути, избавляя русскую солдатско-офицерскую массу от религиозных заблуждений своего монарха. Жаль только, что Николай II, по-прежнему мистически настроенный, вместо пушек и пулеметов продолжал слать иконы и телеграммы утешения. После страшного разгрома двух армий генералов Самсонова и Ренненкампфа под Сольдау он присылает главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу икону явления Божией Матери преподобному Сергию Радонежскому с евангельским утешением: «Будь спокоен: претерпевший до конца, тот спасен будет» (Миллер… С. 260). Иначе как идиотизмом подобную реакцию на разгром своих лучших гвардейских полков самсоновской армии не назовешь, и напрашивается вопрос: адекватен ли автор сих утешений? Не менее удивительна и ответная реакция великого князя Н.Н.: «В нашем положении его добрые слова – огромная поддержка» (Миллер… С. 260). Хотя чему удивляться, если сам главнокомандующий был не менее религиозен, чем Николай II.
Существенным личностным недостатком последнего русского царя было его слабоволие, роковым образом отразившееся на судьбах династии Романовых и Российской империи. Отсутствие властного характера у молодого наследника трона быстро сказалось на моральном состоянии дома Романовых. Не чувствуя узды Александра III, великие князья сплошь и рядом стали нарушать каноны царствующего дома, например, жениться на разведенных. Все это ослабляло семейные узы и дискредитировало царское семейство в глазах общественного мнения. Или взять проблему с Распутиным. Только слабовольный и мистически настроенный правитель мог допустить столь безграничное влияние неграмотного мужика-проходимца на царицу и состояние дел в государстве. Можно понять Николая II как отца, озабоченного неизлечимой болезнью наследника-сына и потому приблизившего Распутина ко двору для снятия кризисных состояний этой болезни. Но ведь во власти императора было ограничить вхождение Распутина во дворец только с подобными профилактическими целями и заставить его вести в столице более приличный образ жизни, не бросая тень на династию, пресекая на корню любые попытки «гипнотизера-лекаря» кому-либо протежировать и влиять на политику российского повелителя. Но слабовольный царь и властная царица, подпавшая под абсолютное влияние «Друга» (так между собой царь и царица величали Распутина), слабовольный царь и Распутин с огромной волей и огромной выдержкой (П. Жильяр, воспитатель царских детей)… И слабовольный, чрезмерно религиозный царь сам подпал под чары «святого черта», из-под которых не вышел до конца дней.