Пропавшая экспедиция
Шрифт:
В мокрой от пота рубашке, стоя в глубоком колодце, Зимин накладывал лопатой вырытый грунт в бадейку, привязанную к деревянному вороту на козлах. Харитон, стоявший наверху возле штанги с надписью «Инж. Смелков № 19», поднял бадейку наверх и вывалил грунт в лоток. Вокруг шурфа, чуть поодаль, на бумажках лежали отмытые пробы.
— Как дела? — спросил подошедший к Харитону Арсен.
— Мыслимо ли дело всю землю насквозь перерыть, — проворчал Харитон. — Камни — они и есть камни.
На песчаной отмели, обнаженный до пояса, Зимин умело орудовал лотком, оставляя на дне темный шлих. Тася над небольшим костром просушивала пробы на железном совке. Чуть выше по течению работал Куманин. Лоток явно не слушался его неопытных рук, порода соскальзывала в ручей, и Куманин ладонями пытался удержать ее на лотке.
Заметив подошедшего Кобакидзе, Куманин бросил лоток.
— Хватит. Приказывайте, что угодно сделаю… а переливать из пустого в порожнее не желаю!
— Когда мы вернемся в Петроград, — негромко сказал Кобакидзе, — напомните мне, пожалуйста, что к двадцати суткам гауптвахты я вам прибавлю еще пять… А переливать из пустого, как вы говорите, в порожнее вам все-таки, товарищ Куманин, придется. Все лето. Повторите приказание!
— Есть переливать из пустого в порожнее, — не глядя на Кобакидзе, повторил Куманин и снова взялся за лоток.
Смелков рассматривал одну из проб, высушенных Тасей, и делал какие-то пометки в черной клеенчатой тетрадке.
— Ну что… есть золотишко? — смущенно спросил Митька, присаживаясь рядом со Смелковым.
— Нет, Митя… Пока только запах.
— Да нечто золото пахнет?
Смелков засмеялся.
— Я что хотел спросить, — осторожно начал Митька. — Вот наши мужики ходят, на себя стараются. А вы… тоже для себя?
— Нет, Митя, я геолог, — сказал Смелков.
— А найдете золото… неужто себе ничего не оставите?
— Нет, Митя, — засмеялся Смелков.
— Для кого же тогда ищете? — помрачнел Митька.
— Для дела. Для России.
Митька подумал и сказал:
— Значит, для революции.
— Я сказал, для России, — поправил его Смелков.
— Оно так и выходит. Если для России, значит, для революции. Не для белых же стараетесь?!
Смелков промолчал.
Сзади послышался смешок Арсена.
— Что же вы ответите на вопрос, поставленный нашим юным проводником?
— У меня нет времени на разговоры, — недовольно пробурчал Смелков и углубился в свои записи.
Митька и Куманин, притаившись, сидели в камышах невдалеке от черного таежного озерца.
Куманин покрякивал, подманивая уток. Чей-то выстрел с другой стороны озерца вспугнул несколько уток, взметнувшихся в небо. Митька выстрелил. Одна из уток упала, потом взлетела как-то боком и, сделав несколько взмахов одним крылом, снова упала. Митька выбежал из камышей на пригорок, нависавший над озерцом, но, споткнувшись, чуть не упал в яму.
Поднявшись, он увидел старый, заброшенный шурф с осыпавшейся по краям землей. Рядом валялись остатки полусгнившего лотка. В нескольких метрах от шурфа сохранилась давно вырытая землянка. К Митьке подошел Куманин.
— Загляделся на чужой колодец? — засмеялся Куманин. — Своих, что ли, мало?
— А ты погляди.
Оба присели на корточки и увидели белеющие внизу кости.
— Человек… Так и помер в яме, царствие ему небесное!
— Пойду инженера позову, — сказал Митька.
А Куманин направился в землянку. Здесь стояли покосившийся столик и сломанная скамейка, под которой Куманин увидел небольшой крашеный сундучок. Сундучок был заперт на замок. Куманин дернул ржавую щеколду, и тут же замок отвалился. Сундучок был почти пуст — кожаный кисет, патроны, отсыревшие мешочки с порохом да еще железная коробка с потертой надписью «Ландрин». Коробка оказалась очень тяжелой. Куманин попытался открыть крышку, но она проржавела и не поддавалась. Он постукал камнем по краям коробки и наконец раскрыл крышку. В коробке лежал брезентовый мешочек, туго перетянутый шнурком. Разрезав шнурок, Куманин обнаружил внутри какие-то темные, тяжелые камешки, формой напоминавшие бобы.
В землянку заглянул Харитон с ружьем в руках.
— Чего нашел?
— Ктой-то полную коробку камней набрал.
Едва Харитон взял у Куманина коробку, как руки у него задрожали.
— Чего это у тебя руки дрожат? — удивился Куманин и отобрал у него коробку.
— И вовсе не дрожат, — сказал Харитон, пытаясь унять дрожь.
Глаза его забегали, и он протянул руку, чтобы взять коробку у Куманина.
— Мне аккурат такая нужна… для табаку.
— Да ты вроде некурящий? — подозрительно сказал Куманин, не выпуская из рук коробки.
— Коробки, что ли, жалко?
Куманин вытащил мешочек и бросил Харитону коробку.
— Не жалко. Бери.
Приоткрыл мешочек, высыпал несколько камешков на ладонь и вышел из землянки. На ярком свету темные камешки слегка заблестели.
— Погоди-ка… Может, это и есть… золото? — спросил Куманин.
— Обманка.. — стараясь скрыть волнение, сказал Харитон. — Золота, что ли, не видел?
— Видал — очищенное, обработанное… А камушков золотых… не приходилось…
Харитон мялся, переступая с ноги на ногу, хотел было что-то сказать Куманину, но тут подошел Митька.
— Глянь-ка, что нашел! — Куманин протянул Митьке камушки на ладони.
— Золото! — воскликнул пораженный Митька.
Куманин протянул ему мешочек, Митька прикинул на ладони.
— Фунта три, почитай, будет. Надо инженеру показать.
— Слушай, Куманин, — зашептал, чуть заикаясь от волнения, Харитон. — Ты это… ты инженеру не кажи! Я человека найду, верного… всю жизнь как сыр в масле кататься будешь!
Куманин взглянул на Митьку.
— И Митьке тоже… на троих.. Мне много не надо… фунтик один отвесишь…
Куманин внимательно разглядывал золотые камушки.
— Вот оно, значит, какое золото… — растерянно прошептал он.
— Ну, по рукам? Фунтик отвесишь, и ладно.
— Отвешу, — согласился Куманин, и вдруг лицо его стало жестким. — Я тебе отвешу… фунтик по шее! Ты за кого меня принимаешь, контра?! Митька! Зови Аркадия Николаевича! Арсена зови!
Смелков осторожно перебирал «камушки», внимательно рассматривал найденное Куманиным золото.
— Как полагаете, Аркадий Николаевич, — спросил Арсен. — Кто здесь погиб? И долго ли эта коробочка нас дожидалась?