Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Господин полковник… оно исчезло, — сказал ординарец.
— Как так исчезло? Спросите у этого… хозяина. Может быть, он спрятал?
— Суббота тоже… исчез.
— Вот как?! — Он оглядел двор и с нескрываемой злостью приказал: — Этот вертеп сжечь! — и поскакал со двора.
Едва он выехал за ворота, как к нему на взмыленном коне подскакал поручик Дегтярев.
— Господин полковник! В деревне никого нет, ни единого человека! Пусто!
— Вероятно, кто-то успел их предупредить, — заметил ехавший рядом с полковником немолодой офицер.
— Кто-то… —
— Есть! — Дегтярев приложил руку к фуражке и, пришпорив коня, поскакал к пригорку, на котором располагалась батарея Губенко.
— Партизаны не могли уйти далеко, — сказал Хатунцев. — Послать разъезды! Найти их!
Четыре всадника во главе с прапорщиком Казанковым сопровождали арестованных к месту расстрела. Дорога шла по окраине леса. Палило солнце, и небо было бледным, почти серым, будто солнце сожгло все его краски. Арсен шел рядом с Куманиным.
— Всех под пулю подвел, — с горечью сказал Куманин.
— Мы не должны об этом жалеть, Алеша, иначе мы поступить не могли… Не имели права. Мы спасли многие человеческие жизни.
Голос Арсена звучал приглушенно.
Некоторое время они шли молча.
— Если я о чем-нибудь жалею, — произнес наконец Арсен, — так только об одном, что погибнет Аркадий Николаевич. Какой человек! Какой удивительно благородный человек! — Он оглянулся.
Смелков, как всегда, руки за спиной, шагал рядом с Зиминым. Лицо его было сосредоточенно-задумчивым.
Нет, он не жалел о своем решении разделить участь своих товарищей. Честность не позволяла ему снять с себя ответственность за случившееся. Он не был бы самим собой, если бы не встал рядом с Арсеном.
Но думал он не об этом. Думал он о том, что никогда не увидит Зинаиду, свою жену, с которой дружно прожили почти четверть века, не увидит свою сумасбродную дочь, так некстати прискакавшую сюда и попавшую в эту чертову историю… Он сердился на нее, сердился и радовался, что она все же останется жить… И кто знает, быть может, еще будет счастлива в той непонятной жизни, которая пришла в Россию… Вспоминал Волжина. Вспоминал с благодарностью. Ведь именно он, Волжин, дал ему возможность доказать правоту своего предсказания, убедиться, что расчеты были верны и золото на Ардыбаше не миф. Золото, в которое никто, кроме него, не верил.
Он ощупал спрятанный на груди под рубашкой дневник экспедиции. С горечью подумал, что попадет он в случайные, может быть, преступные руки. Надо было бы его уничтожить, но как? Ах, если бы еще хоть один день жизни. Хотя бы один!
— Сказать по чести, — произнес он тихо, — умирать нет никакого желания. Не закончил я своих дел на этом свете.
— Не сомневаюсь, — согласился Зимин, — что касается меня, то моя смерть ничего не изменит на нашей грешной земле. Нет у меня ни высшей цели, как у вас, ни великой веры в прекрасное будущее, как у Арсена. И если бы это случилось месяц назад, я бы ничуть не жалел… Но… —
— Я заметил, — сухо произнес Смелков.
— Я прошу у вас ее руки!
Смелков вскинул голову и с недоумением взглянул на Зимина.
— Вы сошли с ума! В такую минуту… О чем вы говорите?!
— Я фаталист, — усмехнулся Зимин. — Один татарин предсказал мне, что я умру не от пули. Пока его предсказания сбывались. Вы дадите свое отцовское благословение?
— Ну, если она вас любит… — нерешительно произнес Смелков и тут же вспылил: — Чушь! Чушь какая-то! Вы сумасшедший!
К Казанкову подъехал Калганов.
— Может, здеся, ваше благородие? Чего их дальше-то вести? Потом догоняй своих. Здесь и стрелим. Место подходящее.
— Нет, дальше… — обронил Казанков, думая о чем-то своем.
Калганов пожал плечами и отъехал.
А думал Казанков о том, что не может он не выполнить приказа, но, выполнив его, жить дальше будет невозможно. Думал о том, что можно оттянуть на несколько минут мгновение, когда он станет палачом и, взмахнув платком, отдаст команду убить этих людей, убить отца Таси… О том, что он выполнит этот приказ и это будет последнее, что он совершит в этой жизни.
Он остановил коня над высоким обрывом у заброшенной камнеломни.
— Здеся? — спросил Калганов.
Казанков кивнул.
Приговоренных поставили у края обрыва. Внизу кое-где валялись ржавые кайла, поломанные тачки, огромные бесформенные куски мрамора.
Легкий ветерок шевелил волосы Смелкова. Все стояли спиной к спешившимся солдатам. Солдаты проверяли винтовки, слышно было, как они взводят курки.
— Ирония судьбы, — усмехнувшись, заметил Зимин, — Пять лет я ворочал здесь эти камни и выжил. Хм…
К Смелкову подъехал Казанков.
— Я невольно стал виновником вашей гибели, — сказал он едва слышно. — Простите меня…
Смелков не обернулся. Казанков развернул коня и подъехал к Калганову.
— Не могу… Командуйте вы, ефрейтор.
В этот момент Арсен слегка толкнул плечом Куманина и подмигнул ему.
— Товсь! — скомандовал Калганов.
Солдаты вскинули винтовки. И тут неожиданно послышался свист артиллерийского снаряда. Солдаты невольно пригнулись.
— В Питере найди Волжина! Прощай, Коля! — И Арсен с силой толкнул Куманина.
Куманин скатился с обрыва и скрылся в негустом кустарнике, росшем на склоне. Воспользовавшись замешательством, вслед за ним прыгнул и Зимин.
Солдаты бросились к краю обрыва, беспорядочно стреляя вслед беглецам.
И вдруг Калганов выронил винтовку и вскинув руки, упал навзничь. Солдаты испуганно оглянулись. В тишине прозвучало еще несколько выстрелов. Солдаты бросились бежать, но, застигнутые пулями, падали один за другим.
Казанков пошатнулся в седле и, уронив голову, схватился за шею лошади. Лошадь пронзительно заржала, рванулась и понесла. Казанков упал, но нога запуталась в стремени, и лошадь потащила его по земле.