Пророк поневоле
Шрифт:
После впадения Юга река разлилась и идти под парусом стало веселей. На второй день суденышко выплыло в Вычегду. На месте слияния двух рек раскинулось небольшое, из десятка домишек селение зырян. Именовалось оно Пырас , что примерно переводится как «горло». Впрочем устье и есть горло. Здесь мы тоже не задержались. Я планировал пополнить запасы в Яренском городке. Теперь приходилось двигаться против течения и до места мы добрались только на шестой день и встали на роздых.
Стало понятно, что шитик придется оставлять в городке. Здесь находились и фактория и Новгородский кордон . Дальше только дикие племена, нежелательные встречи и полное
Ждан рвал волосы на голове. Часть имущества приходилось продавать, иначе лодка становилась неподъемной.
Свели знакомство с местным воинством, охранявшим кордон.
– Никак вы вои в ушкуйники решили податься. Что иным людям искать среди перми дикой? И оружие немецкое, никак с Литвы пришли, - допытывался десятник Фрол.
– Да нет, держи дальше, - хохотнул Ждан.
– А не маловато вас будет, да на лодчонке махонькой?
– Наши ушли Мезенью, а атаман приболел, вот и догоняем, - вдохновенно врал мой экюйе.
– Самострел не сменяете? Дам окорок и гусей копченых.
– Арбалет? Нет. А вот посмотри, вот это сменяю.
– Ждан вытащил шлем из заначек.
– С синьора под Миланом снял. И личина есть.
– Лепота. Такой только боярину носить. Что еще попросишь?
– Молочного на пару-тройку дней, да гусятины, да копчушек пару –идет?
– По рукам. Ну и я помолчу на всякий случай, что вы тута проходили и своим накажу. А ты уж поделись фряжским. У вас смотрю пару бочонков припасено.
– Годится. А мы в вашей баньке нонче попаримся. Как? Годится?
– Теперь точно по рукам. Ох ,ты и хват. Пошли, что ли - оскоромимся.
Рано утром мы уже поднимались по Вычегде под косым парусом. Распогодилось. Появился гнус. В три дня дошли до устья Выми, еще четыре ушло на подъем до устья Сысолы. Здесь было небольшое селение коми, где мы немного передохнули. Встретили нас если не гостеприимно, то и не злобно. Искали проводника, пришлось задержаться на сутки, пока не появился нужный человек. Местный зырянин по имени или кличке Русин согласился проводить нас до селения Кулэмдин в сопровождении своего сына на лодке. В оплату он просил наконечников для стрел.
– У нас только каленые, - сказал Ждан.
– Ничего,пригодяться, - усмехнулся Русин.
– А может дальше проведешь, дадим хороший нож?
– Дальше можно легко потерять голову. Угры шалят. Вы их называете манси. Попробуйте договориться с местными. Они лучше знают те места.
Я помнил, что расстояние от Сыктывкара до Усть-Кулома по шоссе около ста километров, но по реке мы прошли больше двухсот. И это при том, что река была значительно полноводнее, чем в мое время. И уловистей. Проблем с рыбой не было никогда, похоже теперь у нас каждый день - четверг. Юго-западный ветер крепко подпирал наш парус. Дни становились все жарче. Я спросил у Русина, что он думает по поводу лета и получил ответ, что ожидается очень жаркое лето.
– Морошка хорошо отцвела и не упала, будет жарко.
Наконец из-за поворота выскочила деревушка с характерно для коми выстроенными домами. Я уже понял, что проводник нам не был нужен, но уговор есть уговор. Рассчитавшись с ним, мы выяснили, что трудности будут при входе в реку Нем. Вот там точно потребуется проводник.
Через неделю мы
– Ночуем в пустой хате, - сказал я, - больно здесь место красивое. Дальше чую я большой геморрой.
Ждан давно не интересовался, кто такой Геморрой и кто такие Навозные морды, привыкнув к моему сквернословию.
– Похоже, хозяева здешние попрятались на всякий случай.
– Хрен с ними, - констатировал я. – Надо по-хорошему отоспаться.
Завидев из чащоб, что мы не собираемся громить их домишко, хозяева выползли на вечернее солнце. Разговор задался не очень, мужик совершенно не говорил ни по-русски, ни по коми. Я же никак не мог втемяшить ему, что нам нужно не промахнуться мимо дороги на сойвинский волок. Это по-моему сойвинский, а по его черт его знает. Махнув рукой и наскоро поужинав, я завалился спать , но сон не шел.
На улице Ждан, похоже плеснул охотнику вина и разговаривал с ним уже на мужском языке. После состояния « ты меня уважаешь?» никакие переводчики не требуются.
Итак, пока неясно главное. В своей я реальности или в иной, но очень похожей? Где гарантия, что пройдя через ворота, меня не выбросит в неолите? Как проверить при благополучном исходе, изменил я историю или нет? Если даже изменил, то как я это узнаю, ведь средневековую историю как не знал, так и не знаю? И , на закуску, совсем простой вопрос, как дальше жить.? Здесь степень моей востребованности чрезвычайно велика, а там я обычный «Эй, ты». И совсем не хочется выращивать на даче розочки , уминая очередной шашлык из бразильской свинины.
Не удалось найти ответа ни на один вопрос.
Утром Ждан отрицательно потряс головой, показывая, что переговоры с туземцем не удались.
– Баял, что впереди воины свирепые и многим числом, - сообщил он коротко.
Пройдя километров тридцать по довольно широкой, но начинавшей мельчать речке, мы заночевали, но уже со стражей. Из-за непрекращавшейся жары щли налегке, но сейчас с утра вздели брони - кирасы с рукавом до локтя. Солнце в этих краях садится в июне всего на пару часов и было светло и прохладно. Река начала сужаться и петлять, перемежаясь то спокойными зеркальными плесами, на дне которых просматривалась любая рыбешка, то мелкими, по колено перекатами. Лес подступал все ближе и мы понимали, что спокойная жизнь кончается. Арбалеты и сулицы были приготовлены к бою, шлемы были под рукой. Еще день подъема по бесконечным петлям в горящих от нагрева панцирях. Ждан и Алешка постоянно обливались водой, а я, памятуя о своих далеко не молодых годах, старался не мочить даже ноги, зная, что по такой погоде холодная вода может вызвать ураганный артрит. А вода все холодала, вытекая из затененной дремучей пармы.
На третий день после прохождения устьев двух речушек, русло Нема так сузилось, что большие ели, падавшие от старости поперек потока, местами перегораживали половину русла. Вымотанные небывалой жарой и недосыпом, мы едва не прозевали нежданных гостей. Едва мы вылезли на длинный и широкий перекат, как стрела щелкнула в мой нагрудник. В глаза полетели мелкие и колючие брызги и я недоумевал, что же стрела раскрошила на моей груди. Мы заученно уперли арбалеты в дно лодки и взвели их. Метров в тридцати шевелились кусты, оттуда били два или три лучника. Алешка уже зажег фитиль аркебузы. Мы прятали незащищенные ноги за лодкой. На моих глазах в бацинет Ждана прилетела стрела и отскочила, не оставив вмятины.