Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии
Шрифт:
На вопрос, кто же выступает в роли учителей, доктор Фризе получил такой ответ: «Каждый, кто имеет к этому способности и кто решается взять слово, может у нас учить». Подтверждение способностей в форме «экзамена на учителя» не требуется: «Каждый проверяет самого себя, и его внутренний голос подсказывает ему, на что он способен». Подбор слушателей также происходит без какого бы то ни было принуждения. Фризе замечает по этому поводу, что такая свобода обучения и учебы может быть выгодной лишь для сообщества, члены которого стоят приблизительно на одной и той же ступени духовного и морального развития. Согласно Ландманну (вернее, сообщениям, полученным им), учителя прибывают из высших сфер: «Эти личности дают нам представление о любви, которое выше нашего, и у них, конечно, значительно более широкий кругозор, чем у нас, в нашей сфере… Они делятся с нами собственным опытом и позволяют нам почувствовать Божественную любовь в большей степени, чем нам это удается в наших упражнениях.
Под «упражнениями» потусторонние друзья Ландманна понимают обучение. При этом они различают короткие, характерные лишь для данной сферы упражнения и более длительные упражнения, посредством которых их вводят в контакт с другими сферами. Очевидно, каждый вид занятий весьма популярен и воспринимается с восторгом. Наряду с усвоением нового материала знакомство с новыми друзьями при встречах с целью обучения всегда очень отрадно. С кем там ни познакомишься, возникает чувство, будто ты уже давно с ним дружишь. И вообще, нельзя представить себе более разнообразной жизни, чем в потусторонней Стране Вечного Лета и во всех остальных светлых сферах. «Рядом с тобой постоянно находятся милые люди… которые принимают живое участие во всем, что волнует сердце, тесно связаны с Богом и с которыми ты состоишь в искреннем содружестве».
Учебный материал дополняется и оживляется образными изображениями. Их сравнивают с нашим кино, только они намного пластичнее и реальнее. Сообщения учителей «могут с помощью живых картин превращаться в точно соответствующие действительности переживания, когда вся история человечества проходит, будто в зеркале, перед нашими глазами. Это (хотя, может быть, и не просто для вашего понимания) составная часть преподавания истории, которое ведется по ее отдельным этапам». Очевидно, что и все остальные области знаний преподаются желающим учиться таким же наглядным способом.
Из всего сказанного вытекает вопрос о возможностях взаимопонимания, о языке в потустороннем мире. Сначала всякий только что перешедший туда, продолжает использовать свой родной язык. Но при первой же встрече с представителями других народов и рас (здесь я имею в виду потусторонний мир вообще, так как и в низших сферах невозможно скрывать свои подлинные мысли) приходит осознание того, что все понимают друг друга без слов. Передача мыслей на расстоянии, телепатия (которую наша наука так долго отрицала и осмеивала, но которая сейчас рассматривается как признанный факт) — это «язык духов». Ландманн пишет: «Человеческая речь для одного — откровение мыслей, для другого — набор звуков без всякого содержания, потому что он не понимает соответствующего языка. У нас здесь дело обстоит иначе. Чувство точно подсказывает каждому, что ему хочет сказать кто-то другой. И тогда он слышит это на том языке, который был его родным языком в земной жизни». То есть возможно как акустическое, так и телепатическое общение; если собеседники разных национальностей, то там происходит «автоматический перевод» звучащей речи или (неозвученных) мыслей в мозгу воспринимающего (слушающего). Может быть, нечто подобное происходило при упомянутом в Деяниях Святых Апостолов (гл. 2) «смятении от языков», когда речи апостолов были понятны всем чужестранцам, как будто произносились на их родных языках.
Там, то есть в промежуточном царстве летней страны, очевидно, есть также и книги. Интересно, что рассказывает об этом один из коммуникаторов Ландманна: «Каждый может читать все книги. Попытаюсь объяснить, как это происходит. Духовное осознается на уровне чувств. Поэтому знание языка, на котором она написана, не является предпосылкой для прочтения какой-либо книги; это необходимо только на Земле. Здесь же ты вступаешь в духовный контакт с автором. Вследствие этого ты всегда читаешь его мысли вне зависимости от того, на каком языке они выражены, на своем родном языке… С чтением дело обстоит так же, как и с устной речью». Выходцы из примитивных народов, неграмотные, а также дети, умершие в дошкольном возрасте, проходят надлежащее обучение и в кратчайшее время уже могут читать книги.
На мой взгляд, заслуживают внимания сообщения о том, что там существует лишь литература, обладающая этической ценностью: «Материалистической литературы или книг, противных нравственному чувству, насаждаемому Богом в сердцах людей, здесь, конечно, нет. Здесь встречаются только действительно хорошие произведения человеческого интеллекта». Написанные там книги соответствуют поставленным требованиям относительно нравственного и духовного уровня. Их характерная черта — любовь, независимо от того, содержат ли они какой-либо познавательный материал или служат просто для развлечения. «Земных книг, не соответствующих этим требованиям, здесь не существует. Поэтому отсутствует очень большая часть литературы из земной жизни. Но очень многое из литературы культурных народов, написанное в духе добра, есть и здесь». Что ж, плохие перспективы для бесчисленных (кое-кто из которых даже удостоен Нобелевской премии) производителей грязного чтива, низкопробных фильмов, радиопередач, театральных пьес и так далее, чье разлагающее действие у нас не только терпят, но и всячески защищают и поддерживают. В мире ином они по горло насладятся плодами своих интеллектуальных гадостей.
Из кратко описанных выше сред обитания и условий существования в Большом Потустороннем Мире можно, в частности, заключить, что вместе с основными личностными признаками там сохраняются также особенности национального и расового порядка, так что вполне уместен вопрос, сохраняют ли и нации там свою общность?
До определенной ступени развития потусторонних жителей, по-видимому, да. Однако затем, начиная с определенного уровня, человеческий фактор становится определяющим, а все разделяющее людей исчезает. Вследствие этого там нет национализма или «гордости за свою расу». Правда, и в Стране Вечного Лета нации живут, по-видимому, все еще сохраняя общность, ведь каждому хочется и дальше оставаться среди себе подобных. Но там уже нет «никаких барьеров. Все испытывают одно и то же желание — служить друг другу. Все они любят друг друга, а это включает и взаимное доверие». Каждого, кто отягощен национальными или расовыми предрассудками, они сопровождают до тех пор, пока он не начнет сознавать, что перед Богом не может быть никаких преимуществ, обусловленных расовой или национальной принадлежностью. Ибо иначе отеческий принцип любви и всеобщей справедливости был бы сведен к уродливому отражению земного типа мышления, когда каждый сидит на своей колокольне.
А вот расовые особенности, судя по сообщениям оттуда, в Стране Вечного Лета никоим образом не отменены. Флюидному телу они свойственны так же, как некогда грубоматериальному физическому. Это необходимо хотя бы для того, чтобы люди узнавали друг друга, «так как иначе никто в потустороннем мире не встретился бы с теми, с кем они хотели жить вместе… А это ведь так замечательно, что с теми, кого мы любим, мы можем соединиться навсегда. А для этого они должны являться нам такими, какими мы знали их на Земле». Единственное различие состоит в том, что все обезображивающее человека, все уродливое исчезает. «Там нет членов тела, не соответствующих норме. Нет горбов или иных аномалий, уродующих плотское тело; нет лиц, обезображенных «заячьей губой» или чересчур выступающими зубами. Нет толстых людей, как нет и тощих…» Обитатели этих и высших сфер в возрастном отношении выглядят, как правило, так, что у нас это назвали бы зрелой молодостью. Все потусторонние, как сообщается, могут в любое время изменить свою внешность или же сколь угодно долго выглядеть так, как они сами того хотят. Ergo: там можно зачастую встретить стариков почтенного вида с развевающимися бородами, но, разумеется, невозможно найти ни одной старой женщины. Чтобы быть узнанным близкими или друзьями, можно принимать привычный им вид.
Логично, что время пребывания каждого в тех или иных сферах различно и зависит от размеров «кредита», принесенного с собой из земной жизни, и от самостоятельно выработанного темпа дальнейшего духовного развития. По-видимому, там есть люди, находящиеся сотни земных лет в одной и той же сфере. В низших областях это, как представляется, вообще обычное явление, в то время как в высших сферах в основном только учителя оттягивают свое пространственное возвышение (что не касается их духовного продвижения, связанного с их практической обучающей деятельностью на благо других) и охотно приносят эту жертву. «Тот факт, что они все еще находятся в нашей сфере, — говорится в одном из сообщений, цитируемых Ландманном, — ничуть не роняет их в наших глазах. Им предстоят великие задачи, и они выполняют их, пока на смену им не придут другие. Когда — это определяют вожди из других сфер, в которых царит тот же порядок. И так от сферы к сфере, все выше и выше…»
Иерархический принцип мы обнаруживаем в природе повсюду, и все описания иного мира подтверждают, что там дело обстоит точно так же. Таким образом, всякая уравниловка, к которой стремятся некоторые горячие головы из рядов политапостолов как к мудрости в высшей инстанции, противоестественна и потому обречена на провал. Наши ранее ушедшие друзья учат нас не оказывать сопротивления с применением силы правящим кругам, партиям или общественным системам. Зато у нас есть возможности несилового сопротивления в его многообразных формах. Смысл и цель нашей земной жизни — это возведение нашего духа на все более высокую ступень. Однако без познания никакой прогресс такого рода невозможен. Но и одних знаний недостаточно. Главное — это наши дела, наше поведение, мотивы наших действий. Эмануэль говорит: «Мало, до обидного мало людей достигают в своей земной жизни той ступени, которой они могли бы достигнуть. И только эти немногие свободны от раскаяния, когда смерть помогает им осознать то, чего они достигли и чего они не достигли». Но раскаяние, продолжает Эмануэль, раскаяние о потерянном времени, об оставшихся в мечтах возможностях развития, о добре, которое не успевал творить, — это самая горькая боль, известная развивающемуся духу; это такая же боль, как более жесткая боль низко стоящего духа, осознавшего, что он принес вред близкому ему существу.