Прощание без возвращения? Смерть и потусторонний мир с точки зрения парапсихологии
Шрифт:
На Земле довольно редко бывает так, что две дуальные души находят друг друга и вместе проходят земной «курс обучения». Брак в Кане Галилейской (Иоан. 2) был, таким образом, не обычной свадьбой, а чрезвычайно радостным событием для духовного мира и для Христа, потому что там воссоединились разделенные дуальные души.
Трогательным примером подобного рода представляется брак эльзасского священника Йоханна Фридриха Оберлина (Johann Friedrich Oberlin, 1741–1826). То, что он пережил, стоит краткого описания в этой книге — в том числе и со спиритологической точки зрения как поучительное доказательство возможности воссоединения дуальных партнеров:
Отец Оберлин не был религиозным фанатиком. Ему вообще-то хотелось быть солдатом или капелланом. Наряду с теологией и философией он приобрел практические знания, прежде всего в сельском хозяйстве. И когда в 27 лет он стал священником в совершенно обедневшей деревеньке Штайнталь, эти знания и навыки очень ему пригодились. По его настоянию община занялась мелиорацией, он ввел более рентабельные методы возделывания сельскохозяйственных культур; по его
Так же, как и в этом мире, Оберлин и в мире ином чувствовал себя (в самом лучшем смысле этого слова) «как у себя дома». И если я только что дал столь высокую оценку его образцовой экономической деятельности, то лишь для того, чтобы полностью исключить всякое подозрение о его религиозном фанатизме. Священник из Штайнталя был, без сомнения, глубоко набожным человеком. Но сама по себе набожность без такой составляющей, как «деятельная вера в Христа» («деятельное христианство»), едва ли повлекла бы за собой такое обилие «сверхчувственных» или «оккультных» событий, как это было у Оберлина. Да, он читал в молодые годы работы Сведенборга и Этингера [56] (Swedenborg, Oetinger) и вскоре понял, что этот и тот мир образуют единое целое, подчиняющееся закону развития. Кроме того, его все более развивающийся дар ясновидения позволял ему делать собственные выводы по этому поводу. Однако окончательным и наиболее убедительным доказательством продолжения жизни после смерти ему послужила необычайно тяжелая для него утрата, когда его горячо любимая жена после шестнадцати лет счастливого брака, подарив ему девятерых детей, была призвана в лучший мир (1783 г.). Вечером после похорон усопшая материализовалась в их спальне и долго рыдала на груди у супруга! Девять лет (после физической смерти) она была с ним — в снах, видениях и непосредственных воплощениях. Позже он писал одному дружившему с ним священнику:
56
Фридрих Кристоф Этингер (1702–1782) привел интеллектуальное наследие Якоба Бёме и Иоганна Альбрехта Бенгеля в стройную теософскую систему. Сам Этингер был протестантским теологом.
«После смерти жены я видел ее девять лет почти каждый день, во сне и наяву, то здесь, у себя, то там, в ее потустороннем месте пребывания, причем от нее я узнавал удивительные вещи, в том числе и о переменах в политике задолго до того, как они происходили. Она являлась не только мне, но и моим соседям по дому, да и многим жителям Штайнталя, часто предупреждая их о грозящей им опасности, предсказывая то, что еще только должно было произойти, рассказывая о жизни по ту сторону могилы. Спустя девять лет (в 1792 году) один крестьянин…, который, как и члены его семьи, часто имел видения, оказался в невидимом (для простых смертных) мире. Мой к тому времени уже умерший старший сын объяснил ему… что его мать поднялась в более высокую обитель и отныне уже не может появляться на Земле. С тех пор я больше не видел своей жены».
Следует подчеркнуть, что Оберлин не мог быть знаком с экспериментальным спиритуализмом, который в его «современной» форме пришел к нам из Америки лишь в 1848 году. Уже поэтому было бы ошибкой считать его просто спиритистом. Однако то, что ощущал и видел священник из Штайнталя, по всем признакам типично для всей спиритологии и науки о потустороннем мире. Так, например, интересно, что спутница жизни Оберлина постоянно являлась ему в определенное время, которое она объявила ему при своем первом появлении. Далее: в течение девяти лет Оберлин наблюдал определенные изменения в одежде своей жены и в цветах ее одежды, из чего он заключал, что она духовно прогрессирует. Она сообщила ему, что с духовным прогрессом в мире ином связано «повторное умирание», пока не освободится собственно духовное тело. 22 апреля 1796 года, то есть через четыре года после того, как она перестала являться священнику из Штайнталя, он получил известие о том, что его жена теперь «облечена в тело блаженных ангелов». [57] Не менее замечательна и интересна «карта потустороннего мира», составленная Оберлином на основании собственного опыта и полученных им поучений. Эта карта разделяется на семь ступеней или сфер, каждая из которых в свою очередь состоит из семи областей.
57
Под словом «ангел» в некоторых теориях и учениях понимаются сущности, которые никогда не инкарнировались (не воплощались) как люди.
А что же происходит в потустороннем мире с детьми? Быть может, «слишком рано умершим» там предоставляется завидная возможность дальнейшего, возвышающего их развития без горьких опытов земного существования?
На этот вопрос всегда дается положительный ответ. По мнению Рудольфа Шварца, у умерших детей есть лишь одно отличие от других людей: «они не могут быть искушены злом и не могут отвернуться от Бога… они, правда, сохраняют там свободу воли, но, не соприкасаясь со злом, они никогда не употребляют ее на то, чтобы отвернуться от Бога». После земного ухода души детей попадают (согласно всем сообщениям и описаниям) в прекрасную сферу, где они окружены любовью и получают воспитание, необходимое для их дальнейшего развития. Ни в одной из низших сфер детей нет. Таким образом (как ни ужасно это звучит. — Прим. пер.) их ранний уход явно имеет определенные преимущества; да и в свете учения о реинкарнации якобы преждевременное окончание их земного существования не кажется лишенным всякого смысла.
Дети, особенно самые младшие, привносят в потустороннюю жизнь ни с чем не сравнимое сокровище — свой по-детски чистый нрав, характер, открытый любви и добру. Доктор Фризе пишет: «Любовь к окружающим у них в «крови», а способность их неиспорченных душ к восприятию впечатлений так велика, что они невероятно быстро развиваются». Ведь их головы еще не забиты массой бесполезных взглядов и предрассудков. Дурные черты характера еще не развиты или развиты лишь незначительно. Божий промысел, без сомнения, предполагает, «что человек за свою долгую жизнь путем гармоничного развития своих способностей, путем совершенствования своего духовного тела подготавливается к благополучному продвижению в потусторонней жизни. Бурная раздражительность юности, нерегулируемая энергия мужчины должны найти свой исход в философском спокойствии старости, и осознание важности этого стремления закалить характер… Ребенок лишен этого преимущества; но многие ли из нас осознают и используют его?»
Если мать ребенка тоже находится в том мире, то ей позволяется самой заботиться о нем и воспитывать его, только если она прожила свою земную жизнь достаточно достойно, чтобы подняться в соответствующую сферу. Большинство умерших детей попадают в потусторонний мир практически сиротами и передаются на попечение нежно любящих их существ, прежде всего их собственному Ангелу-хранителю. В том мире дети так же подрастают, как явствует из всех свидетельств по этому поводу, как у нас на Земле. Их обучают и воспитывают. Высокоразвитые потусторонние в один голос жалуются на уродливость воспитания на Земле — как в семье, так и в школе. Возможно, они, привыкшие все рассматривать с их светлой высоты, просто не замечают жестких требований, предъявляемых нашими земными условиями или их вынужденного характера. С другой стороны, мы должны признать, что у нас делается все возможное для пробуждения и формирования всех мыслимых (и немыслимых) страстей и увлечений, но почти ничего не предпринимается для развития чистоты характера и благородной человечности. Тем труднее перестраиваться в потустороннем мире отдельно взятому человеку, когда наряду с усилиями морального характера ему приходится освобождаться от чудовищного клубка бесполезных знаний. Наши знания, говорится в одном из свидетельств, весьма полезны в приложении к нашим земным нуждам — но не для дальнейшего развития в мире бессмертия. Знания можно сравнить с парусами корабля: неправильно поставленные паруса гонят корабль на рифы, обрекая его на гибель; правильно установленные паруса приведут корабль в гавань.
Итак, учеба, учение продолжаются и там. Таким образом, выражение «век живи, век учись» справедливо и за гробом. Для меня это очень отрадно, ведь как скучно было бы долго-долго ничему больше не учиться, не открывать для себя ничего нового!
Человеческий дух никогда не теряет способности учиться. Как и здесь у нас, и там, по-видимому, тоже необходимы определенные предпосылки для успешной учебы. Обитатели низших сфер часто жалуются на то, что учение дается им с громадным трудом, что в земном бытии учиться было гораздо легче. А вот сообщения, приходящие из более светлых сфер, свидетельствуют все как одно об удивительно живом восприятии, очень хорошей памяти и повышенной способности обитателей этих сфер к учебе. Возможности тонкоматериального, флюидного мозга, очевидно, «намного обширнее, чем мозга, живущего в теле из плоти». Это звучит не так уж невероятно, если вспомнить, что 90 % нашего мозга, как утверждают ученые, находятся в полном бездействии. «То, чему мы научились, — говорит один из коммуникаторов, — навсегда остается нашей «собственностью» и тут же вызывается нашей памятью, как только мы начинаем говорить об этом. Ничто важное никогда не забывается, то есть вещи, касающиеся нашего духовного развития, навсегда запечатлеваются в нашей памяти».
По-видимому, в ином мире учение в принципе происходит в комбинации с духовным развитием, когда приобретенные знания (вернее, познания) выражаются в практической деятельности. Одной теории недостаточно; нужно доказать на практике, что наступила внутренняя перемена… «То, что познаем мы, гораздо глубже того, что доступно вам. И от ступени к ступени мы узнаем все больше и больше. Таким образом, наши познания постоянно увеличиваются; в той же мере возрастает и наша любовь. Нет такой степени познания или любви, которую можно было бы назвать конечной…» Тот, кто в земной жизни был бессердечен к окружающим его людям, животным, природе вообще, тому в мире ином приходится тяжело. «Что посеешь, то и пожнешь: кто не знал любви, тому приходится учиться ей здесь. Но здесь это связано с гораздо большими трудностями, чем на Земле. Эти трудности имеются на всех ступенях и зависят от степени бессердечности, проявленной в земной жизни».