Прощай, Ариана Ваэджа!
Шрифт:
— Что-то не помню... .
— Да, конечно, на такую мелочь вы и не обратили внимание. А вдруг сегодня этот ручеек стал рекой? И стал притоком большой карстовой реки!
Теперь смотрел в окно Старожилов. Из сплошной темени появились столбы верстовые... Значит, скоро станция... Наконец, он оторвал взгляд от окна:
— Кстати, Павел Ильич! А вы не забыли главное? Пещера эта — карстовая известняковая и — двухъярусная... До сих пор вопрос совокупности явлений, благодаря которым... растворяются горные породы и появляются
— Неужели хотите сказать, что могут засыпаться породой — старые? — Кондратьев даже не произнес, а прошептал эту страшную догадку.
— Вот именно! — поднял палец в потолок Старожилов. — Чтобы разгадать причуды творца, нужно быть отличным почвоведом!
— Постойте, так у нас Арбенин — ландшафтник... А Сибирцев — вообще геоморфолог, он выступал в печати со статьями о происхождении и истории развития горных пород на примере...
— Тогда отлично! Они сами смогут выйти из лабиринта, если применят свои знания... Ведь разгадка находится у них под ногами!
— Вы так думаете?
— Я в этом уверен! Если...
— Что? — Кондратьев напрягся, пытаясь уловить, какое исключение имеет в виду Старожилов.
— Если, конечно, с ними не произошло самое страшное... — теперь уже прошептал пермский географ.
Да, действительно, подъезжали к станции, скорее, к полустанку. Значит, остановка не более трех минут, а может, и того не будет.
— Подождите, Антон Федорович, а вы ведь собирались в минералогический музей...
— Там я тоже был.
— И что же?
— В пещере есть сталагмиты, состоящие из рыхлой ярко-красной глины и покрытые сверху тонким слоем кальцита. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Пока нет... — Кондратьев положил кисти рук на столик, словно демонстрируя отполированные аккуратно подстриженные ногти.
— Такой же хрупкий кальцит может покрывать временно возникшие над нижним ярусом грунтовые площадки. И если наступить на такую — можно провалиться. Вот я о чем! Он сделал паузу, копаясь в своем саквояже.
— Вы что-то потеряли? — участливо поинтересовался Кондратьев.
— Нет. Хочу показать вам образец пещерного жемчуга. Приобрел по случаю... Точнее, ма-а-а-ленькую жемчужинку дал мне хранитель, когда я рассказал об экспедиции... короче, о том, что у нас потерялись люди...
— Давайте же!
Пермский географ, наконец, достал холщовый мешочек и осторожно выложил на столик камушек овальной формы размером с бусинку, мерцающий бледно-розовым светом.
— Розовая дева! — восторженно воскликнул Кондратьев. — Я ведь видел ее фигуру!
— Не торопитесь! Это обман зрения! — по-мальчишески задорно произнес Старожилов. — Жемчуг кремового цвета и кажется розовым именно под светом лампы. А в пещере дева действительно розовая, но... Вы ведь не
— Сколько, однако, загадок таится в этой пещере... — Кондратьев положил на ладонь пещерную жемчужину и внимательно разглядывал ее.
«Как же не заметил такое диво, когда шел по пещере? А может, красота дается в руки не каждому?» — рассуждал он, пока его мысли не перебил самый что ни на есть рядовой вопрос коллеги:
— Вы ужинать-то будете? Или сыты моими россказнями?
Глава 22.
Вечер выдался на удивление теплым и даже не верилось, что буквально вчера шел ливень, грохотал гром, а небо извергало колючие молнии. Конечно же, в палатке можно сидеть и под проливным дождем, тем более, что раскинулась она в довольно уютном сухом гроте, но... Все же гораздо приятнее созерцать ясное небо, усыпанное яркими звездами и не вздрагивать от оглушительных раскатов небесного батюшки.
— Вот и еще одна ночь наступила... — задумчиво произнес местный историк Потапенко, — а нашу «горькую троицу» так и не нашли...
Он доскреб остатки каши из котелка, по-солдатски облизал ложку и положил ее в нагрудный карман. Отточенные движения выдавали опыт армейской службы.
— Так уж — «горькую»? — возразил биолог Борисов.
Немногословный на протяжении всей экспедиции, он, однако, и в этой сдержанности проявлял качества интеллигента. Прежде чем что-то произнести, тщательно взвешивал суждения и подбирал слова, не проявлял в споре горячности, но если уж имел мнение, то — настойчиво отстаивал его.
— «Горькую» — не значит смертельную! — возразил Потапенко. — Я говорю о горькой судьбе, а это еще ничего не значит...
— А я думал, вы уже и похоронили их... — Борисов перебирал содержимое своего вещмешка, внимательно разглядывая что-то там.
— Тихон Павлович — окликнул его географ Скорожитовский. — Что вы там прячете? Покажите...
— Ничего не прячу... — пробормотал тот. — Смотрю, сколько провианта осталось... Чтобы знать наверняка, когда зубы нужно положить на полку...
— Не беспокойтесь, завтра должен приехать Кондратьев, — успокоил его Скорожитовский. — Так что будем знать, в какую сторону двигаться. Может — в Санкт-Петербург, а может, в Пермь...
— И что же вы не допускаете варианта, что продолжим поиски Арбенина с его коллегами?
Борисов явно был не в настроении. Весь вечер цеплялся к словам.
— Да-да! Леонтий Иванович! Я к вам обращаюсь! — биолог отодвинул от себя вещмешок и смотрел на Скорожитовского проницательными синими глазами через маленькие круглые очки.