Прощай, крысуля!
Шрифт:
Майк приготовил для Сандры и Билли чай. Поменял Билли ползунки. Поиграл с ними в медведя. Это были славные детишки, и он был не прочь повозиться вот так час-другой. Но не больше. Да и менять мокрые ползунки — не мужское дело.
Мать вернулась в шесть, раскрасневшаяся, в радостном настроении.
— Какое это удовольствие, — сказала она, — хоть раз в жизни походить по магазинам без детей.
Майк поспешил к Луи.
— Он только что ушел, — ответил ему какой-то малый.
Если бы мать пришла раньше, Майк застал бы Луи дома…
Мать все еще была возбуждена.
— Какую прелесть я
Когда дети улеглись, они с Майком стали смотреть телевизор. Вдруг во время программы «Это — нокаут» она сказала:
— Я видела объявление. Ищут уборщицу. Три раза в неделю, утром, по три часа. Платят тридцать пенсов в час. Значит, два фунта семьдесят в неделю. Подумай только, Майк, сколько я могла бы купить детишкам вещей на два семьдесят в неделю.
— Но куда ты денешь Сандру и Билли, мам? Не будешь же брать их с собой? Тем более обоих.
Мать поглядела на него:
— Ты бы мог посидеть с ними вместо меня, Майк. Если не устроишься, конечно. Тебе-то я могу доверить детей. Ведь если у тебя не будет работы, все равно ты будешь торчать дома, правда?
Луи огляделся по сторонам. Чувствовал он себя омерзительно. Как предатель. Магазин был битком набит эклерами, кексами, тортолетками, пончиками, шоколадными и ванильными хлебцами, булочками и сдобами, имбирными хлебами и тортами вроде того, который ела несчастная старуха. Вывеска над магазином гласила: «ПИЛЕТТО». Аромат стоял божественный. Луи вошел.
— Я пришел наниматься, — сказал он. — Прочел объявление в «Эхо». Помощником пекаря.
Мистер Пилетто был смугл и в теле. В белом блузоне и белом переднике он выглядел очень симпатичным. Не злой, не пьяный и не уставший. На голове, словно труба, торчала белая поварская шапка. Луи обрадовался, что постригся. Не налезла бы поварская шапка на его прическу «афро».
Мистер Пилетто спросил:
— Значит, хочешь стать пекарем?
Луи не особенно мечтал о такой карьере. Просто хотелось работать. Но он понимал: надо убедить мистера Пилетто, будто он просто умрет, если не станет пекарем.
— Еще бы, — ответил он, — я с самого детства мечтал об этом.
— Стряпать умеешь?
Луи готовил отлично.
— Конечно, — сказал он. — Могу приготовить блинчики, курицу-фри, мясные шарики, рулет из бобов, бананы с рисом по-карибски…
— Ты что, с Карибского моря?
— Не надо быть русским, чтобы готовить салат по-русски, — сказал Луи.
Губы мистера Пилетто растянулись в улыбке, обнажая два золотых зуба.
— Пошли, — позвал он.
Было по крайней мере ясно, что он против черных ничего не имеет. Ведь некоторые думают (или делают вид, будто думают), что черные руки пачкают, потому, мол, что с них сходит краска. Ясно, что мистер Пилетто не стал бы терпеть черные следы на белом тесте. Значит, он-то не верит этим россказням, ведь так?
Мистер Пилетто повел Луи в глубь магазина. Здесь было полно машин.
— Это моя пекарня, — сказал он.
Пекарня? Больше похоже на цех. Луи увидел огромный винтовой пропеллер, множество труб и нечто такое, что напоминало печные двери.
— Это тестомеситель, — пояснил мистер Пилетто, потом показал на пропеллер и сказал: —
— Но ведь гильотиной отрубают головы, — удивился Луи.
— Нет-нет. Это чтобы резать тесто, — сказал мистер Пилетто.
Он включил аппарат. Сверкнуло лезвие. Луи обрадовался, увидев специальное устройство для защиты рук.
— Хлебная печь. Печь для тортов. Печь для пая. Сможешь поднять сто фунтов?
— Конечно, мистер Пилетто.
— Работать начинаем в шесть утра.
В шесть утра? Значит, придется вставать в половине пятого и быть в постели в девять, иначе не встанешь. Ложиться в девять!
— Это машина для раскатывания теста. Род Пилетто уже сто лет занимается пекарным делом. Ничего себе, а?
Мистер Пилетто обожал свою пекарню. Он ласково поглаживал огромные, до блеска отмытые столы. Луи подумал, как приятно будет работать у человека, который гордится своим делом.
— Скажите, а это мужская работа? — спросил он с некоторым волнением.
— Все пекари — мужчины, — сказал мистер Пилетто. — Ну-ка, покажи руки.
Луи тщательно вымыл руки и ногти щеткой, прежде чем прийти сюда.
— Силенка есть?
Луи напряг мышцы.
Он принял решение. Он возьмет эту работу. Он нарушит данное Майку обещание, а потом все ему объяснит. Конечно, это был страшный поступок. Тем более страшный, что Майк из-за него отказался от работы у «Сагморса». Но выхода не было. Не устроятся они вместе. Луи было не по себе от мысли, что его кто-нибудь заподозрит в нежелании работать. Будто он такой же, как его пьянчужка отец. Но если он бы сперва пошел, чтобы поговорить с Майком, эта работа могла уйти из-под носа.
— Я буду рад работать у вас, мистер Пилетто, — сказал он.
— Я дам тебе знать, — откликнулся мистер Пилетто.
— Как это?
— До тебя сюда приходили трое. Мне надо решить. Я тебе дам знать.
Значит, Пилетто вежливо избавляется от него. Луи не сомневался в этом. Поступил, как предатель, и все без толку.
Вывеска гласила: «Информационный центр». В витрине были выставлены фотографии, изображавшие молодых людей в военной форме. Тони в нерешительности стоял на противоположной стороне улицы. Он был просто в отчаянии. Мать запилила его до-смерти, требуя, чтобы он искал работу в какой-нибудь фирме. Несмотря на все старания, голубь сдох. Он мечтал о щенке, но держать животных в их доме запрещалось. Мать не разрешала ему искать то, что она называла «черной работой». Для этого надо было носить спецовку, толкать тачки и всякое такое. Беда была в том, что Тони не считал себя пригодным для чего-нибудь получше, чем возить тачки. Но заниматься этим ему не хотелось. Ему хотелось… он сам не знал чего.
— Ты будешь заниматься приличной, чистой, достойной уважения работой, — повторила мать в сотый раз.
Тони закричал:
— Если ты не перестанешь пилить меня, я сбегу!
И он сбежал. Правда, недалеко. Только до Бридж-стрит. Но он был полон решимости убежать совсем далеко.
«ВЕРБОВОЧНЫЙ ПУНКТ». Вот то, что он искал. Он пойдет во флот. Моряки уплывали далеко-далеко. Когда он вернется домой в отпуск, на нем не будет спецовки. Он будет в синей форме. Если он пойдет во флот, мать наконец перестанет его пилить.