Прощай, Жаннет
Шрифт:
– Хорошо, – сказал Иоганн, все еще сомневаясь. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Таня улыбнулась.
– Я тоже надеюсь. Я потратила три года, чтобы втереться в доверие к Шиапарелли и кое-чему у него научиться. Может, он и жадноват, но сезон за сезоном угадывает победителя.
– А какой ему интерес?
– Будет директором по связям с общественностью. И получать будет в пять раз больше, чем может заработать и украсть у своего паршивого газетного синдиката.
Иоганн рассмеялся.
– Ты обо всем подумала.
– Это
– Ты с ней так и не разговаривала? Она отрицательно покачала головой.
– Даже не отвечает на мои телефонные звонки.
– Она смягчится, когда родится ребенок. Вот увидишь.
– Не знаю, не знаю, – заметила Таня задумчиво. – Жаннет – странная девочка. Отстраненная какая-то. Мне иногда кажется, что я ее совсем не знаю.
Маленький японец был в стельку пьян, да к тому же под кайфом. В одной руке он держал бокал с вином, в другой сигарету с гашишем.
– Шиапарелли, Бальмен, Мэгги Руфф – у всех кризис жанра. Ведь они до сих пор шьют бальные платья для богатых вдовушек, которые стары даже для савана. Диор – и тот в тупике, признает, что автор доброй половины его коллекции – Ив. Женщины сегодня хотят одеваться броско. Новый мир на пороге, и они не хотят опоздать.
Хозяин, Хуан Дельдаго, был при полном параде. Его длинное платье от Шиапарелли волочилось по полу.
– И именно ты собираешься ввести баб в этот новый мир? – спросил он насмешливо.
– Да, черт побери! – ответил Шики.
– Перестань болтать! – бросил Хуан. – У тебя нет денег даже на метро.
– Это только доказывает, что ты ни черта не знаешь, – высокомерно заметил Шики. – Не далее как сегодня, я подписал бумаги, которые сделают меня независимым до конца моих дней.
– Ври, да не завирайся, – заржал Хуан.
– Я тебе докажу, – вспыхнул Шики, оглядываясь по сторонам. Он увидел Мориса и Джерри, стоявших около бара. – Пошли.
Хуан последовал за ним через комнату. Шики остановился перед Морисом.
– Хуанито не верит, что мы заключили сделку. Скажи ему.
– Какую сделку? – удивился Морис. Дельдаго развеселился.
– Ну, я же говорил, что ты заврался. Он даже не понимает, о чем ты. Видать, ты совсем обкурился.
– Я никогда не перехожу границу, – сказал Шики, стараясь принять горделивую осанку, разумеется, насколько это позволяли его четыре фута и девять дюймов роста. Он снова повернулся к Морису. – Я сегодня подписал бумаги с вашим человеком, неким Швебелем. С одной из ваших компаний. Духи „Таня» или что-то вроде того.
– Это одна из компаний моей жены, – бросил Морис. – Я не имею к ней никакого отношения. Она ведет дела самостоятельно. – Он с любопытством взглянул на Шики. – Так говоришь, бумаги подписывал Швебель? А где Таня?
Шики удивился.
– Я думал, ты знаешь. Вчера вечером ее увезли в больницу, рожать.
– Вчера? – недоверчиво переспросил Морис. – Ей же еще пара недель до родов.
Тут вмешался Дельдаго. Он повернулся к присутствующим и громким голосом возвестил:
– Наш дорогой друг маркиз скоро станет отцом, а жена даже не поставила его об этом в известность. – Он помолчал. – Впрочем, зачем бы она стала это делать? Не сказала же она ему, что заделывает этого младенца, трахаясь с американцем?
– Ах ты, сукин сын, – разозлился Морис. – Почему бы тебе не заткнуть пасть моим членом?
Хуан упал перед ним на колени и сложил перед собой ладони, как в молитве.
– Благодарю тебя, Господи, – сказал он, закатывая глаза к потолку. – Ты только что позволил осуществиться моей самой заветной мечте.
Морис оттолкнул его, и он, смеясь, откатился в сторону. Морис и Джерри быстро вышли из комнаты.
Когда машина остановилась перед зданием небольшой частной клиники, было уже два часа ночи. Они прошли по дорожке и позвонили. Морис нетерпеливо подергал дверь. Она была заперта. Он нажал на кнопку и не отпускал до тех пор, пока заспанный консьерж не открыл дверь.
– Мсье, мсье, – запротестовал он. – Терпение. Здесь ведь больные. – Он взглянул за их спины. – Где она?
– Она? – переспросил Морис. – Кто?
– Пациентка, – ответил консьерж. – Тут родильный дом. Только мужья рожениц так трезвонят ночью.
– Моя жена уже здесь – сказал Морис. – Я хочу ее видеть.
Консьерж попытался закрыть дверь.
– Невозможно, мсье. Посещения заканчиваются в десять. Приходите утром.
Морис придержал дверь.
– Я хочу видеть ее сейчас. Я настаиваю. Я маркиз де ла Бовиль.
– Да будь вы хоть Шарль де Голль, – рассердился консьерж. – Приходите утром.
В руке Мориса появилась банкнота.
– Я прошу вас только позвать старшую сестру, – сказал он уже спокойнее. – Я был бы вам очень признателен.
Банкнота исчезла в кармане консьержа так же быстро, как и появилась.
– Если мсье соблаговолит подождать… Я вернусь через секунду.
Дверь захлопнулась, оставив Мориса и Джерри стоять на крыльце.
– Может, и в самом деле лучше прийти утром? – спросил Джерри.
– Нет. Мы увидим ее сегодня, – упрямо сказал Морис. Дверь снова открылась. На этот раз рядом с консьержем стояла седая сестра в накрахмаленном халате.
– Простите, мсье, – принялась объяснять она, – но по правилам…
Морис не дал ей договорить.
– Я знаю правила, сестра. Но пожалейте беднягу, который только что приехал в Париж и мечтает хоть одним глазком взглянуть на жену и ребенка.
Вторая банкнота исчезла в кармане накрахмаленного халата.
– Ну что же, мсье, – сказала женщина, впуская их в холл. – Но, пожалуйста, очень тихо.