Противостояние. Том II
Шрифт:
Вновь по залу прокатился слабый гул, словно ветерок, и Стю почувствовал, как волосы у него на затылке шевельнулись.
— Мне сны столь различного содержания кажутся мистическими, — сказал Джордж. — Тот факт, что они снились нам всем, по меньшей мере указывает на телепатические способности. Но я оставляю в стороне парапсихологию и теологию, как оставил в стороне правила приличия, по одной и той же причине: все это не мой профиль. Если эта женщина от Бога, он может вылечить ее, если пожелает. Я — не могу. Могу лишь сказать вам: мне чудом кажется, что она вообще жива до сих пор. Таково мое мнение. У кого-нибудь есть вопросы?
Вопросов не было. Они смотрели на него как завороженные, многие открыто плакали.
— Спасибо, — сказал Джордж и в мертвой тишине вернулся на свое
— Хорошо, — шепнул Глену Стю. — Теперь ты.
Глен подошел к трибуне и, не представляясь, привычным жестом ухватился за нее.
— Мы обсудили все, кроме темного человека, — сказал он.
Снова гул голосов. Несколько мужчин и женщин инстинктивно перекрестились. Пожилая женщина в левом ряду торопливо закрыла ладонями глаза, рот и уши, вызвав жуткую ассоциацию с Ником Андросом, а потом сложила руки на туго набитой черной сумочке, лежавшей у нее на коленях.
— Мы говорили о нем на закрытых заседаниях комитета, — продолжал Глен спокойным и рассудительным тоном, — и у нас возник вопрос, стоит ли выносить эту тему на общие собрания. Было отмечено, что ни один человек в Зоне, похоже, не хочет говорить об этом — после тех жутких снов, которые снились нам всем по дороге сюда. Что, быть может, необходим какой-то восстановительный период. Теперь, я думаю, настало время вернуться к этой теме. Вытащить ее на свет такой, какая она есть. У полицейских есть такой прибор под названием «фоторобот», которым они пользуются, чтобы воссоздать лицо преступника по описаниям и воспоминаниям разных свидетелей. В нашем случае лица нет, но у нас есть масса воспоминаний, из которых складывается по меньшей мере силуэт нашего Противника. Я уже говорил об этом со многими людьми и хотел бы представить вам свой собственный набросок фоторобота… Имя этого человека, похоже, Рэндалл Флагг, хотя у некоторых он ассоциируется с именами: Ричард Фрай, Роберт Фримонт и Ричард Фримантл. Инициалы Р. Ф. могут иметь какое-то значение, но даже если так, то никто из нас, в комитете Свободной Зоны, не знает его. Его присутствие — по крайней мере в снах — вызывает чувство ужаса, тревоги, страха и кошмара. В ряде случаев физическое ощущение, ассоциирующееся с ним, это холод.
Многие кивали, и по залу вновь прокатился возбужденный рокот голосов. Стю подумал, что они похожи на мальчишек, которые только что открыли для себя секс и теперь сравнивают свои впечатления, приходят в возбуждение от того, что все они сходятся примерно в одном месте. Он прикрыл легкую улыбку ладонью и наказал себе не забыть поделиться этим с Фрэн.
— Флагг на западе, — продолжал Глен. — Примерно одинаковое количество людей «видело» его в Лас-Вегасе, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Портленде. Некоторые — в их числе была Матушка Абагейл — утверждают, что Флагг подвергает распятию тех, кто смеет ослушаться его. Все они, похоже, верят в то, что между этим человеком и нами намечается открытое противостояние и что Флагг не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить нас. А не остановиться ни перед чем включает в себя довольно многое. Армию. Ядерное оружие. Быть может… чуму.
— Хотел бы я отловить этого грязного ублюдка! — визгливо выкрикнул Рич Моффат. — Я бы вкатил ему такую порцию ё…й чумы!
Раздался снимающий напряжение взрыв смеха, и Рич помахал всем рукой. Глен довольно улыбнулся. За полчаса до собрания он дал Ричу задание выкрикнуть это, и Рич справился блестяще. Стю обнаружил, что в одном старый лысик был прав на все сто: знание социологии порой здорово приходит на выручку на больших сборищах.
— Ладно, я высказал все, что мне известно о нем, — продолжал Глен. — Мое последнее заявление перед тем, как начинать открытое обсуждение, таково: я полагаю, Стю прав, сказав вам, что мы должны обращаться с Гарольдом и Надин цивилизованным образом, если поймаем их, но, как и Стю, я думаю, мы вряд ли доберемся до них. Так же как и он, считаю, они сотворили то, что сотворили, по приказу темного человека — Флагга.
Его слова звучали громко и четко.
— С этим человеком нужно покончить. Джордж Ричардсон сказал вам, что мистицизм — не его профиль. Равно как и не мой. Но вот что я вам скажу: я считаю, умирающая старуха каким-то
Его заключительные слова потонули в громе аплодисментов, и Глен, довольный, вернулся на свое место. Он врезал им хорошей дубиной… или предпоследняя фраза сыграла на их чувствах, как смычок на скрипке? Его это не очень волновало. Они скорее ожесточились, чем испугались; они были готовы к схватке (хотя могут быть и не так одержимы в апреле, после того как прилично охладятся за долгую зиму)… А главное, они были готовы к разговору.
И они говорили — три часа кряду. Некоторые ушли, когда время перевалило за полночь, но таких оказалось не много. Как Ларри и подозревал, никакой по-настоящему путной мысли никто не высказал. Звучали дикие предложения: бомбежка и (или) ядерный удар с их стороны, встреча представителей обеих сторон и попытка договора, обученная боевая гвардия. Стоящих идей было раз-два и обчелся.
В течение последнего часа они вставали один за другим и каждый рассказывал свой сон, вызывая, похоже, неизменный восторг остальных. Стю опять вспомнилось бесконечное смакование секса, в котором подростком он принимал участие (в основном как слушатель).
Глен был и поражен, и растроган их растущим желанием говорить и самой атмосферой боевого возбуждения, пришедшего на смену унылой растерянности, в которой они пребывали в начале собрания. Происходил громадный запоздалый катарсис, и ему тоже вспомнились разговоры о сексе, но несколько иные. Они говорят как люди, подумал он, которые очень долго жили с чувством вины за разные, как им казалось, ненормальные сексуальные штучки, чтобы однажды открыть для себя: все эти вещи, высказанные вслух, являются всего-навсего обычной жизнью — и только. Когда внутренний ужас, таящийся под спудом, наконец выплеснулся в этом марафоне публичного обсуждения, он стал более подконтролен… может быть, даже преодолим.
Собрание закончилось в половине второго ночи, и Глен ушел вместе со Стю, впервые со смерти Ника чувствуя себя неплохо. Он считал, что они преодолели себя и сделали первые трудные шаги на своем пути к полю сражения, каким бы оно ни оказалось.
Он ощущал надежду.
Электричество дали днем 5 сентября, как и обещал Брэд.
Воздушная сирена на крыше здания окружного суда зашлась громким ревом, испугав множество людей на улицах, которые начали в ужасе вглядываться в ни в чем не повинное голубое небо, ища признаки надвигающихся воздушных сил темного человека. Некоторые побежали в свои подвалы и сидели там, пока Брэд не нашел рубильник и не отключил сирену. Лишь тогда они, конфузясь, вышли на улицы.
На Уиллоу-стрит возник пожар, группа из дюжины добровольцев-пожарных быстро подъехала туда и потушила огонь. Крышка канализационного люка на пересечении Бродвея и Уолнат-стрит взлетела в воздух, пронеслась около пятидесяти футов и приземлилась на крышу магазина игрушек «Оз», как огромная ржавая блошка. [9]
В этот день, который Зона стала называть Днем электричества, произошел лишь один несчастный случай. По какой-то неустановленной причине взорвался автомагазинчик на Перл-стрит. На противоположной стороне улицы у дверей своего дома сидел Рич Моффат с бутылкой «Джека Дэниела» в почтальонской сумке. Его ударило отлетевшим куском стальной обшивки и убило на месте. Больше ему уже не суждено было разбивать стекла в витринах.
9
Принадлежность американской детской игры в блошки. — Примеч. пер.