Проза. Поэзия. Сценарии

Кокто Жан

*

Только я лишусь обузы Или паузу возьму, Ангел мой, подобье музы, Вновь ведет меня во тьму. Только я хочу раскрыться Как подснежников букет, В сердце, что устало злиться - Ангел гневно вопиет. Этот ангел, зверь отвратный, Не задремлет ни на миг. Он решает безотвратно, В чем же я его должник

*

Наследники мои узрят в моем движенье Пружин и рычагов тугие

сопряженья И благородный шаг восторженно поймут. Но те же, что теперь столпились вдоль дороги, Не верят ничему, и, бесконечно строги, Навязывают мне любезный им маршрут. «Как, вы, создатель „Словаря“ и „Мыса“, Такое пишете! Мы в том не видим смысла». Все ходят по прямой, всем страшен поворот! Но лишь за гробом нашим песни наши вечны, Звездой горит стопа, на Путь ступая Млечный, И спелым кажется наш кисло-сладкий плод.

*

Ангел мой, к тебе с повинной Я приду, тебя забыв: Утонул благой порыв В башмаках, покрытых глиной Глина - человечий сор, Глина - дольняя подушка. Ты же взял меня на мушку - Воин девяти сестер. В картах ангельских хранится Мой таинственный маршрут, Только стоит уклониться, Грозный ангел - тут как тут. Ангел льдистый, кисло-сладкий Снежный, огненный кумир, Тяжкий, легкий - как эфир В металлической перчатке.

II

Мне нужно все забыть: рогатый ангел мой - Как Моисей в пустыне - Лицо мое крушит в атаке лобовой Неведомое ныне. На ложе сотворим смешенье рук и ног, Чтоб в нежном том смешенье Злой ангел разлучить и различить не смог Себя и отраженье. Поставим над гербом, как рыцарский венец, Наш поцелуй жемчужный; Откроется душа, и ангел, наконец, Сочтет борьбу ненужной. Я, холодно сказав «прости» своей судьбе, Стихами сотворенной, Свободно заживу и растворюсь в тебе - Такой же растворенной. И мы теперь один глубокий полный вдох, Мы статуя литая, Мы многоглавый зверь, мы многорукий бог Из пагоды Китая.

*

Я ненавижу, ночь, когда твое дыханье Ласкает мой висок. Я вижу: входит Смерть, и скорого свиданья Нам назначает срок. Я умер, ты жива: и сна как не бывало - Что может быть страшней?
– Наутро приподнять пустое покрывало Над мраком простыней. Как? Птица нежная, во сне застывши строгом, Оставила свой кров? Свой кров, что в нашем теле был - четвероногом И с парою голов. Где радость бы смогла еще на миг продлиться И пережить восход, Ведь ангел облегчить мой путь всегда стремится И за руку ведет. Как легок, легок я под тяжкой головою Что камень мне, что пух. Останься же со мной - глухой, немой, слепою. Хотя пропел петух. Отъята голова, она пронзает взглядом Неведомый закон, Корнями уходя, и далеко и рядом, В иной, нездешний сон. О, как бы я хотел, чтоб ветерок туманный

Хранился поутру, Из горна нежных губ клубился неустанно, Пока я не умру.

*

Когда выходишь ты из грез наполовину, Из тяжкой тины снов за нитью тянешь нить, Сплетая день и ночь в неверную картину, И тщишься тяжкий ум от смерти оградить; Я думаю, как зверь, влюбившийся в пеана Навек его забыл, как только тот ушел. Но я хочу пойти за нежной флейтой Пана В твоих полночных грез туманный шумный дол. Пока ты рядом спишь, найду я там влюбленно Бегущих за тобой несметные стада. Вернувшись поутру, ты так недоуменно, Ответишь мне: «Я снов не вижу никогда».

*

Подруга лживая и неживая, В какой же коридор, В какой же коридор ты, засыпая, Крадешься, будто вор? Я вижу, как лица глухие стены Преодолела ты, Оставив мне клочки кудрявой пены - Обводы красоты. Я жму твою ладонь, твою целую щеку, Но ты недвижный труп: Ты вышла из себя так тихо, так высоко - Поверх каминных труб.

*

У ложа любви я прошу передышки. В тени Отдохнем. Поболтаем. Пусть ступни невинно и гордо Останутся в стойле - как сонные кони. Они На шею друг другу положат усталые морды.

*

Мне страшно, что во сне ты можешь притвориться Спокойной и живой; Ведь сновиденья - Нил, ты мумия царицы В личине золотой. Куда бежит твой взгляд из-под роскошной маски И царского венца, Лишь ночь прольет бальзам, любовный, черный, вязкий Нубийского жреца? Царица ты моя, ты, юная казарка, На веком воспари, Сорви с лица покров, безжизненный и яркий, Что вогнут изнутри.

*

На море я смотрю, когда оно так странно, Всю ярость растеряв, скользит у наших ног И вьется кружевом молочно-белых строк, Клянется нам в любви, восторженно и пьяно. Я погружаюсь, пеною стеснен игристой, Повязан по рукам струящимся свинцом, А ты как будто обретаешь дом: Венеры колыбель была в пучине чистой. Что мне смертельный яд, тебе - бокал пьянящий В твоем купании я вижу только ложь И в море, и во снах, где вольно ты плывешь - Увы! Ты знаешь, спутник я неподходящий.

*

Ты, прежде чем нырнуть в пучину сновиденья, Колеблешься порой. Ты, верно, думаешь, что в это же мгновенье Я прыгну за тобой? Не бойся, наши сны живут не по соседству, В кошмаре вижу я Как ты идешь туда, где живы мое детство И мертвые друзья. Ты знаешь все леса, поляны и жилища Моих любимых снов. А для меня твое глухое узилище Закрыто на засов. Но если мне попасть надолго доведется Во тьму твоих тенёт, Я с дрожью буду ждать, что свет тебя коснется И настежь распахнет.