Проза. Поэзия. Сценарии
Шрифт:
Текст. Выйдя из картины, в которой голая рука подхватила его, как проказу, утопленный рот угасал, казалось, в ярком световом кружке.
Мы видим, что рука актера превратилась в гипсовую руку автора. Рот на ладони приоткрыт и из него течет вода. Рот окружен, как будто помертвевшей плотью, ярким световым кружком.
В углу комнаты, справа у окна, поэт стоит, прислонившись к стене и с отвращением разглядывает руку. Такое выражение лица бывает у человека, который обнаружил у себя проказу. Он трясет рукой, пытаясь стряхнуть это чудище. Но рот не исчезает. Он говорит. И говорит он: «Воздуха!» Поэт подносит ладонь к уху. Рот шепчет: «Воздуха!» Мы видим гипсовый затылок и гипсовую руку там где были затылок и рука актера. Рука. На ней рот, нарисованный черным. Губы приоткрываются, и снова раздается: «Воздуха!»
Поэт (общий план) направляется к окну. Он разбивает стекло каблуком. Просовывает руку через разбитое окно и дает рту подышать. Отдергивает руку. Смотрит на ладонь. Мрачно смотрит влево. Устремляется к двери и свободной рукой закрывает ее на ключ.
Возвращается к окну, закрывает глаза, подносит ладонь ко рту и прижимается губами к губам.
Кружится на месте, будто слегка пьяный, с ладонью, прижатой к лицу, и падает в кресло, стоящее у круглого стола, покрытого грязным ковром. Старые газеты. Керосиновая лампа. Зеленый [51] абажур.
Крупным
Из-за спинки кресла переходим к крупному плану опрокинутого лица. Волосы свисают. На веках нарисованы широко открытые глаза.
Наплывом — маска, с одной стороны белая, с другой черная — она механически вращается на стержне.
51
Не забудем, что фильм черно-белый (Прим. перев.).
Голос автора. Наутро…
Аппарат, сверху вниз, весьма издалека и в утреннем освещении показывает стол, за которым уснул поэт. Его голова профилем лежит на руке. Ладонь открыта. Звуки: ласточки, гудящий поезд. Петухи.
Текст(почерком автора). Сюрпризы съемок, или как я попал в ловушку собственного фильма. (Подпись автора.)
Аппарат показывает крупным планом спящего поэта, который превратился в автора из гипса, склоненного к гипсовой руке, с открытой гипсовой ладонью. А на ладони рот. Он спит и видит сон. Тихонько посапывает. Бормочет бессвязные слова.
Поэт просыпается. Снятый с другой стороны, он стоит к нам спиной, а на некотором расстоянии, между окном и туалетным столиком — гипсовая статуя женщины, без рук, задрапированная гипсом и в натуральную величину. Поэт поднимается с места. Левой рукой он поддерживает правый локоть.
Подходит к статуе, наклоняется, так, будто она спит и он боится ее разбудить.
Статуя. Поэт обходит ее и одним движением, как убийца, затыкающий рот жертве, прижимает ладонь к ее губам.
Голос автора. Опасно даже походя коснуться мебели. Но только сумасшедший пробудит статую внезапно от векового сна.
Рука крупным планом. Жилы от усилия набухли, они теперь как ветвистое дерево.
Крупным планом тыльная сторона ладони и лицо статуи. Статуя открывает глаза, то есть глаза вырисовываются на ее веках. Рука убрана. Статуя шевелится. У нее живой рот.
Аппарат показывает поэта. Тот разглядывает чистую ладонь. Раны больше нет. Поэт вытирает ладонь, насмешливо смотрит на статую. Удаляется.
Голос автора. Второй эпизод — «Есть ли у стен уши?»
Статуя говорит.
Ты думаешь, так просто — избавиться от раны, так просто сделать, чтобы рана закрыла рот?
Пока статуя говорит, аппарат охватывает комнату целиком с птичьего полета. Остались только стены без окон и дверей. Поэт идет вдоль стен, ощупывает их, подходит, наконец, к зеркалу в человеческий рост, которое стоит на полу там, где была дверь. Он оборачивается и…
…крупным планом, кричит статуе (голосом автора): «Откройте мне!»
Крупным планом лицо иронической статуи. Она говорит: «У тебя остался только один способ: войти в зеркало и там погулять».
Поэт крупным планом. Он говорит: «В зеркало нельзя войти».
Статуя крупным планом: «Поздравляю! Ты писал, как люди входят в зеркало, а сам не верил в это».
Поэт крупным планом. Гневный жест. «Я…»
Статуя крупным планом. Прерывает поэта: «Попробуй. Попробуй же…»
Поэт в полный рост перед зеркалом. У рамы зеркала соткался стул. Поэт вздрагивает.
Поэт опасливо ощупывает стул. Обходит его. Становится на сдул. Дотрагивается до стекла. Три раза стучит по зеркалу кольцом, однако звук раздается позже, чем мы видим прикосновение.
Поэт колеблется, смотрит влево, ставит на раму зеркала одну ногу, затем — другую. Обеими руками берется за раму.
Поэт по пояс, и его отражение в зеркале. Он, скорее, смотрит на поверхность зеркала, чем на себя. Голос статуи: «Попробуй…»
Общим планом зеркало. Поэт окунается в стекло. Крик толпы и звук фейерверка сопровождают его исчезновение.
(Мы заменили зеркало ванной с водой, сверху укрепили декорацию, слева прибили стул. Аппарат снимал сцену сверху, строго вертикально. Актер нырял, план выравнивался, резко обрывался. Так завершался обман зрения.)
Внутри зеркала. Ночь. Вдали перемещается поэт. Он недвижим. Невидимая тележка слегка перемещает его справа налево. Он приближается. Руки его подняты. Лицо, освещенное снизу, вскоре заполняет весь кадр.
Переход к декорации подслеповатого коридора гостиницы. Отвратительные обои. Пол покрыт линолеумом. Двери. Туфли у дверей. Стена вдали, там, где коридор поворачивает налево.
Голос автора(при переходе от плана поэта, заполнившего весь кадр, к плану коридора). Внутреннее пространство зеркала вело в гостиницу «Фоли Драматик».
Аннамит [52] в европейском костюме выходит из-за угла и появляется в конце коридора. Он читает газету. Останавливается у двери (третьей) и говорит через нее на китайском языке. Затем продолжает свой путь и чтение газеты. Мы его теряем раньше, чем он покидает кадр. Входит поэт, спиной к аппарату. Походка его должна быть странной: есть в ней какая-то раскачка и тяжелая медлительность. Поэт подходит к первой двери слева. Прислушивается. Становится на колени. Приникает глазом к замочной скважине.
Крупным планом поэт (лицо и руки), приникший к замочной скважине.
52
Аннамит — житель Аннама (старое название Вьетнама), бывшей французской колонии.
Голос автора. Ранним утром, Мексика, ров Венсенского замка, бульвар Араго, гостиничный номер — все едино.
То, что поэт видит, но плохо слышит. Тиканье будильника. Камин, он же скала. На скале, похожей на камин, маленькая статуя Богородицы. Перед скалой-камином стоит мексиканец (он
Крупный план. Поэт напряженно смотрит и, чтобы лучше видеть, ставит себе шоры ладонями. Залп
Гостиничный номер. Мексиканец падает. Снова встает.
Коридор. Поэт отрывается от замочной скважины. Слышен залп. Этот план, как и последующие, снят строго сверху и в декорациях, лежащих на полу. Что дает нам, когда декорации в кадре станут вертикально, ту странность походки, игры мускулов спины, испачканной потом и краской с декораций, которые поэт вытирает, ползая и перекатываясь. Прибавим к этому жестокий рельефный свет, как в злодейской лаборатории, анатомическом театре или в тюремном дворе.
Поэт, который борется против неизвестно какой силы, неизвестно какого и никому не понятного мистраля, мучительно движется вправо. Выходит на уровень второй двери. На этой двери табличка: «УЧИМ ЛЕТАТЬ».
Крупным планом поэт. Он коленями становится на линолеум с греческим орнаментом. Рядом с ним маленькие балетные тапочки. Слышится звон бубенчиков. Поэт приникает глазом к замочной скважине и видит…
…Пустую комнату. Пол устлан соломой. Камин. Приставная лестница. У камина девочка в гимнастическом трико и в сбруе с бубенчиками, лежит, свернувшись калачиком, в то время как старая гувернантка в черном платье грозит ей плеткой. Девочка прикрывает лицо локтем и встает. Звон бубенчиков. Старая дама берет ее под мышки и сажает на камин. Звон бубенчиков. Девочку хлещут плеткой. (Все, как у Диккенса в «Оливере Твисте».)
Поэт крупным планом. Ищет позу, в которой лучше всего видно.
Гостиничный номер. Старая дама стоит у угла камина. Девочка в воздухе, над камином, кажется, летит недвижно. Она являет собой нечто вроде созвездия бубенцов. Старая дама велит ей знаком продолжать полет. Девочка взлетает в пустоту. Аппарат ее снова находит. Она прижалась к потолку и пытается переползти в противоположный угол. Бубенцы звенят. Девочка добирается до висящего шнура электрической лампы.
Ноги старой дамы. Она обута в высокие ботинки на пуговицах. Задирает юбки, топает ногами, мечется, устремляется к лестнице, стоящей у правой стены. Аппарат отъезжает. Старая дама карабкается по лестнице и грозит кулаком ученице.
Крупным планом девочка. Она, прижавшись к потолку, строит рожи и показывает язык.
Коридор. Поэт отшатывается от двери, ищет равновесие, выгибается, пытается добраться до третьей двери. Добирается, наконец.
Голос автора. Тайны Китая…
У этой двери нет никаких туфель. Зато замочная скважина заткнута бумагой. Поэт вытаскивает ее за кончик и выбрасывает. Смотрит.
Голос автора. Номер 19. Небесный потолок.
Потолок. Электрическая люстра потушена. Потолок освещен только опиумной лампой. Играют китайские тени от трубки и руки курильщика. Тень руки втыкает тень иголки в тень трубки. Потрескивание опиума. Тень дыма.
Общий план коридора. Поэт отрывается от замочной скважины и старается получше рассмотреть. Он ставит ногу на дверную ручку неловко приподнимается и пытается заглянуть в щель над дверью. Смотрит и слушает. Китайские голоса. Нога соскальзывает с ручки. Мягкое падение. Поэт встает. Приближает глаз к замочной скважине, однако…
Мы видим крупным планом, сквозь маску в форме замочной скважины, раскосый глаз, который приближается.
Поэт перекатывается (не забудем, что декорация лежит на земле) к следующей двери. Рядом с ней на линолеуме: одна женская туфля и одна мужская.
Голос автора. В двадцать третьем номере назначались безнадежные свидания Гермафродита.
Приникнув глазом к замочной скважине, поэт обнаруживает…
…Обширный диван, слева от которого вращается бесконечная спираль. Диван разрезан вдоль большой черной доской. Явление головы в белой маске. (Барабанная дробь.) Явление рисунка мелом — лежащего женского торса. (Барабанная дробь.) Явление живой мужской ноги и живой мужской руки до плеча.
Крупным планом поэт. Он прикладывает ладони к двери и весь к ней приникает. Спина его прогибается. (Картина должна быть чувственной.)
Замочная скважина. Доска покрывается звездами. (Барабанная дробь.) Явление других конечностей и другого торса. Рука Гермафродита приподнимает драпировку там, где должны быть половые органы, и мы видим табличку с надписью: «Смертельная опасность».
Глаза поэта крупным планом.
В третий раз замочная скважина. Явление маски, сквозь прорези которой сверкают живые глаза. (Дробь.) Явление над маской длинного парика в стиле Людовика XV. (Дробь.) Явление мускулистых руки и ноги, растущих из женского торса. (Дробь.) Явления, прерываемые барабанной дробью, беспорядочно разбросанных вещей: рубашек, юбок, белых галстуков, носков. Внезапно наступает темнота. Мужской голос: «Потуши…» Женский: «Не надо…» Мужской голос: «Надо…» Женский: «Не надо, оставь…» Журчание воды.
Поэт. Он поднимается. Поворачивает направо.
Из-за угла коридора появляется женская рука. Сжимает револьвер.
Голос продавщицы. Способ употребления…
Поэт хватает револьвер, ощупывает, становится лицом к коридору, прижавшись спиной к стене. Слева от него тень головы из трубочных ершиков, которую мы видели в комнате поэта. Он выполняет то, что советует голос продавщицы.
Голос продавщицы. Крепко сжать в ладони рукоятку пистолета. Снять с предохранителя, дослать патрон. Положить указательный палец на спусковой крючок. Приставить ствол к виску, выстрелить.
Поясной план поэта, жестоко освещенного дуговыми лампами. Стреляет пистолет, приставленный к виску. Поэт выпускает оружие из рук. Кровь брызжет из виска, течет по торсу, становится тканью, красный цвет которой можно угадать. Лавровый венок вырастает на голове у поэта.
Голос поэта. И вечно слава!
Закрытые глаза поэта открываются. На лице выражение ярости. Срывает с себя багряницу и венок. Говорит сквозь зубы. Можно угадать: «И что за чертово дерьмо! Хватит… хватит с меня…»
Общий план коридора. Тревелинг аппарата следует за бегством поэта. Тот убегает будто против течения. Когда декорация встанет в кадре, этот бег лежа должен будет произвести впечатление неудобства. Записать звук лихорадочно бьющегося сердца и дыхание, как после бешеной погони. Сопроводить бегство двойным этим звуком. Поэт замирает в невозможной позе. Утроить биение сердца и дыхание. Снова бежать.
Монтажно переходим к темноте внутри зеркала. Поэт, представленный белым каркасом возничего из трубочных ершиков, удаляется. Приближающийся звук трактора.
Монтируем встречным движением. Каркас возничего приближается к объективу и закрывает его. Звук трактора удаляется.