Психиатрическая власть

Фуко Мишель

Во-вторых, не будем забывать, что после «Гульфика» и «Пет-рониллы» симуляция в больницах вошла в обыкновение, и это стало возможным не только в силу тесного соседства пациентов, но также и потому, что их соучастниками — вольными или невольными, открытыми или тайными — выступали интерны, надзиратели и мелкие медицинские работники. Вспомним, что Шарко не опросил практически ни единой истерички, и все его наблюдения, подтасованные симуляцией, поступали со стороны, от персонала от тех кто окружал больных и заодно с ними с разной степенью сознательности, возводил этот мир симуляции, служивший орудием сопротивления психиатрической власти которая именно в Сальпетриере начала 1880-х годов олицетво-

162

рялась

даже не психиатром, а неврологом, могшим, следовательно, опереться на как нельзя более стройный дискурс истины.

Таким образом, западню лжи расставили именно перед тем, кто был в наивысшей степени защищен медицинским знанием. Поэтому общий феномен симуляции в XIX веке следует понимать как процесс, причем не только как борьбу больных с психиатрической властью, но и как борьбу внутри психиатрической системы, больничной системы. И теперь мы подходим к центральному для моего нынешнего курса эпизоду — к тому моменту, когда вследствие этого процесса, силами всех его действующих лиц вопрос об истине, после Пинеля и Мейсона Кокса вынесенный за скобки дисциплинарной системой лечебницы и самим характером функционирования психиатрической власти, вернулся на повестку дня.*

В свою очередь психоанализ можно интерпретировать как первое значительное поражение психиатрии, как момент, когда вопрос об истине того, что выражено в симптомах, или во всяком случае присущая симптому игра истины и лжи оказались предписаны психиатрической власти силой. Вопрос же в том, чем психоанализ ответил на это поражение — возведением первой линии обороны? Но так или иначе, ответственным за первую волну депсихиатризации нам не следует считать Фрейда. Первая депсихиатризация, первый случай, заставивший психиатрическую власть споткнуться о вопрос об истине, был делом полчища симулянтов и симулянток. Именно они поймали психиатрическую власть в западню своей лжи, когда та, чтобы сделаться агентом реальности назначила себя хранительницей истины и отказалась поднимать в рамках психиатрической практики лечения вопрос об истине безумия.

Произошло, можно сказать, великое восстание симулянтов; оно охватило в XIX веке весь больничный мир, и его постоянным, то и дело вновь разгоравшимся очагом была женская лечебница Сальпетриер. Вот почему я не считаю, что истерия, вопрос об истерии, то, как психиатры XIX увязли в истерии, сводится

* В подготовительной рукописи М. Фуко добавляет: «То движение, усилиями которого вопрос об истине был возвращен в рамки взаимоотношений безумца и психиатра, может быть названо антипсихиатрическим».

163

к мелкой научной ошибке, не более чем эпистемологическому тупику. Такое мнение просто облегчает дело, позволяя одновременно написать историю психиатрии и зарождения психоанализа в таком же стиле, в каком объясняют Коперника, Кеплера или Эйнштейна: наука зашла в тупик, не могла совладать со слишком многочисленными птолемеевыми сферами, уравнениями Максвелла и т. д. Ученые будто бы увязли в научном знании и вот, вследствие этого тупика, происходит эпистемологический скачок —так появляется Коперник или Эйнштейн. Рассматривая нашу проблему в подобном ключе, представляя истерию как аналогомтакого рода перипетий, ничего не стоит включить историю психоанализа в мирную традицию истории наук. Если же, как это делаю я, рассмотреть не истерию, а симуляцию — и не как эпистемологическую проблему или тупик знания, а как воинственную изнанку психиатрической власти; если допустить, что симуляция была для безумцев возможностью исподволь, силой поднять вопрос об истине перед психиатрической властью, стремившейся навязать им исключительно реальность, — тогда, наконец, можно предпринять такую историю психиатрии, которая будет вращаться уже не вокруг психиатра с его знанием, а вокруг безумцев.

Если подходить к

истории психиатрии таким образом, то понятно, что институционалистская перспектива, для которой важно, является все-таки или не является институция вместилищем насилия, может оставить без внимания нечто важное; а мне кажется очевидным и то, что историческая проблема психиатрии — проблема власти реальности, которую взялись вершить психиатры и которая попала в западню озадачивающей лжи симулянтов, — загоняется обычно в слишком уж узкие рамки.

Таков, если хотите, общий фон, которым я хотел предварить предстоящие лекции. И в следующий раз я вернусь к истории, намеченной мною ранее в общих чертах, чтобы остановиться на проблеме того способа, каким функционировала психиатрическая власть как сверхвласть реальности.

Примечания

1 В 1861 г. в лечебнице находились 1227 больных, в том числе 561 мужчина и 666 женщин, из них 215 пансионеров и 1012 неимущих. См. труд Гюстава Лабитта, директора лечебницы: Labitte G.De la colo-nie Fitz-James, succursale de l'asile privй de Clermont (Oise), considйred au point de vue de son organisation administrative et mйdicale. Paris: Bailliere, 1861. P. 15. Об истории лечебницы в Клермоне см.: Woillez E.-J.Essai hi-storique, descriptif et statistique sur la maison d'aliйnйs de Clermont (Oise). Clermont: impr. V» Danicourt, 1839.

^ Колония Фиц-Джеймс была основана в 1847 г.

3 «Создавая колонию Фиц-Джеймс, мы хотели прежде всего, чтобы больные оказались здесь в совершенно иных условиях, нежели в Клермоне» { Labitte G .De la colonie de Fitz-James... P. 13).

4 В 1861 г. на ферме работали «170 больных» { Labitte G .De la colonie de Fitz-James... P. 15).

5 Согласно описанию Г. Лабитта: «1) Отделение дирекции, предназначенное для проживания директора и пансионеров. 2) Отделение фермы, где содержатся колонисты. 3) Отделение замка, предоставленное пансионерам-дамам. 4) Отделение для женщин, занятых стиркой белья» { Labitte G .De la colonie de Fitz-James... P. 6).

6«На ферме [...], во время полевых работ и в мастерских присмотр и уход за буйнопомешанными, а также надзор за использованием земледельческих орудий возлагается на маньяков, мономанов и слабоумных». Labitte G.De la colonie de Fitz-James... P. 15.

7 Ibid. P. 15.

8 Ibid. P. 14.

9 Ibid. P. 14.

"PinelPh.Traitй mйdico-philosophique sur l'aliйnation mentale, ou la Manie. Раздел VI. § IV: «Опыт лечения глубокой меланхолии, вызванной духовной причиной». Р. 233—237.

i> Mason CoxJ.Observations sur la dйmence. Наблюдение II. P. 77.

12 Ibid. P. 78.

» Ibid. P. 78—79.

"LeuretF.Fragments psychologiques sur la folie. Paris: Crochard, 1934. Глава II: «Бред интеллекта»: «Сдатчица стульев одной из парижских церквей, которую лечил г-н Эскироль, [...] говорила, что у нее в животе собрались на собор епископы [...]. Декарт считал установленным, что мозговая желёзка — это зеркало, в котором отражаются образы внешних тел [...]. Какое из этих утверждений более обоснованно?» (о 431 Лере имеет в виду рассуждение Декарта о роли мозговой желёзки в образовании «представлений о предметах, которые препод-