Психоделика любви: Начало

Скариани Аделина

В голубых глазах Нагато стояли непроизвольные слезы: юноше было больно слушать истерику лучшего друга, смотреть, как он терзается от общей для них боли. Как он беспомощен перед безжалостным человеческим мозгом.

— Яхико, возможно, тебе будут неприятны мои слова, но Конан уже нужна квалифицированная помощь.

— Я знаю, — бессильно отвечал Яхико, втягивая носом влагу. — Знаю, завтра. Завтра отвезу её в больницу. Я уже понял. Я устал…

Вечер переходил в ночь. Пока Яхико убирал со стола, Нагато, разминая кости, потягиваясь и раскачиваясь, отправился по узкому коридорчику к ванной комнате. В доме стоял полумрак, кроме кухни и гостиной, откуда

доносился голос Хаюми. У Нагато сжалось сердце, он остановился, не способный пройти мимо открытой двери. Казалось, так он ворвется в личное, тайное пространство, увидит и услышит нечто сакральное. Нет, Узумаки страшился порыва своих чувств: что, если он увидит семенящую по комнате Хаюми, воздевшую руки к невидимому объекту обожания, если увидит лихорадочный блеск её несчастных влюбленных глаз, услышит трепетный ласковый голос, то не выдержит и кинется к ней. Упадет на колени и крепко-крепко обнимет, осыпая её лицо поцелуями, моля, чтобы она проснулась от этого безумного сна и вернулась в реальность, где есть любящий её человек. Любящие её люди.

— Я так люблю тебя, — промолвил нежный, полный любви голос Конан. — Так люблю и хочу летать с тобой средь звезд, где не нужна ни реальность, ни сон. Где жизнь и смерть слились в одном танце. Танец в небе над самой жизнью, но не достигший смерти.

Нагато прижался боком к стене и выглянул из-за своего укрытия, как можно более осторожно, чтобы его не заметили.

Хаюми, будто настоящий ангел, танцующий на звездах небес, кружила по комнате в вальсирующей позиции, сжимая невидимую руку спутника, обнимая незримую широкую спину, которая была не в силах скрыть её от глаз опешившего Нагато.

Но вот она оступилась, покачнулась, но застыла — точно невидимая рука спасла девушку от падения. Схватившись за голову, сгорбившись, Хаюми сделала несколько шагов и упала на ковер, согнулась, потянувшись к коробке таблеток на полке журнального столика. Запила сразу две красные пилюли небольшими глотками воды. Вздохнув с облегчением, вскинула руки, зацепившись пальцами за воздух, и поднялась так, как если бы ей помог подняться танцующий с ней спутник.

— Ты правда так думаешь! — восхищенно воскликнула Хаюми и сложила ручки в молитве. — Мы были бы так счастливы! Я и сейчас почти счастлива! Я, как птица, парящая в комнате, но не способная вырваться в родное небо!

И экспрессивно вскрикнув, она закружилась вокруг оси и кинулась к открытому балкону. На полном ходу запрыгнула на широкие перила, забралась и вытянулась, вскинув руки, балансируя на ненавистной грани между жизнью и смертью.

Нагато задрожал всем телом, как лишенный голоса беспомощно прохрипел — протяжно и сипло, — ринулся вперед, но поток ветра ударил по развевающимся у двери балкона занавескам.

— Хочу летать с тобой и только с тобой, — нараспев протянула Хаюми и вскинула голову к усеянному небесными фонарями ночному пологу. Янтарные глаза её светились совсем как звезды; даже темные круги под глазами поглощали эти черные дыры.

Узумаки вбежал на балкон слишком поздно, вытянул руку, протяжно закричав, но поймал лишь край футболки, выскользнувший из мокрых от волнения пальцев. Круто развернувшись, Хаюми вытянула руки, как расправила крылья, и накренила стан назад, сорвавшись с подоконника.

Одна секунда, и нет Конан. Так, словно не она, раскачиваясь, стояла на балконной перекладине. Так, словно вовсе не она один единственный раз в жизни познала сладость полета, свободу рассекающей небо птицы.

Вот только у этой птицы не было при жизни крыльев. И Хаюми, счастливо

улыбаясь, летела с 20 этажа, ветер хлестал по её пылающим щекам, принимая в свои объятья, как не принял сон, о котором она молила эти долгие недели.

Глухой удар раздался внизу, далеко, но прозвучавший для Нагато как набат. Парень пятился назад, и, даже не поняв, что примчавшийся на переполох приятель оттолкнул его с дороги, Узумаки упал, рукой нащупав коробку треклятого снотворного. Яхико вцепился в подоконник и вытянулся всем телом. Нагато же невидящим взглядом смотрел на название таблеток и приписанное маленьким шрифтом наименование фармацевтической компании.

«Красная Луна».

Истошный вопль разрезал ночную тишину, послужив панихидой по мертвой Конан, чьим ложем стал покрытый кровью асфальт. Кровью, растёкшейся в форме крыльев, которые забыл расправить ангел. Всевышний услышал Конан, наконец-то подарив ей вечный сон, о котором она так молила каждую бессонную ночь.

Комментарий к Пролог. Кто начинает новое макси, когда в процессе еще два? Конечно, я!

Собиралась начать выкладывать работу в ноябре, но душа моя не выдержала.

Данный фанфик является приквелом к моей старой работе “Психоделика любви”. Но читать её в принципе можно как абсолютно отдельную историю, не связывая с первым фанфиком. А кто пришел со старой работы, очень надеюсь, что Вам будет интересна и эта работа.)

====== Глава 1, у которой маниакально-депрессивный психоз. ======

В лобовое стекло с глухим треском врезалось нечто черное, что оставило за собой кровавый след и черные перья. Автомобиль со свистом затормозил посреди дороги, что серпантином вела вдоль горы, откуда открывался вид одновременно устрашающий и прекрасный на бьющую в сотнях метрах внизу реку.

Водитель поспешно оттер следы врезавшегося ворона, моросящий дождь быстро смыл редкую кровавую дорожку. И вернувшись за руль, водитель такси медленно продолжил путь. Он изредка поглядывал в зеркало заднего видения на изнуренного молодого человека, чье красивое аристократическое лицо успели избороздить ранние, еще едва заметные, морщинки и хронические темно-синие круги под глазами. Обычно в место, куда они направлялись, добирались иным путем: каретой скорой помощи или служебной машиной психиатрической больницы. Редко кто добровольно за 20.000 иен приезжал в старинный готический замок. Не это ли уже признак безумия?

Подобный памятник культуры был редкостью для специфической японской архитектуры. Европейская постройка вызывала своей мрачностью и величественностью трепетный страх у туристов и обитателей небольшого городка у подножия горы.

Стоящий на склоне горы замок был построен еще в эпоху Мейдзи, иностранным торговцем, кажется, португальцем или испанцем. Первопроходцы в закрытую Страну восходящего солнца, которые решили оставить после себя небольшой след. Этот небольшой след вылился в исполинские башни с витражными окнами, которые переливались десятками цветов под ярким утренним солнцем.

Замок долгое время служил лишь страшилкой для подростков, ищущих острых ощущений, и несуразным, необычным памятником истории для более искушенных посетителей. До тех пор, пока его не выкупила некая фирма и не сделала из него частную психиатрическую клинику, еще совсем молодую, но тем не менее успевшую себя зарекомендовать.

Вершины ворот сцепляли витиеватые крючки проволоки под высоким напряжением; даже если кто-то попытается сбежать — поджарится насмерть. Не слишком доброжелательное начало, ассоциирующееся скорее с тюрьмой строгого режима.