Психоделика любви: Начало
Шрифт:
====== Глава 2, у которой нервный срыв. ======
— Скажите, так зачем вы порезали себе вены?
— Мне приказал голос.
Яркий свет фонарика заставлял сужаться бусинку зрачка, поглощенную в омуте бездонно-черной радужки. Итачи долго моргал, после того, как Орочимару закончил тыкать в глаза треклятым фонариком, вероятно проверяя, не находится ли Учиха под действием наркотических средств. Закончив стандартную процедуру проверки, главврач стянул со скрипом медицинские перчатки и облокотился на стол, с интересом и насмешкой разглядывая актера погорелого театра. Итачи выглядел, как типичный тяжело больной: бледный
И сейчас Учиха поглаживал перебинтованное запястье, расфокусированным взглядом смотря в одну точку.
— Значит, голос? И что же именно он сказал? Чтобы вы пришли на площадку нашей психиатрической клиники и перерезали себе вены?
— Именно так.
— Какой предусмотрительный голос, привел вас прямо в больницу. Очень ответственная форма шизофрении, я бы сказал, — не без злобной усмешки ерничал мужчина.
— Вероятно, мне и правда нужна помощь. Со мной в последнее время что-то не так.
— Это простительно — смерть родителей, болезнь брата, — почти сочувствуя кивнул Орочимару. — А помощи, я так понимаю, нет?
— Нет.
— Вы, что же, живете совсем один?
— Один.
— И никто не знает о том, что вы здесь?
— Никто.
Ресницы дрогнули, глаза хитро сузились, а на губах мужчины всплыла странная, довольная улыбка.
— В таком случае, почему бы вам недельку не полежать у нас? В общем отделе. Пройдете парочку физиотерапий, попьете успокаивающее, подышите свежим воздухом. У вас нервный срыв, Итачи. Но это не смертельно.
— О маниакально-депрессивном психозе меня уверяли также.
— Человеческий мозг — штука сложная и очень тонкая, нельзя предугадать заранее, что может преподнести наша психика. Вы согласны со мной?
— Более чем.
— Кстати, почему бы вам не сходить прямо сейчас на групповую терапию? Есть такое мнение, что чужие проблемы лечат собственные. Чувствуешь себя не таким одиноким.
В глазах Учихи мелькнула искорка, которая едва не выдала его с поличным. И, сдержав свой порыв, Итачи безразлично пожал плечами. Оттолкнувшись от стола, Орочимару подошел ближе, дотронувшись до плеча Итачи.
— Сходите, я уверен, вы останетесь под впечатлением.
Учиха скосил взгляд на руку, как он думал, задержавшуюся на его плече слишком долго для простого подбадривающего эффекта. А от проницательных кислотно-желтых глаз, впивающихся в него, будто маленькие, но самые острые иголки, ему стало дурно. Итачи поднялся, тем самым избавившись от неприятного близкого контакта, и снова потер замотанное правое запястье.
Симулируя суицид наглым образом — настолько, что Итачи готов был поклясться, что ему никто не поверил — для Учихи было главное, что он проник в Красную Луну, находясь на тонкой грани между пациентом и простым гостем. Он волен уйти через неделю, но этой недели ему хватит вполне, чтобы найти Саске, узнать, что здесь происходит и забрать брата с собой. Он наивно полагал, что в жизни все возможно по одному его желанию.
На первый взгляд групповое занятие могло показаться просто анонимным собранием, где каждый делится общей для всех присутствующих в тайном обществе проблемой. Но флер непринужденной беседы стирался стоило присмотреться к изможденным
В группе, в которую его привели, были преимущественно подростки. Вероятно, одну из таких групп посещал и сам Саске, а значит, он может что-то выяснить после у самих больных. Если, конечно, есть резон пытаться добиваться информации у психически больных людей.
Все замерли, когда вошел врач. Даже самый буйный, сидящий в углу комнаты, прижав колени к груди и раскачиваясь взад-вперед, замер и стих. Повисло неприятное напряжение, которое свидетельствовало о том, что больные либо уважали, либо боялись вошедшего мужчину. И Итачи больше склонялся ко второму варианту. Один вид на этого эксцентричного молодого человека мог вселить ужас в особо тонкую, поддающуюся впечатлениям душу: непослушные ярко-рыжие волосы, холодный взгляд голубых глаз, напоминающий застывший лед, и пирсинг. Все лицо врача покрывал пирсинг. Мужчина обвел присутствующих мучительно-долгим взглядом, остановился на Итачи, и присел на стул напротив больных, со внушительной стопкой карт на коленях.
— Сегодня, по традиции, раз в месяц групповое занятие проведу я. Возражающих нет?
Некоторые больные отрицательно замотали головой.
— Прекрасно. Может, кто-нибудь хочет поделиться своими впечатлениями за эту неделю? Рассказать нечто новое? Свое мнение о лечении? Может, кто-то что-то переосмыслил в своей жизни?
— Можно я! Можно я! — обе руки вытянул энергично настроенный блондин, все это время едва удерживающий себя на одном месте. Казалось, что сзади кто-то поджег ему фитиль, и бедняга не мог усидеть на месте. — Я Наруто Узумаки! И я стану будущим президентом Японии!!! Я введу закон, по которому в обед во всех кафетериях будут бесплатно подавать рамен! А еще я люблю Сакуру-чан, и я женюсь на ней и сделаю первой леди Японии!
Ни один мускул не дрогнул на лице врача, так, словно заявление его нисколько не впечатлило, а скорее он уже устал выслушивать одно и то же. Потому что Итачи заметил, как многие присутствующие закатили глаза. Не выдержав, Учиха подал голос:
— Прости, но Япония монархическая страна, у нас нет президента. Только император.
Бедный Наруто, огорошенный подобной новостью, открыл рот. Весь его смысл жизни перевернули вверх тормашками, да еще и под дых врезали. Но, несмотря на секундную растерянность, паренек засиял еще более яркой улыбкой и указал на себя большим пальцем.
— В таком случае я стану первым президентом-императором! А еще я обязательно верну Саске на наши групповые занятия!
Итачи точно током прошибло, краска ударила ему в лицо, и он едва сдержал порыв немедленно подскочить к Наруто, схватить за грудки и спросить где Саске. Но Учиха сдержался, а когда отвернулся от Узумаки, столкнулся с тяжелым взглядом их врача.
— А вы, кажется, новенький? Я раньше вас не встречал, — и пробежался по обложкам медицинских карт.
— Я поступил сегодня в обед. Орочимару-сан, вероятно, не завел еще на меня медкарту. Меня зовут Учиха Итачи.