Психоделика любви: Начало
Шрифт:
— Он меня трахает, — на удивление спокойно-безразличным тоном заявил Саске, и как будто даже пожал плечами.
— Прости, что? И точнее, кто? — Итачи так опешил, что у него начал заплетаться язык и слова давались с трудом. Он смотрел на ипохондрически бледного брата, осунувшегося, высохшего, как скелет с натянутой насилу кожей, с синяками под глазами, будто сон был просто тремя незнакомыми буквами. А глаза, всегда живые бездонно-черные, превратились в две не фокусирующиеся точки, обрамленные лопнувшей сеткой капилляров.
— Он трахает меня. Каждую ночь, после вакцины 7Б. Думает,
Итачи ушел в тот день в полной растерянности. Мог ли его брат действительно подвергнуться сексуальному насилию или это очередной бред сумасшедшего? Здесь столько камер наблюдения, в конце концов, это бы уже заметили и подняли на слух. Не могут творить такие непотребства в столь престижном месте.
— Вы слышите этот шелест? — Итачи шел вдоль лужайки к воротам, когда в него вцепилась пациентка мертвой, нереально крепкой для такой хрупкой руки хваткой. Она подняла лазурно-голубые глаза к небу и странно-счастливо улыбнулась. — Ангел пролетел над вашей головой. Ангел с нами. Только ангел нас защищает. Не отпугивайте ее.
Учихе стало не по себе, он вырвал руку, брезгливо проведя по ней ладонью, и кинулся к ожидающему такси.
В следующую встречу Итачи записался заранее на прием к главврачу клиники «Красная Луна». Эксцентричного вида мужчина, чей возраст было сложно определить из-за слишком гладкой кожи, будто лицо его повидало не одну операцию, встретил Итачи вежливой улыбкой, припасенной для каждого пациента. Он знаком указал, чтобы Учиха присел.
— Чем могу вам помочь?
— Орочимару-сенсей, в вашей клинике лежит мой младший брат, Учиха Саске, это имя вам о чем-нибудь говорит?
— Безусловно, я знаю каждого пациента, таков мой долг, в конце концов. А вы, если я не ошибаюсь, его старший брат. Кажется, он упоминал вас на групповых занятиях.
— Правда? И что же он говорил обо мне?
— Кажется, что ненавидит вас и желает вам смерти, впрочем, как и любому живому существу.
— Я хочу забрать Саске из клиники.
Орочимару вопросительно изогнул бровь, сделав вид, как будто не совсем понимает Учиху.
— Простите?
— Я хочу забрать Саске. Мне кажется, что дома он будет чувствовать себя лучше. Здесь его мучают странные кошмары о монстрах, а в последнее время…
— В последнее время?
— Вплоть до того, что его здесь насилуют. Ну, в сексуальном плане.
Улыбка Орочимару дрогнула, и главврач издал невротический смешок, передернув плечами.
— А еще он обмолвился о шоковой терапии.
— Боже упаси, это прошлый век. Мы лечим только медикаментозно, а также путем бесед и групповых занятий.
— И тем не менее, я думаю, что смогу давать ему эти таблетки и сам, дома.
— Давайте, мы устроим вам свидание, вы давно с ним общались?
— Неделю назад.
Главврач кивнул и нажал на кнопку спикерфона на телефоне.
— Кабуто,
Саске ввели так, будто он был заключённым, а не пациентом. Даже на диван опустили силком, надавив на плечо. Он исподлобья смотрел на Итачи, как на злейшего врага.
— Саске, я хочу забрать тебя домой.
— Правда? С чего это вдруг? Совесть заговорила? — процедил, огрызнувшись, сквозь зубы больной.
— Я думаю, что совершил ошибку.
— Ошибку? Ошибку? — гневно вскричал Учиха, и лицо его побагровело от вспышки ярости. — Ошибка здесь ты! Ты единственная ошибка природы, если бы тебя не было, все могло сложиться по-другому! Тебе никогда не было до меня дела! Стоило родителям умереть, как ты сразу упек меня в психушку! Сбагрил меня! Избавился от обузы! — Саске подскочил, а медперсонал попытался тут же кинуться к нему, но стоящей в дверях Орочимару покачал головой, не позволяя прервать интересное представление.
Итачи душили слезы, что невыплаканным комом встали поперек горла, не позволяя произнести ни слова.
— Только ей я и нужен, только она меня и понимает.
— Она? — дрогнувшим голосом переспросил Итачи, смотря на брата, как на божественное приведение.
Саске сразу успокоился, опустил плечи, глаза забегали по комнате, словно ища что-то очень важное. Он опустился на колени рядом с диваном и, прикрыв рот ладонью, чтобы не услышали посторонние, тихо заговорил.
— Ангел. Она здесь живет. У неё крылья, как будто бы из крови. Она очень несчастна. Ей хочется спать, но она не может, потому что ангелы не спят.
Впервые за всю свою жизнь Итачи заплакал, даже на похоронах родителей он не позволил себе и скупой слезинки, но сейчас, плюнув на всю свою гордость, Учиха горько зарыдал, спрятав лицо в ладони. И он поднял взгляд на стоящего в дверях Орочимару, соболезнующего, замотавшего головой, он и сам все видит.
Итачи ушел и нашел в себе силы вернуться только через две недели. Но никто не пришел. Сначала Итачи решил, что Саске просто не желает его видеть. Он приходил каждый день, и каждый этот день смотрел на пустующее место в кресле. На десятый день он узнал, что Саске не приводят по распоряжению Орочимару.
А когда Учиха ворвался в кабинет главврача без церемоний, потребовав объяснений, мужчина развел руками.
— Боюсь, у вашего брата развилась шизофрения, такое бывает при маниакально-депрессивном психозе. Мы изолировали его от остальных пациентов в секторе для буйных больных. Я не могу устроить для вас встречи, для блага же пациента. Но уверяю, как только он перестанет буйствовать, мы сообщим вам.
Они не сообщили. Прошел месяц, но никто не звонил. Когда же пытался выйти на связь сам Итачи, связь внезапно прерывалась, точнее, на той стороне просто скидывали трубку. И сейчас он приехал в последний раз, в последнюю попытку. Встал посреди лужайки, во время прогулки больных, напротив надписи клиники «Красная Луна». Достал из кармана лезвие бритвы и, демонстративно вытянув руку, на обозрение всей клиники, под возбужденный хохот психов и тыкающих в него указательных пальцев перерезал себе вены.