Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Шрифт:
Отсюда возможны два вывода: будучи субъективированным, объект либо делается самостоятельным, существующим обособленно от вменившего ему это качество субъекта, другим субъектом, либо, напротив, навсегда зависимым от того, кто сотворил его субъектность (ср. в «Жюстине» де Сада чередование сцен, в которых героиня то подвергается насилию, то избавляется от него). Рассуждая подобным образом, мы подходим к психологическому пониманию той причины, по которой ранняя авангардистская поэзия распалась на футуристическую и акмеистскую фракции.
Футуризм живописует бунт вещей, восстание объектов, не желающих подчиняться субъектам («Журавль» Хлебникова, трагедия «Владимир Маяковский», поэзия Пастернака: «Но вещи рвут с себя личину…» [404] ). В акмеизме эта тема отсутствует (ср. мотив подавления бунта у Гумилева). Акмеизм изображает вещный мир как мир культуры, как созданный человеком [405] . Объект для акмеизма получает значение только в связи с субъектом. Акмеизм садистичен, как это ни покажется парадоксальным на первый взгляд, в том смысле, что он не находит вокруг себя ничего, что не было бы культурой, что не зависело бы от отправляющего свою волю человека.
404
Б. Пастернак, Стихотворения и поэмы,т. 1, 184.
405
См.
2.1.4.Оральная агрессивность побуждала авангард к тому, чтобы видеть в речевой деятельности средство, с помощью которого мог бы быть побежден и упразднен мир референтов (хлебниковское «слово как таковое»); фактический универсум потерял в поэзии футуризма (Константин Олимпов, Шершеневич и многие другие) свое отличие от языкового универсума:
Я, Алфавит, мои поэзы — буквы, И люди — мои буквы. [406] Муж Ваш, как «ъ» для того только нужен, Чтобы толпа не заметила связь. Знаете, Дама, я только приставка, Вы же основа; я только суффикс! [407]406
Константин Олимпов, Буква Маринетти. — Второй сборник Центрифуги,Москва 1916, 29.
407
Вадим Шершеневич, Письмо. — Эго-футуристы. Всегдай,VII, С.-Петербург 1913, 30.
Метонимическая (включая сюда синекдоху) поэтика постсимволизма, о которой уже шла речь в связи с негативными метонимиями символистов, имеет психическую подоплеку. Авангардистская абсолютизация отношений pars pro toto и totum pro parte была не чем иным, как воспоминанием создателей культуры о том, что всё (симбиоз) теряется и заново приобретается в качестве части (материнской груди) [408] .
2.2.0.Перейдем теперь к анально-садистской проблематике, явленной авангардистской литературой.
408
Ср. одну из лекций («Weaning»,1936), прочитанных М. Кляйн: «The object world of the child in the first two or three months of its life could be described as consisting of gratifying or of hostile and persecuting parts or portions of the real world. At about this age he begins to see his mother and others about him as „whole people“, his realistic perception of her (and them) coming gradually as he connects her face looking down at him with the hands that caress him and with the breast that satisfies him, and the power to perceive „wholes“ (once the pleasure in „whole persons“ is assured and he has confidence in them) spreads to the external world beyond the mother» (Melanie Klein, Love, Guilt and Reparation and Other Works.1921–1945, London 1975, 291).
В качестве психоосновы редукционизма — метода, подходящего для решения самых разнообразных задач, — анальность — одна из универсалий культуры (A.II.7.2). Эта универсалия в своем явном, не сублимированном виде была, однако, всегда жанрово ограниченной в культурном обиходе. До наступления авангардизма она присутствовала эксплицитно только в комическом дискурсе. Anus— тема карнавала, как его описал М. М. Бахтин [409] , эпиграммы (копрологические эпиграммы Пушкина упоминались выше), пародии (в том числе пародийного «снижения» поэзии как таковой — ср. стихи капитана. Лебядкина с их двусмысленным употреблением слова «ветры»: «О, как мила она, Елизавета Тушина, Когда с родственником на дамском седле летает, А локон ее с ветрами играет,Или когда с матерью в церкви падает ниц, И зрится румянец благоговейных лиц!» [410] <изображенная поза подразумевает часть тела, противоположную «лицу»>).
409
М. М. Бахтин, Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса,Москва 1965, 23 и след.
410
Ф. М. Достоевский, Полн. собр. соч. в 30-ти тт.,т. 10, 106. Ср. о других случаях анального комизма у Достоевского: Г. А. Левинтон, Достоевский и «низкие» жанры фольклора. — Wiener Slawistischer Almanach,1982, Bd. 9, 63 ff.
2.2.1.В авангардистском искусстве подчеркнутая анальная фиксация перестает быть жанрово локализованной, теряет комическую коннотацию. Пример из (поздне)футуристической поэзии («Во весь голос»), соответствующий этому утверждению, мы уже приводили. Но и акмеизм копрологичен вне комизма (что особенно свойственно его так называемому «левому крылу»), Зенкевич опубликовал в акмеистском журнале «Гиперборей» стихотворение «День в Петербурге»:
И бесстыдней скрытые от взоров Нечистоты дня в подземный мрак Пожирает чавкающий боров Сточных очистительных клоак. [411]411
Гиперборей,1912, № 2, ноябрь, 11.
В том же журнале он писал (стихотворение «Свиней колют»):
Помои красные меж челюстей разжатых Спустивши, вывалят из живота мешок, И бабы бережно в корытах и ушатах Стирают, как белье, пахучий ком кишок. [412]Инвариантные идеи авангарда — это: коллекционирование потерявших смысл предметов, собирание свидетельств об испортившемся мире (чем заняты персонажи в романах Вагинова, особенно в его последнем незаконченном сочинении «Гарпагониада» [413] ); производство ценностей из отбросов — ср. у Ахматовой:
412
Гиперборей,1913, № 8, октябрь, 18.
413
Ср. теорию поэзии как коллекционирования у Малевича: «Стихотворения всех поэтов представляют, как комок собранных всевозможных вещей, маленькие и большие ломбарды…» (К. Малевич, О поэзии. — Забытый авангард…,128); ср. ироническую-трансформацию мотива отбросов в современном поставангардизме: Ilya Kabakov, Boris Groys, Die Kunst des Fliehens.Dialoge "uber Angst, das heilige Weiss und den sowjetischen M"ull, M"unchen, Wien 1991, 105 ff.
рождение эстетически значимого из грязи (Мандельштам):
Из омута злого и вязкого Я вырос… [415]Из работ об анальной фиксации хорошо известно, что она влечет за собой у индивида устойчивое представление об овнешнивании внутреннего, о выходе наружу скрытого [416] ; этот мотив — общее место авангардистской поэзии; у Д. Бурлюка он недвусмысленно связывается с мотивом клоаки, подземных нечистот: «О город подземных изданий Обратности космосты» [417] (ср. овнешнивание внутреннего и вне очевидной анальности: «…С перекинутой пальто душойпоэт» (К. Большаков) [418] ; «Город вывернулся вдруг» (Маяковский (58)).
414
А. Ахматова, Стихотворения и поэмы, 202.
415
О. Мандельштам, Собр. соч.,т. 1, 10.
416
Ср.: Е. Jones, "Uber analerotische Charakterz"uge,126 ff; K. Abraham, Psychoanatytische Studien zur Charakterbiidung. Und andere Schriflen,203.
417
Давид Бурлюк, Биография и стихи.К 25-летию художественно-литературной деятельности, Нью-Йорк 1924, 35.
418
К. Большаков, Мой год. — Второй сборник Центрифуги,Москва 1916, 11.
В орально нацеленной авангардистской поэзии (подавленная здесь) анальность была основой непреднамеренной двусмысленности, комизма вне комического задания, как, например, у Пастернака:
Грех думать — ты не из весталок: Вошла со стулом, Как с полки, жизнь мою достала И пыль обдула [419] <мотив грязи!>.Этот непроизвольный комизм орально-садистского авангарда не укрылся от глаз современников. Шершеневич вспоминал о том, как Есенин разъяснял строчки Маяковского, посвященные акту словесного творчества (из поэмы «Флейта-позвоночник»):
419
Б. Пастернак, Стихотворения и поэмы,т. 1, 126.
«Да разве мог бы поэт написать: „Запрусь, одинокий, с листом бумаги я!“ Это только в сортире с листом бумаги одинокие запираются! Голоса у него нет!» [420]
2.2.2.Второй чертой, которая отличает в обсуждаемом плане авангард от предшествовавших ему эстетических систем, была его, если так позволительно выразиться, метаанальность. Сообразно своей анальной фиксированности, авангард обнаруживал ее и в литературе прошлых эпох. Б. М. Эйхенбаум обратил внимание на копрологический комизм в гоголевской «Шинели» в работе, которая стала манифестом формализма в литературоведении [421] . В. Б. Шкловский использовал сказку с анально-эротическим мотивом (из собрания Д. К. Зеленина), чтобы проиллюстрировать «остранение» в программной статье «Искусство как прием». Крученых собрал под заголовком «История как анальная эротика» разные копрологические высказывания русских писателей [422] . Знаменательно, что Крученых включил в свою коллекцию не только действительно анальные тексты (вроде пушкинских стихов: «Лев Козерогом стал И Дева стала Раком» [423] ), но и всяческие сравнительные конструкции с союзом «как», преподнесенным им в виде скрытно анального слова. Оператор эквивалентности («как») не вобрал бы в себя анальное значение, если бы анальность не была для нас способом установления эквивалентности (= компенсацией внешней недостачи).
420
Вадим Шершеневич, Великолепный очевидец. Поэтические воспоминания. — В: Мой век, мои друзья и подруги.Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова, Москва 1990,578. Анальная мотивика была для орального садоавангарда некоей подпольной, инофициальной, не подлежащей оглашению — ср. воспоминания Р. О. Якобсона: «Хлебников очень резко относился к изданиям Бурлюка. Он говорил, что „Творения“ совершенно испорчены и он очень возмущался тем, что печатались вещи, которые были совсем не для печати, в частности „Бесконечность — мой горшок / вечность подтиралка / Я люблю тоску кишок / Я зову судьбу мочалкой“» (Б. Янгфельдт, Якобсон-будетлянин…,44). По поводу «Флейты-позвоночника» следует заметить, что присутствующая в ней невольная анальность восходит к ироническому описанию неудавшегося творческого акта как запора в «Евгении Онегине»: «Отступник бурных наслаждений,Онегин дома заперся<ср.: „Запрусь, одинокий…“. — И.С.>, Зевая, за перо взялся. Хотел писать — но труд упорныйЕму был тошен; ничего Не вышло изпера его…» (VI, 22–23). Ориентируясь на пушкинский роман в стихах, Маяковский не отдал себе отчета в том, что он имеет дело с явно намеренным анальным комизмом, и преобразовал шутливый тон источника в серьезный.
421
Ср. дальнейшее исследование анальной семантики в гоголевской «Шинели»: Daniel Rancour-Laferriere, Out from under Gogol’ s Overcoat,69 ff.
422
Об анальности в поэзии Крученых см. подробно: Rosemarie Ziegler, op. cit., 86 ff; Aage A. Hansen-L"ove, Krucenych vs. Chlebnikov. Zur Typologie zweier Programme im russischen Futurismus. —Avant Garde,1991, № 5/6, 15 ff.
423
A. E. Крученых, Избранное,261.