Психология свободы
Шрифт:
И наконец, понятие надуманности. Надуманность есть некая неадекватная умственная трактовка. Противоречащая общему контексту жизненной текучки. Трактовка чего-либо, по жизни встреченного.
Умственное трактование встречаемого – постоянно нами производится. С целью "выпечки" своего поведения – для непосредственной и отставленной перспектив. Так что появление надуманностей – попросту сбой в этом процессе.
На сбой срабатывает то же, что и в случае навязчивости. Зашедшесть "не туда" внутренней моторики! Порочная нерасслабленность твоя в ней, когда повышенный статический напряг провоцирует ненужную динамику. Ненужную, а потому
Разница лишь в хар'aктере ненужной динамики. Порочно истекающее делание из себя – явлено здесь в самом производстве понимания, а не в его поддержании – как недавании ему исчезать после рядового возникания. Поддержание же бывает в случае навязчивости. То есть что? Надуманность – фактически другая форма навязчивости. Как можно сказать и наоборот: навязчивость – плод неспецифической формы надумывания. Т'aк получается! В одном случае навязанность происхождения, в другом случае навязанность присутствия – чего-то адекватно происшедшего. Только и всего. Способствующий навязыванию фон – в нём всё дело! Статическая психомоторика, излишне высокая. В физиологическом отношении она чт'o? А статическая сократительность – латентная мышечная, либо нелатентная кв'aзимышечная. Лишь квазимышечная, зато развёрнутая. Полная.
Латентную сократительность эффекторов, в первую очередь поперечно-полосатых мышц, называем нашей внутренней моторикой. К которой можно отнести и нелатентную сокращаемость, если она неполная. Неразвёрнутая, только намечательная. Лишь малозаметно вздрагивает мышца, вместо чтоб видимым образом стянуться. Сокращаемость имеем в виду что статическую, что динамическую. И чем тогда, в этом контексте, является полная сокращаемость? А как раз нашей вн'eшней моторикой! Выражающейся в поднятии-опускании руки. В одном из возможных примеров. А тогда внутренняя в чём выражается? Да в наших мотивированиях себя, намереваниях, продумываниях (в смысле мышления как продуцирования пониманий), а ещё в желаемости и хотимости (чего бы то ни было, в неважности того).
Но вообще вопрос внутренней моторики скользкий. Прочить на неё можно и нелатентную квазимышечную сократительность. Что называется, движения души вне тела! И то ли только в них видеть внутреннюю моторику, то ли за счёт них лишь расширять её понятие, не сводя его к латентной мышечной моторике. Но да ладно.
Так что повышенная намеренческость – как следствие повышенной готовности намереваться. Предстартовой к тому самопонудиловки – в лице сильной мотостатики на каком-то глубинном физиоуровне. Говоря простонародно, ты предрасположен на что-то "западать". Не важно на что именно, лишь бы запасть! И само тогда получается, что западаешь прежде прочего на мысли. Ну и на психомотивы. Ибо те и другие – "легки на подъём", то есть отзывчивы к намерениям. Тут-то вам и получаются надуманности и навязчивости! Излишне – как субъектность – присутствуешь в самих мышлении и мотивировании – получаешь надуманные мысли и мотивации, а излишне так присутствуешь 'oколо мыслей и мотиваций – получаешь навязчивые мысли и мотивации. Чем излишней присутствуешь, тем больше таковых имеешь! Ну и сменяемые мысли – это текущие понимания жизни, как ясно. Это здесь имелось в виду.
Но в предельном смысле – надо говорить о "накрученном" делании из себя. Ставшести его таким из-за нечаянной перепнутости твоей в суперфеномене жизни. Оно тогда требует дополнительной выражаемости, и находит её, например, в недавании какому-нибудь пониманию вовремя исчезнуть. Разумозаключиться, так сказать, – после умозаключившести. Чем то понимание и становится навязчивостью... Так что излишняя активизированность сферы деланий из себя – в н'eй вся причина.
Производимость надуманностей и навязчивостей – невольна, то есть появляется она в порядке внутреннего феномена непроизвольности.
Откуда оба раза феномен непроизвольности? От двух причин: порочновысокой устремлённости действовать, ушедшей в подспуд, плюс проявляемость внутреннего долга. Первую причину мы уже по-всякому обговорили. В конечном счёте она – незаметно самоподдерживающаяся перевозбуждённость наша в делании из себя. Что же до внутреннего долга, то это, так сказать, наш долг самому себе: накапливается как отместка за то, что себя к чему-либо по жизни принуждаешь. В настоящем моменте себя слушаешься, следуя смыслу принуды, но за это даёшь себе право сколько-то не слушаться себя когда-нибудь потом. И чем больше принуда, которой следуешь, тем на большее непослушание себе, так вот адресуемое перспективе, подвизуешься.
Но это мы отклонились. На чём бишь остановились? На понимании надуманности своих пониманий. Пока в процессе надумывания не потерял рассудок! Оно ведь что? По возникании очередной надуманности как правило чувствуешь, в смысле подсознательно понимаешь, что логика, той надуманностью увенчавшаяся, что называется притянута за уши. И пока остаётся рассудок, отдаёшь себе в этом чувстве отчёт! Но одно это отдавание отчёта остановить надумывание не может. Как говорится, понимай тут себе факт надуманностей, сколько влезет, коль они и это понимание – образования разного уровня! Факт надуманности пропонимовывается н'aд ней – в психике, а потому её собой и не вытесняет. Она тобой – на нижнем уровне тебя – владеть способна и при "верхнем" этом факте, а не только без него. Как на такое говорят? "А Васька слушает да ест!" Коту пеняют, но есть он оттого не перстаёт. Также точно и надуманности себе остаются, уткнутые в свои факты. Тем болей что надуманность – по возникании – зачастую наделяется искусственным статусом верности. Те же силы её наделяют, что к ней привели! В искусственности этой ты тоже отдаёшь себе отчёт, если захочешь, но верность-то та уже есть, и в сём вся хитрость: это как пища во рту, когда неважно уже, попала ли она туда адекватно – из-за голода, или положил ты её в рот от нефик делать, – всё равно она уже там и тем самым владеет вкусовой ощущенческой сферой.
Ну и не знаю, приводить ли примеры. Поскольку у каждого полно подобного психоопыта, ежели копнуть. Вспомните хотя бы свой переломный возраст, с его искусственными страданиями по всевозможным бытовым поводам. Они, во многом, как раз и были из-за надуманностей, навязчивостей и безусловностей. Не хватало у юнца психосилы – не давать им возникать и проявляться, в провоцируемости начинающейся взрослой жизнью. Скажем, днями тебя "сверлила" какая-нибудь глупая мысль, от которой не получалось избавиться. Ну, в смысле, с'aм себя ею сверлил, на находясь остановиться! Что и было простейшим случаем испытывания навязчивости.
А то вдруг, ни с того ни с сего, на жизненное "чёрное" внутри начинало говориться "белое", и тоже ничего поделать с этим ты не мог. Ну, в частности, плохой какой-то человек, из знакомых, вдруг начинал казаться хорошим. Аж самому смешно, если тебе тогда ещё до смеха! Сказываемость простейшей надуманности – вот что это было такое. И её возникание "вдруг" – лишь кажущесть. Долго накапливалась причина – в лице психоистощёнки. В смысле истощёнки от психодеятельности. От которой потому надо было срочно отрешаться – хотя бы переключением на деятельность внешнюю. Тогда внутренняя, конечно же, не исчезает, но уже носит лишь характер обслуги деятельности внешней, то есть перестаёт самодовлеть, чего в первом приближении достаточно.