Псы Господни (Domini Canes)
Шрифт:
— Значит, война? — пробормотал Михаил, опустив голову.
— Да. Если только тебе не стыдно оставаться в одиночестве. Кому ты докажешь, что мир прекрасен, удивителен и не достоин быть очищенным от скверны и грязи? Той самой грязи, какой наши собственные творения загадили всё вокруг! С кем ты собираешься отстаивать замызганные подловатенькие души? С Ильёй, с Мёрси… с Анной?
Сатана смотрел на неё. Она понимала, каким-то шестым, потаённым чувством… а может, приобретённым за недели и месяцы скитаний, опытом, что перед ней поставлен простой и внятный выбор.
— Ты всё соображаешь сейчас правильно, —
— Где мы? — устало спросила Анна. Ей не хотелось знать это… но время передышки не могло долго тянуться — вскоре её безжалостно призовут к ответу и будет поздно метаться в панике, понимая, что никакого свободного, осмысленного ответа ангелам от тебя ждать не придётся. Мир вокруг неё… а главное — внутри неё — был по-прежнему неясен, будто она смотрела вокруг сквозь мутное, закопчённое и заляпанное грязными руками, стекло.
— Это неважно, Аня, — мягко сказал Михаил. — Это просто маленький краешек, преддверие того, что люди иногда зовут Царствием Небесным. Ты просто в гостях у Отца.
— Хорошее местечко! — крякнул Сатана. — Кстати, Анна, не волнуйся за человечество. Многие отправятся сюда… хотя немалой части придётся туго. Так что хорошие, добрые, замечательные, прекрасные и так далее, и так далее, люди будут счастливы. Твой выбор подарит им райские кущи, истинное счастье и тра-ля-ля, и бла-бла-бла… хотя я говорю тебе чистую правду.
— Будут счастливы… — эхом отозвалась Анна.
Ей так хотелось, чтобы Михаил сейчас посмотрел на неё! Но он грыз травинку и задумчиво глядел в сторону. Лицо его было печальным.
— Да-да, счастливы — по самые уши! — раздражённо сказал Сатана. — От пят до макушки, как счастливы сейчас твой несостоявшийся алкаш Илья и глупая телочка Мёрси. У одного отросли новые ножки, а вторая избавлена от дурацкой жизни после школы. Сама понимаешь, вряд ли бы жизнь девчонки текла молоком и мёдом. С её-то умишком и вечной тягой к пьянкам-гулянкам!
Анну поразило, что Михаил ничего не сказал. Он не оборвал глумливого Сатану! Он же говорил о них — Мёрси, Илье!!
Ах, да… — Анне стало тошно — … ну, да… они же братья. Они же ангелы… что им наши беды и печали? Проблемки людишек, ими же, кстати, и сотворённых…
Она встала.
— Я должна подумать.
— Ну-у-у… — протянул Сатана. — Не ожидал! Ты и так думала слишком долго! Ты что, считаешь, что мы будем сидеть на травке и ждать, пока глупая курица наконец-то разродится? Пойми — или война, или ты забираешь детей и мы возвращаемся к тому месту, где нас с тобой прервали! Понимаешь? Детки спят, мы сидим, халву-изюм кушаем, планы на будущее обсуждаем! — он раскраснелся, жестикулируя. Михаил упорно молчал, опустив голову.
— А ты-то, что молчишь, Михаил? — тихо сказала Анна. — Ты же всё-таки был Сашей… ты, наверное, помнишь, каково это — быть человеком?
— Дура-баба, — безнадёжно махнул рукой Сатана. — Нашла чем удивить — быть человеком! Тьфу!
Они с Михаилом медленно шли по полю. Анна смотрела на далёкие заснеженные вершины. Остановившись, она вздохнула и сказала то, что не давало ей покоя:
— Почему я должна выбирать?
— Так получилось, — печально ответил Михаил. — Сатана создал новую реальность, а в ней в живых осталась только ты. Дети — они не рождены в своё время. Сейчас они такие, какими бы могли быть, случись им всё-таки появиться на свет. Илья и Мёрси погибли… то есть, навсегда ушли из мира живых… из твоего мира.
— Они были славными, правда?
— Они и сейчас очень славные, — наконец-то улыбнулся Михаил-Сашка. — Я их очень люблю. Когда-то я понял, что моё предназначение в созидании мира — защищать и хранить. Всегда. Пока есть хоть одна живая душа, которой нужна помощь. Вот поэтому я и здесь.
— А весь остальной мир… ну, вся планета… все страны и люди?
— Всё это исчезнет, если мир Сатаны поглотит их. Ты должна понимать, что…
— А вдруг он прав? — перебила его Анна. — Наверное, я смогу воспитывать детей так, чтобы они были добрыми и хорошими, да? Хорошими, как Илья, как Мёрси… как ты!
Сашка ничего не ответил.
Анне хотелось завыть. Да, конечно, зачем спрашивать глупости? Зачем тянуть эти болезненные разговоры, выматывающие душу? Всё было понятно — или она позволит нерождённым детям обрести жизнь в новоиспечённом мире капризного и непредсказуемого ангела, или…
… или обречёт Леночку на небытие… даже если Михаил и победит в битве, изгнав Сатану из мира людей. Мир будет жить. Но в нём не будет её дочери.
Ах, Боже мой, ну, какая трагедия! Ну, можно просто усраться с досады!
Кто — ещё совсем недавно! — даже и не вспоминал о том, что у неё мог быть ещё один ребёнок!
Вот так оно всегда и бывает…
Оно бьёт тебя наотмашь с равнодушной и страшной силой, не спрашивая — готов ли ты? Оно раздавливает твои внутренности и дробит кости — оно — она — они — вся эта необходимость выбора… и неспособность его сделать…
Анна — маленькая песчинка на огромных весах, застывших в положении равновесия…
— Господи, за что мне всё это? — с тоской пробормотала Анна. — Санечка, милый, ты можешь мне хотя бы обещать, что победишь, а?
Она обхватила его шею руками, прижала горячие губы к его уху, и лихорадочно шептала:
— Ты должен, понимаешь — должен! — победить. Я никогда не прощу тебе, — никогда, — если ты не сможешь одолеть своего братца! Я же тогда поневоле должна буду быть с ним, когда он будет отравлять душу моей дочери! Понимаешь? Дети часто не слушаются мать… я буду вынуждена смотреть, как моя Леночка превращается в склочную дерьмовую бабу! Я вышибу себе мозги, как несчастная Гагача, я буду трупом ползать, помогая Сатане!