Псы войны. Гексалогия
Шрифт:
– Почему именно тут?
– Аспид хочет, чтобы в Москву поехали двое или трое из участников похода через гилеи. Их повезёт Акимцев, когда поправится. Его мы представим к очередному званию.
– Он сюда больше не вернётся?
– Почему же? Через полгода его пришлют назад. Как раз мы будем готовы к походу на Кларенс.
– Почему так долго?
– Во-первых, надо переждать сезон дождей. Он начнётся в октябре и закончится не ранее февраля, а во-вторых, надо обучить бойцов. Так, что начнём мы не раньше марта.
– А зачем тогда здесь развёрнут большой лагерь? Это ведь бесполезная трата средств!
– Э. не скажите. Здесь всё как раз продумано. Лагерь находится в самом сердце Страны Винду, где мы будем набирать рекрутов. Здесь они пройдут первичный отбор, после чего отправятся в Гинкалу для получения начальной военной подготовки. Самых толковых будем учить дальше: пулемётчики, связисты, сапёры...
– И много людей вы собираетесь набрать.для начала?
– Человек двести-триста. Через три месяца - ещё столько же. Когда лагерь будет полностью функционировать группа Зигунова сможет готовить до трёх тысяч бойцов в год.
– Да тут затевается небольшая война!
– Точно! А мы все будем в ней участвовать, - подключился к разговору Мартын Босс.
– Я уже переговорил с Буассой: завтра начнём набирать рекрутов.
– Где?
– Алекс нас отведёт в ближайшую деревню! Приглашаю сходить с нами, прелюбопытное зрелище...
– Непременно.
– А теперь меня извините - дел по горло. Пойду проверю сектора обстрела...
– Сергей Александрович, скажите, Вы пьёте противомалярийные таблетки?
– Делагил. Конечно, каждый день!
– Не советую. От малярии не спасёт, а печень "посадить" может. Все наши предпочитают водку...
– Хорошо. Роман Анатольевич, последую Вашему совету.
– Вон идёт Алекс! Интересный тип, сын интернационалиста.
– А почему такой чёрный?
– У него папа из Марокко, а мама - с Цейлона. В Союз попала ещё до войны. Учился в Союзе, а потом его отправили к местным товарищам.Так сказать, для укрепления рядов...
Вечером Голон перекинулся парой слов со связником:
– Скажите, Алекс, Вам домой не хочется?
– Куда домой?
– В СССР!
– А что мне там делать? Родители мои умерли, брат жив, работает на угольной шахте, забойщиком. Я там чужой: посмотрите на цвет моей кожи. В лицо не говорят, но в школе я натерпелся. А здесь я на месте...
– Вы женаты?
– Нет. Я в Африку попал мальчишкой, а потом остался. Здесь жениться трудно, на городской шлюхе не хочется, а порядочная в лес не пойдет.
– А на черта Вам нужен лес?
– Мне он не нужен, но только здесь я чувствую себя на месте. В городах засели герои революции, рассадили свою родню, знаете ли...
– - Я не интересуюсь политикой, господин сержант. Как же можно жить в такой глуши одному?
– - Гм... Вы насчет женщин? Я их сам выбираю. За пожрать или стекляшку здесь всегда можно выбрать подходящую девку... Вы на ночь здесь останетесь?
– - Я бы не хотел!
– - Не успеете обернуться за день.
И долго еще Алекс, чернокожий русский, изливал Голону свою печаль. Напрасно Сергей пытался встать и уйти - проводник скучно и длинно плел свою канитель. Он говорил медленно, с трудом подыскивая слова.
Наутро всё начальство на трёх "козликах" поехало в ближайшую деревню винду.
– Откуда они здесь, - поинтересовался Голон у Босса.
– Закинули вертолётом. Вещь полезная. Особенно для таких случаев, как этот.
– Понятно. Куда мы направляемся?
– В Винебет, это - вот здесь, - Волков ткнул пальцем в карту.
В небольшом зале пели и танцевали. Сидевшие на скамьях вдоль чисто выбеленных стен музыканты исполняли на тамбуринах ритмичную мелодию, которой вторили, встряхивая металлическими тарелками с приделанными по краям кольцами, пляшущие женщины. В центре зала стоял одетый в белое мужчина. В одной руке у него был молитвенник, другая была протянута к голове ребенка, которого прижимала к груди мать.
– Что он делает?
– спросил Сергей Алекса.
– Изгоняет беса из тела больного мальчика!
– Как Вы это терпите? Это же вульгарное шарлатанство!
– Сергей, тут Вы не правы.
– сказал Волков.
– Человек в белом, совершавший обряд исцеления, так же верит в силу, которой он якобы был наделен, как и окружающие его люди! Сейчас они закончат, и мы приступим к набору добровольцев. Уже все они собрались на улице, даже столик выставили.
– Однако, ни пламенная речь Дерека, ни щедрые посулы полковника Буассы, ни цветистые ткани и деньги, разложенные перед ними - ничто не помогло. Негры Винебета стояли чёрной стеной и молчали, опустив головы и глядя в землю.
– Это вам урок, камрады, - произнёс Алекс.
– Этакие скоты. Революция, свобода, прогресс для них пустые звуки. Заметили, когда Дерек сказал, что сам Бог желает успеха, то ни одно животное не подняло головы. Гнать силой нельзя - разбегутся и попрячутся. В условиях джунглей сила будет на их стороне, нужна сознательность, знаете ли...
– Что же Вы будете делать?
– проводник посмотрел куда-то вбок.
– Вот доморощенные революционеры болтают, что колониальные власти и колонисты спаивали туземцев. Даже термин придумали: "активная алкоголизация". Эх, слышите, камрады, прежние хозяева проводили якобы "активную алкоголизацию", а ведь эти тунеядцы сами нас заставляют прибегать к алкоголю, покупать их услуги, - он достал из "козла" бидон спирта.
– Алугу! Смотрите - алугу! Кто желает записаться в солдаты? - чуть погромче выдавил из себя Алекс на языке винду.
И все присутствующие подбежали с криком "муа алугу" к столику, где проходила запись. Группа взрослых мужчин, наиболее полезных, по мнению Босса, и молодые юноши, сидевшие поодаль, и случайные жители деревни - все бросились к заветной кружке. Проковылял даже какой-то две хромой старец; он еще издалека заорал: "Муа!" Добровольцы галдели и напирали со всех сторон на стол, за которым сидел ординарец полковника Буассы по имени Лумлай. Это был суровый служака с лычками сержанта, носивший какую-то медаль на груди. Он поправил на голову кепи и стал с важным видом что-то заносить в тетрадь. Серегей заглянул через плечо и увидел какие-то каракули.