Птицеферма
Шрифт:
Спрыгиваю с койки, даже не пытаясь скрыть, что мечтаю поскорее убраться отсюда.
— Прощайте, — отвечаю.
Надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
Этого уже не произношу. Думаю, она догадалась.
В квартире пусто и тихо.
Вхожу; включаю свет.
На этот раз в мое отсутствие тут никого не было, и все лежит точно на своих местах. Чувствую некое разочарование.
А чего ты хотела, дура? Чтобы он ждал тебя и дальше продолжил
Была бы ты этому рада?
Точно нет.
Выхожу из ванной, завернувшись в теплый махровый халат.
Завтра мне, наконец, позволят увидеть список заключенных на Птицеферме — сегодня Старик получил документы. Поэтому хочу как следует выспаться, чтобы приехать в отделение пораньше. Иначе, когда до меня доберутся мозгоправы, то вырваться уже не смогу.
Прохожу мимо кухонной зоны и замечаю, что коммуникатор, снятый с запястья перед походом в душ и оставленный на барной стойке, светится. Аппарат старый, вибрация слабая, ощутимая только тогда, когда прибор надет на руку, и совершенно неслышная уже на расстоянии пары шагов.
С тех пор, как напарник вручил мне комм, я не принимала ни одного звонка — только сообщения. Ким, исправно информирующей меня о времени приема у оценщиков моей психики, проще общаться со мной письменно.
Подхожу, беру коммуникатор со стойки. Номер не определен — не из списка контактов. Однако, как я поняла, программеры и не давали гарантий, что восстановили их все.
Принимаю вызов.
— Я слушаю. Кто это?
Это не Ник. Его номер сохранен в памяти аппарата. Кому я могла понадобиться на ночь глядя?
— Привет, детка! — весело раздается из динамика.
— Дэйв? — выдыхаю пораженно.
Разве такое возможно? Сейчас он должен бежать как можно дальше и заметать за собой следы. А этот безумец берет и звонит мне!
В ответ на мой удивленный возглас слышится хриплый смех.
— Детка, не обижай меня. Неужели так много мужчин зовет тебя «деткой»?
Нет, к счастью, нет — только один.
Подхватываю рукой длинные полы халата, чтобы не запутаться в них, и взбираюсь с ногами на стоящий неподалеку диван.
— Ты в курсе, что мой комм могут прослушивать? — спрашиваю серьезно.
Опять смеется.
— Пусть попытаются. Канал зашифрован. А сам я нахожусь там, куда лапы твоего начальства не дотянутся, — на заднем плане слышно завывание ветра. — Тут, кстати, тепло, и море потрясное. Как давно ты была на море? Тут здорово!
Была ли я у моря хоть раз — вот в чем вопрос. Не помню. Если и была, то оно впечатлило меня не так сильно, если воспоминания о нем не смогли преодолеть блокаду слайтекса.
Не разделяю веселья собеседника.
Откидываю голову на спинку, прикрываю
— Дэйв, у нас отличные программеры.
В ответ — самодовольный смешок.
— А я плачу лучшему. Поверь, детка, настоящие спецы в этой сфере никогда не работают на правительство.
Парадоксально, но сейчас мне очень хочется ему верить. Так на чьей я стороне?
Нет, так не пойдет. Я же жду, когда мозгоправы признают меня адекватной, а Старик вернет меня на службу. Мне нельзя общаться с беглыми преступниками.
Открываю глаза; сажусь прямо, сжимаю пальцами переносицу.
— Дэйв, зачем ты звонишь? — спрашиваю строго.
На самом деле, я очень рада, что с ним все в порядке. При других обстоятельствах мы могли бы остаться приятелями. Вряд ли близкими друзьями, но хорошими знакомыми, способными раз в год или два встретиться в баре и пропустить по паре бокалов.
При других обстоятельствах. В другой жизни.
— Детка, детка, — разочарованно тянет собеседник. — Вот умеешь ты все испортить. Я ей о море, а она — сразу о деле.
— Дэйв, — прошу.
— Ладно-ладно, — становится серьезнее. — Я звоню затем, чтобы сказать, что я твой должник.
— С чего бы? — удивляюсь; убираю руку от лица. — Ты спас нам жизнь. Мы квиты.
— Нууу, — тянет тот. — Сначала так, а потом ты увела наш катер из-под обстрела. Получается, тогда были квиты. А потом…
— Не продолжай, — быстро перебиваю.
Хочу верить, что нас не подслушают, но рисковать не хочу. Не хватало еще, чтобы Дэвин в прямом эфире сказал, что сбежал не сам, а это Ник его отпустил.
— Короче говоря, Валентайну — мой пламенный привет, — Дэвин понятливо перефразирует то, что хотел сказать. — Но его должником я быть не хочу хотя бы потому, что он увел мою детку.
Вздыхаю.
— Дэйв, меня никто не уводил.
— Да-да, детка, — отмахивается тот. — Знаем. Плавали. Так вот. Ему — привет. Тебе — услуга. Если что понадобится, маякуй.
Вряд ли мне может что-то от него понадобиться, но жест широкий — я ценю. Дэвин рискует быть пойманным, но выходит со мной на контакт только для того, чтобы сказать, что готов оказать помощь, когда она мне понадобится.
— Спасибо, Дэйв, — говорю на полном серьезе.
— Ну, тогда пока, детка. Звони на этот номер, если заскучаешь.
— А не боишься, что я сама тебя сдам и попрошу выяснить по этому номеру, где ты находишься?
Дэвин смеется уже в полный голос, хотя и до этого разговаривал громко — перекрикивал прибрежный ветер.
— Во-первых, не выяснят, — возражает уверенно. — Во-вторых, не сдашь, — согласно молчу. Прав ведь: не сдам. — До встречи, детка. И помни: ты классная!
Связь обрывается.